Будильник злобно звенел над самым ухом.
Николай вслепую пошарил по тумбочке, наткнулся на часы, и те упали на пол. Раздался резкий, словно предсмертный звук.
В комнату тут же влетела жена.
– Ты что творишь, пьянь?! Последний будильник угробил!
– Новый куплю… – опять засыпая, ответил Николай.
– Новый он купит! – еще круче вскипела жена. – Вставай, алкаш, ехать пора! Мне сегодня на работу выходить, – но ответом ей было шумное сопение. – Ну, и хрен с тобой, обойдемся. А ты шуруй автобусом.
Николаю снился родной кузнечный цех. Огромный молот грузно и монотонно падал на раскаленное железо. Фейерверком разлетались огненные брызги. Смотреть невыносимо и отвернуться невозможно. На счастье, какой-то громкий хлопок вспугнул неприятное сновидение.
Николай проснулся; в глаза бил яркий солнечный свет.
Раздался еще один хлопок, взревела машина и быстро затихла вдали.
– Вера, – хрипло позвал Николай,– дай попить.
В ответ тишина, только гулкие удары настенных часов.
Вдруг до него дошло: «Это ж Вера с сыном уехали в город!» Николай подхватился, глянул на ходики:
"Восьмой час! Мать моя, я ж на смену опоздаю! А может, это соседи?"
В одних трусах он выскочил во двор. Машины не было. Бросился к дороге – пусто. И тут вспомнил, что он еще в отпуске.
– Так красота! – вслух обрадовался Николай. – Спи вволю, ешь, пей…
От слова «пей» вдруг заныло в груди. Жутко захотелось пива или рассола…
Когда пил воду из колодца, заметил между грядок с клубникой пугало в рост человека. Усмехнулся:
"Все-таки сама поставила… От дроздов».
Подошел ближе. Его рыбацкий плащ с капюшоном был накинут на деревянный крест. Вместо ног чернели резиновые сапоги.
"Умно придумала, чертовка… А клубники опять назрело".
Большая пестрая птица запрыгала по газону, поглядывая на странную парочку. Николай вскипел:
– Вот же гады распоясались! Стрелять вас, что ли?
Захотелось чем-нибудь запустить в наглого дрозда, но вдруг пришла шальная мысль:
– Сейчас мы проверим вашу куриную смекалку.
Он быстро влез в сапоги и плащ, накинул капюшон, застегнулся и притих.
Минут через десять стало жарко, но Николай не шевелился.
"Не позавидуешь этому пугалу, – думал он, потея. – Особенно, если тебя никто не боится…"
Тихое шуршание за спиной оборвало его раздумья.
"Ага, с тыла зашли!"
Николай осторожно стал поворачиваться вместе с крестовиной. А повернувшись, замер от изумления; над их клубничной грядкой склонилась соседка Мария, одетая лишь в короткую комбинацию. Уставившись на ее загорелые ноги, он не сразу понял, что она там делает. А когда понял, еще больше удивился: соседка рвала их клубнику.
Гулко забилось сердце, кольнуло внизу живота. Он реально не знал, что делать дальше. Наконец, через силу прохрипел:
– Привет, Маша.
Соседка дернулась всем телом и, не разгибаясь, резко повернула голову.
Вздрогнул и Николай. Лицо Марии было неузнаваемым. Казалось, с него по живому содрали кожу. Поди, догадайся сходу, что оно измазано клубникой.
А женщина испугалась просто до ужаса: ведь перед ней стояло говорящее пугало.
Мария охнула, сделав шаг, споткнулась и упала на бок. Но тут же вскочила и прямо через смородину рванула на свой участок.
Николай быстро выбрался из пугала и поспешил в дом.
– Вот это ноги!.. Вот это бедра! – восклицал он, поглядывая в окно. – Хороша Маша, да жаль, не наша. Вот это дроздиха! Верке скажу – не поверит…
Когда сердце успокоилось, он оделся и вышел во двор. Для отвода глаз взял косу и стал сбивать траву на меже.
Вскоре показалась и соседка, уже в халате и без клубничной маски.
– Привет, Маша! – улыбчиво поздоровался Николай. – Хорошая погодка нынче.
– Привет, Коля! Хорошая… А мне показалось, вы в город укатили.
– Это мои поехали, а я пока в отпуске... Да, погодка курортная, а тут голова раскалывается.
– Прими успокоительное, – усмехнулась соседка.
– Принял бы, да лекарство закончилось, – Николай майкой вытер колючее лицо.
– Так могу накапать, соседи ведь... Минуток через десять можешь зайти.
Стол на прохладной веранде был сервирован как для дорогих гостей. По центру, украшением, стоял пятизвездочный коньяк.
Мария пристально смотрела Николаю в глаза.
– Садись, сосед, не стесняйся. Наливай, прикусывай…
– А ты?..
– А мне-то зачем? У меня не болит.
– У всех что-то болит... Давай, Маша, – Николай осмелел. – За компанию, за знакомство.
– За знакомство? Десять лет рядом.
– Ха, десять лет! В городе с соседями двадцать лет дверь в дверь, а почти не здороваемся. Давай, хуже не будет.
Они выпили по три маленькие рюмочки, но половина бутылки все еще радовала глаз. Говорили о дачных делах, о погоде и других пустяках, но ничего об утреннем случае. И лишь на пороге, когда Николай вспомнил, что пора и честь знать, Мария попросила:
– Коля, ты Вере ничего не говори, хорошо?
– В смысле?
– Ну, сам понимаешь… Про утро... Коньяк.
– Ладно, – Николай покосился на недопитую бутылку.
– Вот и договорились, – повеселела соседка. – А будет желание, заходи вечерком, допьем остальное.
"Не понимаю, – размышлял Николай, дымя сигаретой в тени сарая. – У самой полно клубники, а зарится на чужую. Видно, чужая кажется слаще?.. Да, выходит так. Хм... А коньячок ее – так себе… Отдает чем-то. Наверно, не пойду…Хотя на безрыбье и рак рыба".