По утрам четырехлетняя Мила, кряхтя, доставала из старенького письменного стола коробку с пластилином и тихо самозабвенно лепила. Фигурки получались неважные - странненькие, кривобокие. Но родные. Свои.

Например, лиловое бревно с тремя зелёными глазами – самое любимое детище. Оно умело внятно говорить, чего на данном этапе развития сама Мила была, к несчастью, начисто лишена.

Язык Милы до поры не помещался во рту, кончик всегда свисал наружу вялым и бесполезным лиловым бревном - это сердило маму.

– А ну-ка, быстро убрала язык! - кричала она истошно, – убери, зараза, кому сказала?!

Как и куда убрать – было неясно.

– Ыыыыы, - мычала Мила, хватая комок пластилина и размазывая по лицу липкие цветные слёзы.

Убегала прятаться под диван в прабабушкиной комнате. Бабуля давно уже не вставала и не говорила. Сидели молча вдвоем, жалели друг друга. Старуха опускала с кровати любящую руку, нащупывала притаившуюся молодую скульпторшу и тихонько гладила. Мила гладила в ответ. Так и жили потихоньку – горемычные, бессловесные.

На прогулках детские площадки приходилось обходить стороной: мама стеснялась Милиной внешности. На качелях качались только в сумерках, когда бабушки разбирали здоровых внуков по домам. Гуляли нервно, с оглядкой. Полчаса – и хватит, пора смотреть передачу про Хрюшу. Мила бежала домой вприпрыжку – её ждал пластилин!

Глаза чуть косили, но руки исправно делали то, что было задумано. Создавать новую Вселенную изо дня в день, знаете ли, непросто.

Мать закрывала Милу с коробкой пластилина в комнате и исчезала. Казалось, что навсегда, но на самом деле – отлучалась в ближайший магазин.Может быть, только так говорила – дочь не умела определять время по часам.

Едва переступив порог, мать одним привычным движением сминала в единый цветной комок всех заботливо вылепленных обитателей планеты: ужас, горе, Апокалипсис. Мила начинала тоненько выть, когда фигурки в один миг превращались в безликую цветную массу. Потом смирилась, приняла как должное. Говорят, человек ко всему привыкает.

Из того давнего бессловесного детства взрослая Мила помнила только колючие серо-полосатые колготки, постоянно сползавшие и цеплявшиеся за батарею, когда она залезала на подоконник высматривать маму, идущую от трамвайной остановки. Мама шла, слегка пошатываясь на шпильках, скользя на льду. Удивительно: никогда не падала.

Всю жизнь потом черные полоски на сером фоне вызывали у Милы непонятные щемящие чувства – смесь предвкушения встречи и ощущение надвигающейся потери.

Когда взрослой, вполне состоявшейся в профессиональном плане Людмиле становилось до воя одиноко, она в беспамятстве тащила в квартиру с помойки ободранных серо-полосатых котов с тяжелыми бандитскими взглядами. Те с достоинством съедали подношение и удалялись из квартиры через форточку. Иногда вновь возвращались - по неведомому и непредсказуемому графику.

Людмила-скульптор всегда изъяснялась сбивчиво и путано, не снисходя до знаков препинания в письме и не признавая остановок в потоке речи. Язык, давний враг, был укрощен, но союзником так и не стал. Людмила не имела тормозов, направо и налево выбалтывая свои и чужие тайны.

По ночам творческие люди, говорят, особенно активны: Людмила развлекала своими страданиями в интернете группы психологической поддержки:

"Дорогие психологи попрошу без мата мне нужна помощь Почему почему почему она так делала Зачем ей было нужно ломать мои фигурки Я не могу уснуть не понимаю не прощу прошу помогите"

Психологи охотно и вдумчиво отвечали, приглашали на терапию. Остальные участники группы старались помочь и поддержать, но делали это столь неуклюже, что Мила, читая, привычно тянулась за своим успокоительным.

"Я тоже мну всё, что мои налепили и намазюкали за день, ну и что? - комментировала полуночная участница группы, многодетная мать из Новосибирска. – А нечего мне захламлять дом! Ступить уже негде! "

"Господи, как я Вам сочувствую, это ужасно, она вас медленно убивала. Я бы никогда больше не общалась с такой мамашей, - заботливо кудахтала Татьяна из Подмосковья, – обнимаю Вас, держитесь!"

"Поймите и простите свою мать. Она не ведала, что творит. Приходите ко мне на сессию, решим все проблемы," – писал психолог Александр К.

В три часа ночи, закрыв ноутбук, Людмила шла курить на кухню, делала бутерброд. Полосатый кот лениво потягивался, выползал из облепленного шерстью кресла, обнюхивал наполненную вчерашним кормом миску, презрительно отворачивался и начинал вылизывать заднюю лапу.

Мила рассеянно лепила лиловое бревно с тремя зелёными глазами. Ложась спать под утро, сминала и швыряла в мусорное ведро забытые на кухонном столе вечерние каляки-маляки дочери Светланы.