Шут сидел и любовался своим рисунком. К нему подошёл магистр Эдвин, считавшийся в замке самым учёным человеком.
-- Что у тебя нарисовано, что-то я не пойму? Ого, Сатурн, да ещё Юпитер… А это что такое? То ли тарелка, то ли яблоко – не пойму.
— Это корабль. Обыкновенный корабль, чтоб летать по небу, - пояснил Витко.
-- Нет таких кораблей! Сколько слежу в телескоп за звездами, ни разу такого корабля не видел.
-- Ну, если его нет, это не значит, что его не будет.
-- А, ты его выдумал, что ли? Так бы сразу и сказал. Может, и будет когда-нибудь. Лет через двести… Или через пятьсот.
-- Эдвин, ты же учёный? – тихо спросил Витко.
-- Ну да, - самодовольно согласился магистр. – И в медицине, и в звездах разбираюсь.
-- Так ты же понимаешь, что Вселенная и все знания в мире больше нас самих и не вместятся в нашу голову? Ни в твою, ни в мою, ни в голову господина барона…
Магистр замолчал. Постоял, стянул шапочку из черного бархата, почесал лысеющий затылок.
-- Да что ты? – сказал вроде и раздражённо, но уже чувствуя, что не уверен в своих знаниях. – Ну есть же книги, есть летописи, трактаты разные. Много записано, многого и не записано. Читаем, познаём. Ты вон – рисуешь.
-- Жизни мало, - тихо произнёс Витко. – Так хочется и узнать многое, а потом смотришь, оглянуться не успеваешь, а она проходит.
— Это ты прав, - согласился Эдвин. – Время лети-ит… Слушай, а покажи-ка свои рисунки, где этот небесный корабль изображён.
Шут покашлял, потом полез в сундук, достал кожаную суму, достал несколько листочков.
— Вот, смотри.
Эдвин выдохнул, стал рассматривать рисунки.
— Смотри, Витко, корабли, что по морю ходят, и лодки, что по рекам плавают, они вытянутые – вроде огурца или той дыни, что караванщики нам привозят. Ага? А у тебя корабль – ровно тарелка или игрушка-юла детская. С чего бы?
-- По реке или по морю по течению воды или по течению ветра идёшь, так? А ему-то в небе предстоит идти, ему более надо и гибким быть, и более круглым. То одним ветром понесёт, то другим – успевай поворачиваться.
-- А вот здесь и здесь, - магистр ткнул пальцем в другие рисунки, -- ты его с парусами нарисовал, и больше он на корабль похож.
— Это я так раньше думал. А потом понял, что ему «тарелкой» проще быть. Вроде как, сначала паруса помогают, а потом – тут уже не паруса, а механизм будет. Вроде компаса и мельничного колеса.
-- Хитрó. А как же люди на нём дышать будут, если ветер вокруг?
-- Придумают, мешки с воздухом будут носить, или помещения внутренние смолой или ещё чем промазывать, чтоб воздух внутри оставался.
-- Ну да, ну да… - Эдвин снова почесал лысину. – Ох-х, странное дело – мысль человеческая, до чего порой не додумаешься… Ты, это, заходи как-нибудь, в карты перекинемся, мне книги новые привезли. Почитаем, узнаем, что в мире и его окрестностях творится. А?
-- Хитрый ты, Эдвин! Сначала ругаешься, потом книги читать приглашаешь, - шут рассмеялся.
-- Полнолуние, брат, скоро. А как Луна идёт на нас, мне неспокойно делается. Что твоему волку, выть впору. Опять же, винца хорошо под это дело выпить – легче полнолуние переносишь.
— Это от учёности, должно быть.
-- Луне на учёность начхать. Вон, недавно к господину барону кавалер один приезжал, тоже на лунное влияние жаловался. Один в один, как у меня. И тоже вином лечится.
-- Полнолуние, говоришь? – шут встал, потянулся, попрыгал-поприседал. – Я тут в погребе хар-рошую бутылочку присмотрел. И кухарка сказала, утка маринованная на леднике начала портиться…
-- И кто из нас хитрый? – пристально посмотрел магистр на шута.
-- Твоя милость. Мне-то по должности дураком быть положено.
-- То-то я смотрю, ты глупости всё придумываешь.
Учёный и дурак-по-должности посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, двинулись в сторону подвала…