Глава 6.

Максимка, растопырив пальцы, будто грабли, старался зацепиться за спасительный воздух, но был так мал, что его подбрасывало, словно надутый шарик.

Когда холодная и упругая струя воздуха била ему в живот, он вспоминал редкие моменты тихого спокойствия: не хотелось делать гадости никому, а доверять и не бояться подвоха, обмана.

Максимка старался вспомнить, почему ему так нестерпимо было важно обратить на себя внимание, даже в тех случаях, когда отчётливо понимал, что делал больно другому.

— Паршивец растёт, — мелькнули слова вдалеке коридора сознания и угрожающе нависли над ним чёрной тучей. — Ничего хорошего не выйдет из этого хулигана, — скрестив руки на груди, твердила женщина в сером платье. — Держать в ежовых рукавицах надо мальца, а не сюсюкаться...

Максимка собрал все силы и крикнул:

— Я не такой, неправда... Не такой... Оставьте меня в покое! — слёзы брызнули из глаз Максимки и покатились, как горошинки, вниз.

— Ты плачешь, — испуганно пробормотала смущённая Царица. — Плачешь? — и выключила кондиционер.

Усталый Максимка отвернулся от пчелы и растерянно смотрел в окно. Только два желания вырывались наружу из груди: рыдать и бежать, куда глаза глядят, чтобы никто не видел, что ему страшно, стыдно и больно.

— Плакать не стыдно, — смягчившись, сказала Пчела. — Иди, Максимка, домой... Вижу, что сердце твоё сделалось мягким и тёплым... Прости меня...

Максимка, вытерев слёзы, молча вышел из огромной комнаты. Пружинка, живущая у него в груди, вдруг разжалась, а в том месте, где она была, стало тепло и спокойно, словно невидимый свет согревал его сейчас изнутри...

Он ещё раз оглянулся и уверенно зашагал по знакомой тропинке домой к маме.