Глава 1.
Какие они, Ключи?
Деревенская свадьба – событие незабываемое. Где и когда такое можно еще увидеть, почувствовать, повторить и кто вспомнит, что это вообще когда-то было? Только сейчас я это понял.
А было это летом и давно. Мне тогда только 25 лет испонилось. Моя двоюродная сестра замуж собралась, а свадьбу играть наметили в деревне Белые Ключи. Приехали мы заранее, дня за три до свадьбы, чтобы повидаться. Встречались-то не часто, только на свадьбах, да похоронах. Разбросало наш род аж по трём губерниям. Приехали, конечно, не все. Если бы все, то столы в поле пришлось бы накрывать, чтобы всех усадить – две мои бабушки, вместе взятые, родили 24 ребёнка, естественно, включая моих родителей. Представляете, сколько у меня дядюшек, тётушек, племянников, двоюродных, троюродных и прочих родственников? Просто не сосчитать. Но, тем не менее, народу на свадьбу ожидалось много: родня, друзья, ну и вся деревня. Белые Ключи – деревенька небольшая, все жители, как одна семья. Я в деревне очень давно не был. Помню, иду по улице – каждый местный житель, старый и малый здоровается со мной, улыбается мне какой-то открытой, счастливой улыбкой, будто очень скучал без меня и вот, наконец-то, я приехал. Удивительное дело, я их никого не знаю, ну, кроме родни, а они со мной здороваются. У нас в городе в подъезде, где я уже больше десяти лет живу, и то здоровается далеко не каждый, а здесь… Чудеса!
И еще трава запомнилась – зелёная-презелёная и аккуратно, коротко постриженная. Присел я на скамеечку рядом с каким-то местным небритым, лохматым и помятым аборигеном и спрашиваю:
– Здравствуйте, уважаемый. А кто у вас в деревне так ровно и аккуратно газоны стрижёт?
А он мне:
– Здравствуйте. Скотина.
– В смысле? Кто скотина? – недоумеваю я. – Вы кого имеете в виду?
– Кого, кого? – передразнивает небритый. – Чудак-человек, скотину и имею. Куры, утки, гуси, козы, овцы, коровы – они и стригут.
– А-а-а-а-а! – наконец доходит до меня. – Вот почему она такая короткая и зелёная, она просто вырасти и пожелтеть, не успевает!
– Ясень-пень, – кивает лохматый, – вы, я вижу, на свадьбу... Зря всё это: свадьбы, гулянки. Все одно: после ссориться начнут, потом драться и разойдутся. Тьфу!… А бывает еще хуже: у меня вот жена вообще к другому сбежала. Я всё для неё, себя не жалел, работал как вол, а она вильнула хвостом и всё из дома вывезла. Всё. До последней нитки. Я делать с тех пор ничего не могу, всё из рук валится. Напиться бы и забыть её, но не на что, хата пустая, даже продать нечего… Может у вас хоть рубль или два найдётся – горе моё залить?
– Есть, – говорю ему, – как не быть. На такое дело, непременно, есть.
Субсидирую бедолагу этого и тут вижу, что мой брат на мотоцикле марки "Днепр", мимо едет. Машу ему рукой, он притормаживает, и я сажусь в люльку. Сумку с посудой (алюминиевой, судя по звуку и весу), кладу себе на колени.
– Тебе Петро чего там врал? Небось, про какую-то очередную беду, которая с ним случилась? – спрашивает брат.
– Да, рассказал, что жена ушла от него к другому.
– Я так и знал, – смеётся брат, – нет у него никакой жены, и никогда не было. Видит, что ты приезжий, значит, можно денег на выпивку выпросить. Местные уже не дают ему денег, так он к приезжим и проезжим пристаёт.
– Да ты что?!! Ну, он прямо артист, рассказывал очень убедительно, я поверил, а значит, деньги эти он честно заработал, – отвечаю я. – Но это ладно, проехали… всё спросить тебя хочу, а почему деревня Белые Ключи называется? Можешь объяснить?
– Лучше покажу. Поехали. Но сначала домой заедем, сумку с посудой матери отдам.
Мы помчались по грунтовой дороге. Брат на приличной скорости демонстрировал мастерство вождения, но всё же одну «хорошую» колдобину он «поймал» правым колесом и у меня долго потом болел локоть от удара об люльку. Въезжая во двор своего дома, брат, не останавливаясь, ударом переднего колеса распахнул ворота, стальная защелка ворот со стоном лопнувшей струны улетела в дорожную пыль. Въехал во двор, резко затормозил и ушел с сумкой в дом.
Смотреть Белые Ключи мы сразу не поехали, потому что нужно было ехать в обратную сторону, а там от пыли, которую мы только что подняли, стало не видно солнца. А пыль на дороге хороша – это нужно видеть – мягкая, как пух, и как раз по щиколотку, но такое, естественно, только в сухую погоду. Немного переждав, мы отправились на пруд и по пути заехали в какой-то подлесок. Оказалось, что пруд с дороги не видно, он в зарослях схоронился, вокруг и в воде кустарник и деревья. Разделись донага, чтобы трусы не мочить, и пошли купаться. Проплыли немного, и тут я брату говорю:
– Давай вылезать, вода холодная!
– Погоди, так не узнаешь, что такое «Ключи». Ты ныряй поглубже, нужно резко приподняться и ногами вниз, как будто глубину меряешь, – объяснил брат.
Так мы и сделали. И тут я понял, что это за «Ключи» – на глубине вода, как жидкий азот, ну просто ледяная, у меня даже пальцы на ногах судорогой свело. Я, как ужаленный, выскочил на поверхность, потом на берег и завопил:
– Хватит, хватит, я всё понял – ключи со дна бьют. Поехали домой греться, я уже весь белый и даже синий!.. Интересно, а почему пруд в лесу выкопали?
– Не было здесь леса. Просто для укрепления берега по периметру колья из свежеспиленной ветлы специально поглубже вбили. Эти колья потом корни пустили и стали деревьями и лесом, то есть лесополосой… вернее, лесокольцом, вот, – пояснил брат. – А на дне ключей нет никаких, просто самая холодная вода внизу. Ключи там, поодаль, их два. Отец, в бытность председателем колхоза, решил здесь пруд обустроить: выбрал место пониже ключей, выкопали экскаватором котлован, а от ключей прокопали каналы, на дно которых насыпали песок с меловой галькой – вода котлован и заполнила. А чтобы не переполнялся пруд, сделали отвод в виде лотка и вкопали деревянное колесо, которое жернова вращает. Во-о-о-н мельница эта. Видишь? Слышишь, колесо по воде шлёпает? Правда, один канал от источника уже не работает, его бобры оккупировали, плотин там понастроили. Их никто не тревожит: то ли лень, то ли бобров жалко... Ну вот, теперь ты знаешь, какие они «Белые Ключи», можно домой ехать.
Дома пили чай и знакомили меня с вновь прибывшими родственниками. Некоторых я уже знал, но далеко не всех. Вечером выпили по паре рюмок самогона – я впервые пробовал этот «напиток», ужасного мутно-молочного цвета и ещё более ужасного вкуса, пахнущего то ли керосином, то ли кирзовым сапогом. Но, думаю, что это с непривычки, потому что остальные пили, нахваливали и причмокивали.
Утром я проснулся рано, потому что чей-то голос бубнил за занавеской, а над ухом зудела муха. Я стал рассматривать кошку, лежащую рядом с дырой в деревянном полу, видимо кошка караулила мышей. Из половой прорехи выглядывала бледно-зелёная тщедушная травинка. Вспомнилась командировка в Брянскую область: там в некоторых деревенских хатах пол был вообще земляной, трава ковром на полу росла, а водопровода как такового совсем не было, люди набирали воду в колодце, опуская в него ведро с помощью «журавля» – конструкции, похожей на деревянный подъемный кран.
В этот момент мои воспоминания прерываются каким-то простуженным, женским криком «По-мо-ги-те-е!», доносившимся, видимо, из соседнего двора. Я вскакиваю, выбегаю за занавеску и спрашиваю сидящих за столом родственников:
– Вы слышали!!? Похоже, где-то пьяный муж гоняет жену. Нужна помощь!
Седой и бородатый дед, сидящий у окна, спокойно ответил:
– Ему уже не поможешь. Ну, разве только голову отрубить, и – в суп. Это петух у бабки Марьи так кричит, хочет крикнуть «ку-ка-ре-ку», а получатся «по-мо-ги-те». Что-то с горлом у него. Может, гланды? Бывает такое. Вон у нас все куры одинаково квохчут, а одна рыжая почему-то басом, как гусак: «го-го-го». Вы в городе скотины-то не видите, разве что – в телевизоре. Не знаете, как она разговаривать умеет и как её, кормилицу, вырастить.
Дед с шумом отхлебнул чаю. Я узнал – это его голос бубнил с самого ранья, и не давал мне выспаться. Дед еще отхлебнул, затем немного позвенел ложечкой в своей чашке и продолжил:
– Не знаете, как свой пай выкосить, сено собрать и сберечь. Не знаете, что овце на зиму нужен один воз сена, а корове – восемь. А еще – скотину пасти надо. Раньше, до паспортизации деревни, пастухов колхоз нанимал. А после, когда народ с паспортами из деревни разбежался, счастливую городскую жизнь шукать, пришлось скотину пасти поочерёдно. Оно, конечно, что за жизнь, что за работа в деревне? Пастух, свинарка, доярка, телятница. А в городе – все манагеры, то бишь менеджеры: белый воротник, чистые руки. В городе раньше без паспорта на работу не брали, а теперь – пожалуйста, у всех паспорта. Оно, конечно, в городе всякие вкусности, одёжка красивая в ЦУМах и ГУМах. А мы раньше как? Овец пострижешь, а шерсть отвезешь в чесальню. Там её от мусора очистят, потом пряжу делают – нить шерстяную, а уже после вяжут из неё одежду.
Я бы еще долго слушал деда, но в комнату вошёл брат, позвал меня и, когда мы вышли во двор, сказал:
– Он 24 часа в сутки может говорить. Пойдём, лучше коня тебе покажу, он такой красавец.
А что правда так кричал петух?)))
А я просто люблю деревню) Я сам уже 16 лет как сельский житель – стошнило меня от жизни в городе)
В этом рассказе всё правда, с одной лишь оговоркой: некоторые эпизоды собирательные, то есть случились в разных деревнях. Петух тот правда уже не поёт, похоже угодил в суп, но люди, которые слышали его "по-мо-ги-те", живы, здоровы. А курица, которая гогочет басом, как гусь – это курица из моего курятника ))
Извините, что долго не было комментариев к Вашему рассказу.
Сельская жизнь хорошо описана. Воспоминания юности?
Кое-где нужно (можно) внести правки (стилистически и орфографически).
Ну, это нужно было записать, я обещал, пока получилось не очень, хотя вариант черновой и не законченный: еще не всех живущих участников "допросил" и на место нужно съездить, освежить детали)
Ошибки некоторые исправил, но буду проверять и еще править. Это не только воспоминания юности, некоторые эпизоды свежие, рассказ собирательный, поэтому название деревни пришлось немного исказить.
Спасибо, Алексей )