Жизнь до некоторых пор представлялась Маргарите ясной и совершенно незамысловатой: пёс Рэй охраняет дом, муж Сергей приносит зарплату и – как умеет, без претензий на шик – делает ремонт в Ритиной квартире, очень своевременно оставшейся ей от бабушки. Дети, трёхлетки Витя-Вика, – растут, приобретают навыки самостоятельной жизни. Каждый член семьи, ячейки общества, чётко знает обязанности и без лишних споров выполняет свои функции.

С себя Рита тоже спрашивала строго: изматывающие тренировки в бассейне, массаж лица, полезный обед из трех блюд, в квартире – чистота. Конечно, насколько это возможно при наличии большой собаки и маленьких детей.

– Мужчины и животные должны быть простыми, без затей, понимаете? – внушала Рита подругам, Катерине и Оле, – и ещё: им всем необходим чёткий план, режим дня, порядок!
Каждый день – если позволяла погода – молодые мамы сообща наматывали круги в старом заросшем парке. Выгуливали детей и зверей, общались, – собирали силы перед вечерним сражением с домашним бытом.

Катерина и Оля не подвергали сомнению Ритины тезисы, но, увы, делали всё по-своему, как уж получалось. А получалось у бедняжек плохо: криво, бессистемно. Нерационально.

– Не знаю, Марго, у меня с планированием ничего не выходит, – жаловалась Катерина, шмыгая красным простуженным носом и раздражённо пиная носком прогулочнособачьего ботинка разноцветные опавшие листья, – никто меня в доме не слушает, всё кувырком! Кеша стулья грызёт, а Лёнька уже все нервы вымотал своими бизнесами. Совсем не зарабатывает, на мои фрилансерские копейки выживаем.

Катерина с усилием толкала по раскисшим дорожкам коляску с годовалой дочерью Саней, а лохматый черный Кеша, великий поедатель стульев, рвался с поводка, норовя уволочь хозяйку в сулящую приключения туманную мглу кустарника.

– Я ж тебе говорила, Кать, что надо покупать породистую овчарку. Двортерьер твой так и будет всю жизнь стулья жрать, тут ничего не поделаешь. Терпи! А мужа тебе надо дисциплинировать, заставить работать на нормальной работе.

Ритин овчар Рэй шёл без поводка у левой ноги хозяйки, не забегая вперёд и не отставая. Витя и Вика смирно шагали чуть позади – держались за руки, о чём-то тихо шептались, не мешая маме раздавать ценные советы.

– Не умею я так, Маргош, как ты. Как ты моего обормота заставишь? Он живет как хочет. Это у тебя всё четко и по инструкции, а у меня вечно – с исподвыподвертом...

– А про меня и говорить нечего, я по жизни неправильная, – оживлённо и весело вставляла пухленькая блондинка Оля, хватая за капюшон пятилетнего сына Шурика, норовящего вслед за Кешей нырнуть в кусты. – Меня уже не изменишь, я буду тянуть помаленьку, как есть...

Функцию охранной собаки в маленькой семье Оли выполнял гигантский одноглазый кот Пират, взятый из приюта для мэйн-кунов. А мужа не было вовсе... Об отце Шурика Оля не болтала даже по пьяни, когда подруги выбирались отметить какую-нибудь дату в ближайший бар.

Рита немного – что греха таить? — важничала и гордилась своим умом: в её-то жизни всё было именно так, как надо:
Сергей трудился в IT, солидную зарплату приносил домой без утаек и возражений.
Овчар Рэй являлся эталоном породы: победитель выставок и обладатель дипломов по дрессировке. Конечно же, ему никогда не приходило в голову питаться мебелью.

– Рэй — наше самое ценное семейное имущество, – иногда смеялся Сергей. — Машина моя меньше стоит, чем эта псина!

...Стабильная ячейка общества разрушилась той же осенью – буквально в одночасье. Надёжный, предсказуемый, соблюдающий режим дня Сергей пришёл с работы мрачный. Объявил, указывая на тарелку с броколли и паровыми колетами:

— Мне всё это надоело до смерти, Ритка. Я ухожу. Снял себе отдельную квартиру.
И добавил, словно приговор зачитал:

– Жена — тупица, дети — дебилы. Только Рэй один нормальный.

Сергей ушёл в спальню собирать вещи, а глаза Риты внезапно ослепли от потока слёз. Верный овчар Рэй несколько раз подходил, вздыхал, слизывал капли со щёк хозяйки – больше ничем помочь не мог. Малыши, игнорируя семейную агонию, придумали раскрасить в зелёную крапинку пса, поймав его в коридоре и заставив улечься на коврик у двери. Последние совместные минуты компания проводила без ощущения надвигающейся катастрофы: Витя-Вика кувыркались на мягком собачьем боку, Рэй ухмылялся клыкастой пастью и гулко стучал хвостом по полу.

– Вставай, поехали отсюда, –наконец заявил Сергей, вынося в прихожую чемодан и снимая с крючка поводок, – какого чёрта разрисовали мне кобеля, поганцы мелкие?!
Рита, не в силах даже привстать, молча икала. Дети радостно наперебой закричали:

– Пока, Лэээй, пока, папочка! – и, едва щёлкнул дверной замок, принялись увлечённо размалёвывать обои в коридоре.
Мать,  не пытаясь пресечь безобразие, бессмысленно таращилась в окно. Почуявшие неладное Витя-Вика вскоре притихли: без спросу натаскали себе в комнату из холодильника глазированных сырков и включили мультфильмы на старом ноутбуке.

По стеклу, извиваясь, ползли дождевые черви мутной воды. На детской площадке под облезшим деревянным мухомором неподвижно сидела породистая собака без ошейника – казалось, смотрела женщине прямо в глаза.

"Далматин. Идиотская, никчёмная порода. – подумала Рита безучастно, – простудится на холоде".

Со стоном поднялась с табуретки и прямо в домашнем халатике сбежала вниз по лестнице. Распахнула дверь парадной и хрипло крикнула:

– Иди сюда, пятнистая, хватит мокнуть!

Собака поняла, обрадованно рванула с места. На лестнице с облегчением отряхнулась, обрызгав Риту грязью с ног до головы. Вбежала в квартиру и прямиком направилась на кухню.

– Поесть дашь? – спросила глазами умоляюще.

– Иди погрызи корма из мешка, там что-то осталось, – сказала Рита со вздохом, – мало мне своих проблем...

Так и зажили. Никто не звонил, не спрашивал, как дела. Подругам Рита коротко написала в общий чат: "Я простужена, гулять не выйду".

Она не осознавала, сколько дней прошло после ухода мужа. Ночью валилась на диван, не раздеваясь. Утром, шатаясь, поднималась и, если получалось отыскать чистую чашку, готовила себе растворимый кофе, варила кашу детям. Витя-Вика вели себя тихо, почти не высовывались из комнаты. Впрочем, они и раньше были самодостаточны, не очень-то приветствуя посторонних в своём замкнутом близнецовском мирке.

Вопрос с собакой решать не было сил. Рита открывала дверь на лестницу: "Иди куда хочешь, пятнистая, я тебе не хозяйка".

Далматинка оказалась весьма неглупа, дорогу назад находила безошибочно. Десять минут на ближайшем газоне – и псина вновь забегала в распахнутые двери подъезда, скреблась лапой в квартиру.

Еду для детей и собачий корм Рита заказывала на дом, пока на карте оставались какие-то деньги. Сама почти ничего не ела. Как только счёт опустел – легла и начала с вожделением мечтать о сильнодействующих снотворных таблетках, сохранившихся на дне аптечки после смерти бабушки. Мысли затягивали, давали желанное облегчение. Боль пройдёт – стоит лишь собраться с силами и принести с кухни стакан воды. И написать Сергею: забери детей.

...Собака подошла и тронула скорчившуюся на диване женщину сильной пятнистой лапой. Когти оставили на тонкой коже предплечья ярко-красные полосы.

– Уиииии, – заскулила проклятая псина на какой-то не поддающейся определению ноте, стараясь просунуть мокрый нос прямо в ухо Рите. – Уиииииииии!!!!

Рита – в прошлом лучшая ученица музыкальной школы по классу виолончели — не вынесла мерзкого ультразвука, дёрнулась, вскочила и завизжала:

– Что тебе, зараза, от меня надо?! Отстань! Ненавижу!!!

В голове зашумело от резкого рывка, но – на удивление! – стало чуть легче. Шатаясь, молодая женщина дошла до детской, увидела дремлющих на ковре чумазых детей.

– Господи, да что это?!

Кое-как, держась за стену, доползла до ванной. Собака следовала за ней по пятам, цокая кривыми загнутыми когтями по плитке и не переставая выдавливать из себя отвратительный потусторонний свист.

Приняв душ, Рита вдруг ощутила голод. Кривясь от нескончаемого визга, добрела до кухни, сделала себе бутерброд из каких-то засохших остатков. Села за стол с кружкой горячего чая и, с трудом различая буквы на экране смартфона, отправила сообщение подругам в чат: "Помогите, дорогие, загибаюсь!"

К утру в квартиру ввалились шумные и деловые Катерина с Олей, привезли домашней еды в баночках, увели детей погулять. Пятнистая за ними не пошла, осталась караулить Риту:  сидела на кухне рядом, ёрзая и кривя крапчатую морду в подхалимской ухмылке. Старалась привлечь внимание. Принести пользу.

"До чего бестолковая и противная собака, – думала женщина, перебирая пальцами бархатную шкуру и понемногу начиная думать о хозяйственных мелочах, – зачем такие вообще нужны? Как же я люблю овчарок!"

– Уииииииии, – свистела псина, скаля в улыбке желтоватые стёртые зубы, выдававшие её солидный возраст.

Рита потёрла глаза и, вдруг заметив, что пятнышки на шкуре собаки – коричневые, предложила:

– Слушай, а давай, ты будешь у меня Корицей?

– Уииииииии, – радостно согласилась пятнистая.