Здравствуй, мама!

Мы никогда с тобой не говорили по душам. Я очень виновата перед тобой. Если бы я могла вернуться в прошлое и исправить его! Но, увы, мне этого не дано…

Я только сейчас осознала всю глубину своего морального падения - когда сама стала матерью. Я держу на руках маленький пищащий комочек счастья, и клянусь, что никогда не буду потакать её прихотям. Не потому, что я её не люблю, а как раз наоборот! – потому что люблю, и не хочу, чтобы она повторила мои ошибки.

Я была поздним, единственным, а потому – очень желанным ребёнком, центром семьи, божеством, которому сначала поклонялись, и которого потом возненавидели – все, кроме тебя.

- Хочу! – было единственным словом в моём лексиконе. – Это! – и тыкала пальчиком.
И «это» тут же приобреталось и забывалось. Твои робкие попытки убедить меня хотя бы один день поиграть с только что купленной игрушкой, приводили к диким истерикам.

- Хочу! – вопила я и каталась по земле. Прохожие осуждали тебя – за жадность и грубое отношение к ребёнку. Тебе не хватало твёрдости характера, чтобы противостоять детской истерике, а я вовсю этим пользовалась.

- Хочу! – и в нашей квартире появлялась очередная, никому ненужная вещь, а я жадно высматривала, чтобы ещё потребовать?

С каждым моим «хочу!» ты становилась бледнее и худее, но мне было не до того, чтобы это замечать: вокруг было столько всего, что приковывало мой жадный взгляд и требовало немедленного получения в личную собственность, чтобы тут же быть заброшенным в угол и забытым.

У меня никогда не было друзей – ни в детском саду, ни во дворе, ни в школе. Кому захочется дружить с той, кто требует единоличного и всепоглощающего внимания? Я была изгоем на улице, и вымещала свою ненависть к этим жалким, ничего не понимающим людишкам на тебе, а ты молча плакала. Но даже твои слёзы выводили меня из себя!

Мой отец так любил играть со мной, когда я была маленькой. Он катал меня на спине по всей квартире, читал книжки, рисовал, а зимой – возил на санках. Он учил меня ездить на велосипеде, а я, после первого падения, ударила его по лицу, вывалив все ругательства из скудного детского лексикона. Ведь это именно он был виноват в том, что все дети во дворе смеялись надо мной - вместо того, чтобы восхищаться и поклоняться!

Он не был мне родным отцом - он женился на тебе, когда я уже родилась. Как же не вовремя я об этом узнала!

Я без спросу проверяла ваши вещи, залезая в самые укромные уголки нашей маленькой квартиры, и нашла то, что стало для меня шоком – документы на удочерение! Он мне не родной, и специально меня уронил! – эта сумасшедшая мысль прочно засела в моей голове, и никуда не собиралась уходить.

С того дня я вела себя с ним высокомерно и нагло, и, когда отец сделал мне замечание, я закричала:
- Ты мне не родной! Убирайся отсюда!

Я помню, как отец побледнел, как вспыхнули гневом его глаза, и впервые в жизни он меня ударил! Я бросилась к тебе и закричала очередное «хочу!», потребовав от тебя невозможное: чтобы чужой нам человек был немедленно удалён из нашей жизни.

Я помню, какая гнетущая тишина после этого наступила в нашей квартире. Несколько дней вы не разговаривали, а я продолжала вопить «хочу!». И добилась всё-таки своего! – отец ушёл, ничего с собой не взяв. Он просто исчез, мы его больше не видели и не получали от него известий. А я наслаждалась очередной – сомнительной! - победой.

Время шло незаметно и быстро – с трудом закончив восьмилетку, я нигде не работала и не училась. Ты попала в больницу после очередного скандала, вызванного твоим вопросом: «Где ты была? Я волновалась за тебя.», и так и не вышла из неё. А я была только рада – ведь теперь в моём распоряжении была отдельная квартира!

В моей жизни появлялись и быстро исчезали мужчины, и с каждым очередным лицом - которое на следующий день я не могла вспомнить, - сама того не осознавая, я опускалась всё ниже и ниже.

И тогда появился Он. Квартиры у меня к тому времени уже не было: она была продана за копейки – ушлому барыге, который специально подсадил меня на ежедневные дозы.

Он нашёл меня на улице - опустившуюся на самое дно, грязную и оборванную, - и привёл к себе домой. Какой же вкусной была домашняя еда!

Я срывалась и падала, а он всегда был рядом – он не брезговал и не боялся искать меня по самым грязным притонам, контролировал приём лекарств, сидел возле меня ночами. Он заставил меня поверить в себя, в свои силы – что я смогу вылезти из этой грязи, в которую сама себя затолкала. И - убедил.

Срывы становились всё реже и реже - мне снова захотелось жить, дышать полной грудью и радоваться каждому дню.

А потом произошло чудо – я почувствовала в себе зарождение новой жизни.
- Как тебя зовут? – спросила я того, к кому всё это время обращалась не иначе, как «Эй, ты!».
- Михаил, - ответил он просто.
- Михаил? – память услужливо вернула меня к прошлому. – Так звали моего папу…

Мы проходили с ним мимо мусорных баков, когда бомж, сосредоточенно роющийся в помойке, случайно оглянулся и наши взгляды встретились. Я не помню, как оказалась перед ним на коленях:
- Папа! Папочка! Прости меня, пожалуйста! – кричала я на всю улицу, захлёбываясь слезами.
- Ну что ты, доченька… Люди же смотрят… - его голос дрожал, а руки неловко гладили меня по голове.

Домой мы вернулись втроём. Михаил не задавал вопросов, а принял эту ситуацию так же невозмутимо, как и всё, что он делал раньше. Какое же это было счастье – идти по улице под руку с двумя любимыми и любящими мужчинами – отцом и мужем!

В ближайшие выходные мы поехали на кладбище; мы долго искали твою могилку и нашли её заброшенной и неухоженной – ведь у тебя не было родственников в этом городе, кроме непутёвой дочери. Михаил поставил памятник, покрасил оградку, даже цветы сам посадил.
- Это же моя мама! – пыталась слабо возразить я.
- И моя, - серьёзно ответил он. – Ведь это именно она подарила мне тебя.

Мы живём втроём в квартире Михаила; папа восстановил документы и устроился на работу. Он попытался было снять квартиру по соседству, но Михаил даже слушать не захотел. Бывший детдомовец, потерявший родителей в автомобильной катастрофе, он кулаками отстаивал своё право на независимость от чужого мнения, а когда пробился наверх – помог выбраться и мне.

Сегодня я приехала к тебе одна, точнее – с маленькой дочкой, которую назвала твоим именем. Посмотри на свою внучку, мама, и прости меня за всё…

сентябрь 2021