Вениамину

Наш трехлетний сын любит говорить о себе в третьем лице:
— Мальчик пойдет гулять. Мальчик будет кататься на велосипеде.
Сын собирается на улицу, муж берет его трехколесный велосипед, мальчик придерживает руль, помогает папе. Говорит сын чисто и правильно, лишь немного смягчая слова. Ему нравится познавать мир: кормить голубей, наблюдать за гусеницами и бабочками, лепить куличики в песочнице, мыть лопатку в луже, рисовать и клеить. Новогоднюю елку мы украсили в этом году игрушками, сделанными своими руками. Сыну нравится подметать пол на кухне. Его излюбленное выражение:
— Мальчик сам.
Сначала внимательно смотрит, как нужно подметать, клеить или лепить, а потом делает это самостоятельно. У него получается. Кошка, еще один член нашей семьи — постоянный спутник всех его затей. Сын относится к ней товарищески, не как к игрушке. И кошка с удовольствием принимает участие во всех его делах. Если сын подметает, она охотится за веником. Сын терпеливо говорит кошке:
— Киса, брысь!
Когда мальчик рисует, кошка устраивается на столе и трогает лапкой лист бумаги и карандаши. Сын объясняет кошке:
— Мальчик рисует.
Кошка внимательно смотрит, потом трогает лапкой линию, которая выходит из-под карандаша мальчика. Сын рисует мир, который так манит его яркими красками, таинственной бесконечностью. На рисунке этот мир обретает понятные мальчику очертания, сын объясняет нам с папой замысел работы:
— Это поезд… едем к бабе… ту-ту!
Сын ждет лето, когда мы поедем к бабушке в деревню. Все ему там любо: и бабушка, уютно пахнущая пирожками, и корова, из вымени которой бабушка звонко извлекает упругие струи вкусного парного молока, и сад, пронизанный солнцем, и разгуливающие по двору куры, и вся эта воля с раннего утра до самого вечера, куда там городу с его режимом… Здесь мир распахивается сразу за порогом дома. А шагнул за калитку — видно речку. Все рядом и бесконечно, и родители тоже всегда рядом, не отводят мальчика в детский сад, обрекая на долгое тоскливое ожидание. В садике мальчик часто болеет, может быть, надеется, что мама возьмет больничный и побудет с ним дома. Однако мама звонит другой, городской, бабушке, а сама уходит на работу. Слово «работа» мальчику не нравится. С бабушкой болеть хорошо, но с мамой лучше.

Любимое занятие сына — чтение.
— Мальчик хочет читать, — говорит сын и выбирает книгу среди множества прочитанных и еще не знакомых. Читаем мы обычно перед сном, в разобранной постели, притушив свет ночника, отчего детская комната приобретает таинственные, сказочные очертания. Кошка устраивается рядом, внимательно смотрит в раскрытую книгу, трогает лапкой переворачиваемые страницы. Одну и ту же книгу мы с мальчиком читаем по многу раз. Вот и сегодня вернулись к книжке Сутеева «Сказки и картинки».
— Вылупился из яйца Утенок, — читаю я.
— Вылупился! — радостно повторяет сын. Он знает книжку наизусть и время от времени сам «читает» сказку, водя пальчиком от одной картинки к другой. Однако сегодня привычное течение событий неожиданно нарушается. Мы переворачиваем страницу:
— Я нашел червяка, — сказал Утенок.
— Я тоже, — сказал Цыпленок.
На картинке нарисованы Утенок и Цыпленок, каждый из них тянет к себе червяка, серединка которого находится в земле.
— Червячку больно, — страдальчески, как у Пьеро, вдруг выгнулись бровки сына.
— Сначала больно, потом не больно, — успокаиваю я малыша.
— Когда не больно? — с надеждой смотрит на меня сын.
— Когда его съедят. В животе у цыпленка червяку уже не больно, — терпеливо объясняю я.
— Уже не больно? — с надеждой спрашивает сын и переключает внимание на следующую картинку, где Утенок и Цыпленок поймали бабочку.
— Бабочке больно? — на глазах у мальчика выступили слезы.
— Сначала больно, потом не больно. Давай дальше читать. Видишь, Утенок и Цыпленок пошли купаться, — перехожу я к картинке, которая не сулит «болевых» вопросов.
— Когда не больно? — сын пытливо смотрит мне в глаза.
— Когда цыпленок съест бабочку, ей уже не больно, — пытаюсь я объяснить сыну несовершенное устройство мира.
— Бабочке больно! — по щеке мальчика скатывается слезинка.
— Если Цыпленок и Утенок не съедят червяка, они умрут от голода. Все друг друга едят. Мальчик любит котлеты? — спросила я сына.
— Любит, — ответил мальчик, не чуя подвоха.
— Когда цыпленок вырастет, ему шейку — хрясь, и из него сделают котлеты, — объяснила я сыну.
— Цыпленку больно? — сын не мог провести параллель между маленьким желтым цыпленком и котлетами. В детскую вошел муж.
— Вы спать укладываетесь или плачете? — спросил он. Муж тоже не мог соотнести безобидную книжку Сутеева со слезами сына.
— Все друг друга едят, — объяснила я мужу причину детских слез. Муж взял конфетный фантик, привязал к нему нитку. Кошка сощурила глаза, напряглась и прыгнула, точно зажав фантик в лапах.
— Вот так кошка ловит мышь, — объяснил муж сыну. — Еще она охотится на птиц. А птицы едят мушек и бабочек. Для того, чтобы жить — нужно есть. Мальчик тоже ест, чтобы вырасти большим и сильным.
— Мальчика съедят? — задал сын главный вопрос.
— Нет, не съедят. Сначала мальчик вырастет и станет взрослым, потом состарится. А потом умрет и станет травинкой или цветком, — терпеливо объяснил сыну отец.
— Мальчику будет больно? — спросил сын.
— Нет, не будет больно. Мальчик будет сидеть на облачке и смотреть, как растет другой мальчик, красивый и умный, как он, — ответила я, эта версия мироздания мне нравилась больше.

— Ты мой ангел, — поцеловала я влажные от слез сомкнутые реснички спящего сына. Кошка свернулась клубочком на подушке мальчика и включила свой лечебный моторчик.

— Я полью цветы, — сказал сын утром следующего воскресного дня. Он всегда вставал рано, раньше нас с мужем. Сейчас мальчик стоял в дверях нашей с мужем спальни, серьезный и сосредоточенный, одетый в шорты задом наперед и футболку наизнанку. Он любил все делать сам. Он больше не называл себя мальчиком.
— Я тебе помогу, — откликнулась я, поднимаясь и потягиваясь. Выходных так мало, редко удается выспаться. Но цветы полить надо.
— Я сам! — возразил сын и отправился на кухню за водой.
— Не мешай, — сказал мне муж. — Пусть поливает. Достойное занятие для мужчины — растить живое.


Читает Зимний Романтик