Односельчане ворвались к Люку в шесть часов утра, когда он еще сидел за столом — в пижаме и ночной шапочке — собираясь завтракать.
- Скорее! Скорее! - загалдели они. - Идем с нами!
- А что случилось? - протер глаза Люк.
- Учитель сошел с ума! Он больше не дает советов, а вместо этого городит какую-то околесицу. И мы не знаем, что делать. Сажать ли в землю семена? Но мы их уже посадили. Собирать ли урожай? Он собран, но, может, надо собирать еще? Ловить ли рыбу? Собирать ли грибы в лесу или, может быть, ягоды? Рубить ли дрова? Сушить ли целебные травы?
- Погодите, - остановил их ошарашенный Люк. - Как Учитель мог сойти с ума, если он — искусственный интеллект?
- А так вот! Идем, послушаешь сам.
- Да, конечно, - пробормотал Люк, поспешно срывая с себя пижаму и натягивая холщовые рубашку и штаны. - Я все запишу...
Он уже шарил в ящике стола, разыскивая ручку и бумагу. На столь же почетную, сколь и бесполезную должность Того-Кто-Записывает его назначил Учитель, и с тех пор Люк старательно заносил в блокнот все события, происходившие в общине. А поскольку не случалось там почти ничего, во всяком случае, ничего нового и достойного записи, он целыми днями слонялся без дела, копаясь от скуки в незамысловатых мыслях односельчан. После Катастрофы головы у выживших сделались пустыми, как жестяные ведра, и заглядывать в них было все равно что любоваться солнечной рябью на поверхности воды. «Я голоден», «устал», « картошка уродилась», «луна взошла», «много звезд», «лопата тяжелая»... редко что-то более сложное всплывало в сознании молодых селян. У стариков еще сохранились воспоминания о прежней эпохе, но и те упростились, стали гладкими и круглыми, будто камни-голыши. Оскудел разум... И, как будто этого мало, люди разучились жить в потоке времени. Казалось бы, нет ничего легче — делай одно за другим в правильном порядке и все. Но видимо, какая-то часть мозга у них отмерла, та, что позволяла им плыть по этой бесконечной реке. Они больше не могли принимать решения и застыли бы в вечной кататонии, если бы не указания Учителя — последнего в мире компьютера, прощального дара ушедшей цивилизации.
- Нам не нужен Тот-Кто-Записывает, - возразил Риккардо, глава общины, когда они торопливо шагали по пыльной дороге. - Нам нужен Тот-Кто-Читает-Мысли.
- Как скажешь, - откликнулся Люк. - Ты думаешь, что всему конец, потому что Учитель сломался. А Дон... он любуется синими цветами на обочине и пытается вспомнить, как они назывались. А вот Ллойд...
- Перестань, - с досадой оборвал его Риккардо. - Мы знаем, о чем мы думаем. Тебе нужно прочитать мысли Учителя и понять, что он имеет в виду.
- Как?!
Потрясенный, Люк даже остановился. Он видел отчаяние односельчан, чувствовал их робкую веру в то, что запутанное можно распутать, из бессмысленного набора фраз извлечь такие необходимые им всем советы — и все опять станет по-прежнему. Но ведь Учитель не живой. По сути он — бездушная железяка, только внешне похожая на человека.
- Я не смогу, - простонал Люк.
- Но кроме тебя некому! - умоляли его друзья. - У нас нет другого Чтеца Мыслей. Учитель дает указания, значит, он разумен. А если так, в его разум можно проникнуть и понять, что он имеет в виду.
- Ладно, - с неохотой согласился Люк. - Я попробую, но ничего не обещаю.
Учитель сидел на уступе скалы у горного ручья. Он выглядел, как высокий — в два человеческих роста — старик с длинными седыми волосами, заплетенными в две тонкие косички. Взгляд серых, как грозовые тучи, глаз устремлен вперед, в пустоту. Руки спокойно лежат на коленях, повернутые ладонями кверху, и в каждой — по солнечной батарее. Учитель питался энергией воды и солнца.
- Приветствую тебя, друг и советчик, - застенчиво произнес Люк.
Почему-то считалось, что именно так следует обращаться к Учителю, хотя сам он ничуть не беспокоился о том, кто и как его называет. Он смотрел на людей, но не видел их лиц. Склонял слух, но не слышал голосов.
Все вздрогнули, когда высокий старик разомкнул губы.
- представь себе - ночь в открытое солнце, как будто в окно,
влезает по лестнице, может кряхтя, но стараясь без шума...
я вижу - моё ожидание было не так уж бездумно -
я помню дорогу, я снюсь тебе, ты улыбнёшься? ***
- О чем это он? - шепотом спросил Люк.
- Понятия не имею, - прошептал в ответ Риккардо. - Ночь... дорога... Куда-то идти ночью? Ты можешь проникнуть в его мысли и растолковать нам, что нужно делать?
Люк пожал плечами и напрягся, стараясь пробраться в голову старика. Мысли Учителя казались ему жесткими, как стальные пружины, и выталкивали непрошенного гостя на поверхность.
- рисуем созвездия, светлый... находим дыханье...
не в рифмах, не в ритме, не в смысле отдельном,
но слитно с тоскою...
друг в друге... душа моя, ты ли горела звездою?
и падала, светлый... и падала в наше молчанье... ***
- Ох... - не выдержал Люк. - Он не может немного помолчать? Мне трудно сосредоточиться.
- Это стихи, - неожиданного вмешался Дон, Хранитель Прошлого.
Из всех выживших в Катастрофе старых людей он был самым древним и выглядел даже старше Учителя. Наверное, поэтому Дон помнил много всякого странного и ненужного. И вот, оно, наконец, пригодилось.
- Что такое стихи? - подозрительно спросил Риккардо. - И зачем они?
- Низачем, - расплылся в беззубой улыбке Дон, и, чуть помедлив, добавил. - Для красоты.
Что такое красота, селяне знали. Это когда небо обнимает жаворонка, превращая его в крошечную тень, и когда роса выпадает на цветы, и когда солнце роняет в воду медные слезы. Это васильки среди хлебных колосьев и рассвет над лесом... Красоту нельзя понять и растолковать, а можно только вдохнуть, как воздух, и дышать — в ритме сердца.
«Вот оно что», - догадался Люк и, зажмурившись, действительно, вдохнул слова Учителя, и они растеклись по его телу диким медом, одновременно сладкие и терпкие на вкус. На них можно было качаться, как на волнах, неторопливо уплывая в неведомое.
Сотни образов красоты одновременно обрушились на Люка, и среди их разноцветного хоровода стоял Учитель, незаметно из бездушной железяки превратившийся в человека. Он высился над растерянными людьми и протягивал им руку. У его ног текла река времени. Оставалось сделать только один шаг, и...
Она подхватила Люка и понесла, так свободно и естественно, что он не испугался, а как-то сразу ощутил, что указаний больше не будет, а будут — подарки, как сегодня, и беседы равных с равным. Правда, до этого еще нужно дорасти.
«Спасибо», - мысленно сказал он Учителю и... очнулся.
- Ну что, получилось? - с надеждой спрашивали его односельчане. - Что он хотел сказать? Что нам делать?
Люк посмотрел на небо и увидел в нем белые полосы, ощутил холод, идущий от земли, и внезапно почувствовал себя очень усталым. Время снова текло сквозь него, и образы природы связались воедино, подсказав ответ.
- Я думаю, нам пора спать.
Счастливые, селяне разбрелись по домам и, законопатив окна и двери, завернулись в теплые одеяла и впали в зимнюю спячку. И как раз вовремя, потому что не прошло и двух суток, как темные тучи на горизонте разбухли до величины гор и пошел снег. Даже не пошел — а хлынул белым ливнем, нескончаемыми потоками, и шел до тех пор, пока крыши домов не скрылись под рыхлым серебром, и только печные трубы торчали наружу.
Люк заснул позже всех, когда снег валил уже вовсю, но заоконный свет еще не успел иссякнуть. Ведь так много нужно было записать. Все, до мельчайшей детали, не потеряв ни единого слова. Впервые Люк ощутил, что делает нечто по-настоящему важное. А потом — спать. Спать до весны. А весной будут новые ответы, новые стихи, новая красота.

Примечание:
В произведении использован стихотворение Алексея Лиса: "светлый..." - http://litgalaktika.ru/publ/8-1-0-1983