"Долго глядел Миша, как ударяют молоточки по колокольчикам, как пружинка толкает в бок валик и вдруг неожиданно для самого себя, коснулся пальцем пружинки. И тут случилось непоправимое — пружинка лопнула, и музыка замолкла. — Ой! — испуганно воскликнул Миша и… проснулся. К счастью, он дотронулся до пружинки во сне, а произойди это на самом деле, чудесная табакерка была бы испорчена. И никогда бы уже над домами городка Динь-динь не подымалось бы солнце и не звучала бы больше веселая песенка колокольчиков"
Владимир Одоевский "Городок в табакерке"

Ты мне тогда сказал: не пиши явно, чтобы люди не обсуждали твою жизнь. Я вняла совету, никогда не пишу то, что происходит в реальности, хотя обсуждать мои творения особенно некому. Это справедливо, я пишу не для всех, для тебя. Ты рассыпан крупинками золота по строчкам, если бы не ты, ничего бы не родилось.

Муж пришел домой поздно и с подбитым глазом, сказал, что асфальт оказался неровным и в мире нет справедливости, в этом дело. Зоя помогла ему умыться и уложила в постель. Прилегла рядом, отвернулась, чтобы не дышать перегаром. Болела спина.
- Ты своему мужу мамочка, потому и спина болит, - объясняла природу психосоматики Зоиной болезни подруга по работе Елена Николаевна.
Утром выяснилась предыстория Саниного синяка. Мастер вызвал их с Андрюхой на смену в выходной, а когда пришли, оказалось, что надобность в них отпала. Это было непонятно и обидно. Непонятно, почему им вовремя не сообщили. Обидно, что никто не счел нужным извиниться, хотя они встали в пять утра, чтобы в половине седьмого пройти через проходную, переодеться, а в семь включить станок. Мастер сказал:
- За вас никто не держится, если уволитесь, плакать не будем. За забором толпа желающих на ваше место.
Саня с Андрюхой развернулись и ушли. Взяли в магазине бутылку водки, отправились на Волгу. На природе хорошо пилось, обида как будто отпускала. Однако они купили еще бутылку и позвонили мастеру, объяснили ему, что он нехороший человек. В каких именно выражениях, Саня не помнил, и оставалось неясным, сможет ли он приступить к работе по истечении его законного выходного, который он провел так бездарно, или мастер нашел в толпе жаждущих потрудиться более покладистых и менее обидчивых подчиненных. Зоя слушала мужа и кивала в знак сочувствия. Саня был одновременно сильным и слабым, поэтому она была ему и женой, и матерью. А иначе не смогла бы его полюбить. Только слабый был бы слишком жалок, только сильный - не интересен.
- Ты все правильно сделал, - кивнула она. - Пусть начальник знает, что вы о нем думаете. Пусть не думает, что он пуп земли. Людей уважать надо.

Саня - счастливый человек. Когда он включает станок, у него душа поет. Саня работает со сложными чертежами, не шаблонные детали вытачивает. Он на своем месте. Талант. Зоя чувствует Санину высоту. Мастер - не чувствует, потому что не любит людей, и себя, наверное, тоже не любит. Зое захотелось прийти к мужу на работу, посмотреть мастеру в глаза и спросить:
- Вас мама не любила?
Зоя тут же устыдилась своих мыслей. Обидится человек, не услышит сочувствия, просто обидится. Да и мама его, скорее всего, любила, как умела, кто из нас умеет любить правильно? Подруга, которая так хорошо диагностирует психосоматику, нянчит своего взрослого сына, не разрешает жениться, не доверяет будущей снохе.
- Зарабатывает он мало, - объясняла Елена Николаевна свою позицию. - Жена будет пилить, требовать денег, а где он возьмет?
Костик, мастер-краснодеревщик, делает уникальную мебель на заказ. Мебель стоит дорого, но зарабатывает он оскорбительно мало, потому что деньги оседают в кармане хозяина фирмы. Можно уйти на вольные хлеба, самому стать хозяином, но тогда творить будет некогда, придется заниматься коммерцией. Костик же ощущает себя художником, поэтому позволяет начальству себя обирать.

Наша сила и наша слабость - от матери, размышляет Зоя. Всю жизнь человек учится пользоваться силой, которую он впитал вместе с материнской любовью, и залечивает ту брешь в душе, которая образовалась от недостатка любви.
И недоверие к людям - тоже от недостатка любви. И даже то, что на родном Санином заводе хозяйничают французы, учат русских - от недолюбленности. Зоя не взялась бы объяснить взаимосвязь событий, однако засилье москвичей в городе и иностранного капитала в стране не просто удручает, а заставляет каменеть мускулы от напряжения. Как у рабочего, который ест спагетти на картине Гуттузо.
- Они нас учат работать, - рассказывал жене Саня, - но ничего по сути не говорят. А задаешь им вопросы - отвечают: вам не нужно делать хорошие автомобили. Я разозлился: вы нам еще бусы подарите!
Муж достал из папки свои рационализаторские удостоверения и почетные грамоты, их по привычке еще давали на заводе, расклеил в туалете. Это был его протест, ответ общему хамству. Против системы не попрешь, но и молчать нет сил, сгореть можно.
И Зоя обнимала своего Санечку, обтекала, как река, залечивала все ранки и трещинки живой водой. Как еще она могла ему помочь? Только любить.
- Сейчас приду, он спросит: ну что, выговорился? Теперь пиши заявление об уходе, - переживал Саня.
- А ты не пиши. И не отвечай, - тихонько целовала Зоя мужа. - Ты ему уже все сказал.

Проводила на работу, закрыла дверь и подошла к окну. Саня с Андрюхой, который жил с ними на одной лестничной клетке, шли к остановке. Они были похожи на двух нахохленных воробьев. Дети. Все мы остаемся детьми, пока не справимся с обидой.
Зоя собиралась в школу, складывала в портфель конспекты и тетради с сочинениями учеников. Размышляла, как начнет сегодня урок, что скажет своим старшеклассникам об их работах. Вернее, что она скажет Пете Крупицыну в ответ на его декларацию индивидуализма в сочинении. "Людей, думающих, как я, наш учитель литературы Зоя Васильевна называет потребителями. Она застряла в восьмидесятых годах прошлого столетия и не понимает, что так, как раньше, уже не будет", - бросил ей вызов Петя. Что на это ответить?
- Экзамены на носу, а я рассуждаю с учениками о морали, - покачала головой Зоя.
- Кому ты дала тему "Что важнее: личные интересы или интересы общества?" Детям вазюков? - спросила Елена Николаевна.
Работников АВТОВАЗа она оскорбительно называет вазюками.
- Сама ты, конечно, родилась на троне, корона не жмет? - насмешливо поинтересовалась Зоя у подруги. И нелогично добавила:
- Сына-то отпусти. Чем тебе Раечка плоха?
- Тоже вазючка, - пренебрежительно пожала плечами Елена Николаевна.
Однако Зоя догадывалась, что даже если бы Раечка была принцессой по крови, Елена Николаевна ей не поверила бы. Она долго и упорно подкладывала бы горошину под перину, и заверения будущей снохи, что та не спала ночь, звучали бы для нее неубедительно.

Дочка Зои и Сани переехала в Москву и надеется там остаться.
- Город умирает, что здесь ловить? - спросила она родителей.
- А в Москве что? - поинтересовались родители. - Ты даже работаешь не по специальности.
- Менеджер по продажам, - кивнула дочь. - Сейчас все продают.
"Человек всего лишь мошка в сравнении с обществом", - написал Петя Крупицын. Не самый лучший ученик в классе, однако именно с ним мысленно спорит Зоя Васильевна.
- Не я тебе возражу - жизнь докажет, - скажет ему учительница. - Не сегодня, позже. Жизнь не бывает только белая или только черная. "Большое видится на расстояньи"*.

Если бы Зоя посмотрела на себя со стороны, то обязательно погладила бы по голове эту маленькую, похожую на нахохленного воробья, женщину. А дочка в одиннадцать лет называла себя младшим подростком и напоминала Зое голенастого журавлика. Люди по природе своей птицы и мечтают летать. Недаром в счастливые минуты ощущают за спиной крылья.

* Сергей Есенин. "Письмо к женщине"

2018г