Глава 3.

Максимка что-то сказал Димке, но слова, будто кто-то поставил на паузу, оборвались на третьем слоге неожиданно.

Резкий щелчок, яркая красная вспышка — и Максимка начал уменьшаться в размерах, крутиться, как волчок, вытягиваясь в длину.

Огромный чёрный вал подкатился к крошечному телу мальчишки и, хлюпая, будто там было болото, начал вращаться с бешеной скоростью.

— Тшш, тшшш, тшш. Пч, пыш, шиш, — прокатывая тело Максимки, словно пергаментную бумагу, несколько раз.

Максимка закрыл глаза и изо всех сил пытался не слушать шипение и чавканье вала. Ему было очень страшно. Обессиленный, старался не думать о происходящем кошмаре. Его руки и ноги гудели от сминания и сильного нажатия об железный цилиндр.

"Шшш, шшш", — вал издал зловещий шепот и замер.

— Живой, уф, — подумал Максимка, открыл глаза и увидел гигантского шмеля, сидящего на большом резном желтом стуле.

— Царица, освободи его, — сказал шмель-гигант, обращаясь к девушке, похожей на муху. — Право, он же ребёнок совсем...

— Этот ребёнок уничтожил вчера двадцать моих родных, и если бы не Дима, то разговор был бы другой с бессердечным озорником, — вежливо, чуть шепелявя, ответила прекрасная незнакомка.

— Милая, я сожалею, но мы не можем его судить по нашим законам. Он человек прежде всего и, к тому же, ребёнок, не ведающий чувства сострадания.
— Жалобы на него поступили и от Лютика Лютиковича, Ромашки Ромашковны, васильков, клевера и даже Репейника Репеновича, — жестикулируя, взволнованно продолжала незнакомка. — Он крушит все на изумрудной поляне вот уже как целых десять дней и пять часов! Жители в панике, Дима в отъезде.

Покачивая головой, шмель хмыкнул и, взяв рупор в руки, громко крикнул:

— Что же нам с тобою делать, а?! Максим, что скажешь в своё оправдание?

Максимка чувствовал себя маленьким, жалким и несчастным.

— Я больше не буду, — попытался ответить он, но его голос звучал как комариный писк.

Огромный шмель наклонился и басом снова спросил мальчика:

— Не слышу, Максимка... Что будем делать?! — огромные крылья, как пропеллеры, шумно вращались за его спиной.

— Я больше так не буду, — пискнул снова Максимка, понимая, что его никто не услышит.

Тряхнув большими усиками, незнакомка щелкнула пальцами, словно отсчитывая ритм...

— Давайте его, — её слова вонзались в тоненькое тело Максимки иглами, а затем больно впиваясь в руки. — Давайте его...

Максимка, зажмурив глаза, представил, что его сейчас посадят на гигантские качели и будут раскачивать высоко-высоко. Сердце от страха сжалось, и бедняжка потерял сознание в гулком мире насекомых-монстров.