Мышонок была совсем маленькой, когда мама уехала в Город налаживать новую личную жизнь, оставив её с бабушкой. Девочка сидела и смотрела сквозь прутики кроватки, как мама ходила по дому, собирая вещи в большую сумку на колесиках. Не понимая, но чувствуя, малышка тихо всхлипывала и тянула к ней ручки. Когда за мамой закрылась входная дверь, Мышонок замолчала, как потом оказалось, совсем. Врачи не находили никаких физических патологий и отклонений, и, устав ходить по кабинетам больниц, бабушка приняла действительность такой, какой она была: внучка всё слышала и понимала, но отвечала молчанием.

Этой осенью ей исполнилось шесть. Маленькая и тихая, как мышонок, она выглядела младше своих лет, но лишь до тех пор, пока не увидишь взгляд ее синих глаз, слишком спокойный и пугающе открытый – наполненный недетской грустью.
- Сейчас Полюшка, немного отдохну, и пойдем лепить пельмени, - сказала бабушка, садясь в любимое кресло, около которого на невысоком «журнальном» столике всегда стояла корзиночка с разноцветными клубочками, спицами и будущей обновкой для внучки.
Они с Мышонком только что закончили украшать комнату. Бабушка с удовольствием вдыхала аромат морозной свежести и смолы, идущий от еще не оттаявших еловых лап, которые недавно принес бойкий соседский мальчишка. Ветки стояли в большой хрустальной вазе, которая на время праздника заменила на столике корзинку с рукоделием. На подоконнике мигала огоньками небольшая искусственная елочка, которую они собрали утром, украсив старинными стеклянными игрушками. Словно здороваясь, Мышонок разглядывала каждую из них: серебристого снеговика с разноцветными пуговицами, пестрого попугая, отважного космонавта и грустного Пьеро, за прищепку прицепленных к ветке, яркие шары и сосульки, пряничные домики, с обсыпанными, будто сахарной пудрой, крышами, которые Полинка, когда была помладше, потихоньку от бабушки пыталась лизнуть. На дне коробки с игрушками Мышонок нашла две небольшие картонки, на которые были намотаны суровые нитки, с привязанным к ним серебристым дождиком. Бабушка не смогла отказать внучке, блестящими от нетерпеливой радости глазами просившей о чуде. Со страхом глядя на балансирующую на стремянке под самым потолком внучку, то и дело, охая и ахая от волнения, она помогла натянуть нитки с дождиком, протянув диагонали через всю комнату. Легко спорхнув со стремянки, Мышонок включила гирлянду, выключила свет и комната исчезла, погрузившись в мерцающую волшебным блеском сказку.

***
Заснеженный парк погрузился в предновогоднюю тишину. Жители небольшого городка за накрытыми столами перед телевизорами в праздничном возбуждении ожидали речь президента и бой курантов. Последние минуты уходящего года, сложенные из ажурного узора секунд, легкими снежинками тихо опускались, заполняя живым узором пространство парка, подсвеченное нитями гирлянд. Разноцветные огни прочертили линии аллей, которые сходились к стекавшему золотыми и серебристыми струями фонтану.
Устроившись на одной из лавочек, стоявших по краю небольшой площади, горбатая старушка в длинной юбке и старой меховой безрукавке чистила мандарин. Она усмехнулась, увидев идущего по аллее статного старика с белой до пояса бородой, устало опиравшегося на посох.
- Здравствуй, Яга.
- И тебе, Мороз, не хворать, - разламывая мандарин, ответила старуха. – Ну, что, всех успел осчастливить? На-ко, угостись.
Старик не торопясь пристроил посох и мешок возле лавочки и подозрительно глянул на Ягу, протягивавшую ему половинку мандарина.
- Ладно, не зыркай, бери. Скоро Новый год, передохнем чуток, и уходить пора. Вывалят сейчас изо всех щелей, искры в воздух пулять начнут, благие.
- Не ворчи, старая, дай отдохнуть в тишине, - наслаждаясь покоем и ароматом цитруса, пробасил Мороз.
- Ну, отдыхай-отдыхай, - собирая кожуру, покладисто согласилась Яга.
- Глянь-ка, елочку с любовью украсили, - кривым пальцем Яга показала на новогоднюю красавицу – голубую ель, росшую в парке. – Огоньки современные, а игрушки руками мастерили. Значит, осталось еще в людях тепло сердечное.

Старый Волшебник молча смотрел на сверкавшую огнями елку и думал о тех, кому смог подарить радость сбывшегося желания. Из века в век он вслушивался в самое заветное, шедшее из глубины истинного, чтобы, используя данную ему силу, воплотить что-то по-настоящему важное. Один раз в год он был вправе творить чудо вместе с людьми. Но каждый раз, когда он опускал руку в бездонный мешок возможностей, вместе с подарками, трепетно пульсировавшими от ожидания, он доставал и такие, что скалились в недоброй усмешке. И чтобы у мудрого волшебника не было соблазна изменить загаданное, к нему приставлена тень – старая подруга, не дававшая переступить законы большие, чем он сам.

***
Этим летом Мышонок научилась читать и писать печатными буквами. Все лето они с бабушкой играли в записки. На маленьких квадратиках они оставляли послания друг другу: «Ушла в больницу, завтрак на столе» - «Я пакушала сбасиба», «Скоро пойду в магазин. Прибери игрушки» - «Купи шыкалатку», «Прилитал балшой жук».

В начале декабря Полина сама написала письмо Деду Морозу с просьбой исполнить своё единственное заветное желание и, запечатав в голубой конверт со снежинками, вместе с бабушкой отнесла его на почту. Незадолго до новогоднего праздника она прочитала историю о том, как ребятишки в одной далекой стране с незнакомым чудным названием, оставляли у камина носки и башмаки с соломой и морковкой, для белой лошадки и ослика, на которых добрые волшебники развозили новогодние подарки. И однажды, увидев в магазине носок, нет скорее валенок, такой он был большой – ярко красный с золотыми звездами и совершенно точно волшебный – Полинка сняла его со стойки, и с абсолютной уверенностью в его необходимости вручила бабушке около кассы.

После праздничного ужина уставшая за день бабушка пошла прилечь в свою комнату, разрешив внучке поиграть еще немного.
- Чем скорее ты уснешь, тем быстрее наступит завтра с новогодними подарками, - поцеловав в макушку внучку, она отвела глаза, чтобы та не увидела навернувшиеся слезы.

Все эти годы бабушка видела в глазах Полины «это» слово, и, как бы ни догадываясь, старалась не произносить его вслух. Но Мышонок, научившись писать, наконец, сама смогла рассказать Деду Морозу о своем заветном желании. Бабушка несколько раз пыталась звонить дочери, но неизменно получала ответ вежливым голосом, что абонент с таким номером не существует. Лежа на кровати и глядя в стену, она просила Господа надоумить ее и научить тем словам, которые сможет сказать завтра внучке, не отводя глаз.

***
Ромка начал приглядывать за Мышонком вскоре после ухода ее мамы. Случайно он увидел Полину через пластик окна, маленькую и одинокую в большой кроватке. Ромка, тоже оставшийся совершенно один, потянулся к ней, и она услышала. «Мышонок» - подумал он.

Ему было одиннадцать, когда он должен был покинуть Землю – большеротый и улыбчивый, с копной пушистых светлых волос. Врачи не сумели починить его сердце, а он не смог уйти с проводником туда, откуда нет дороги назад к прежней жизни с теми, кого любишь так сильно, что, кажется, умираешь уже умерев. Ромку предупредили о том, что ждет его на Земле, если он останется – невидимый ни для кого, в полном одиночестве среди людей, которые будут продолжать жить. Но он не поверил, что эта мука будет страшнее той боли, которая сейчас, не переставая, обещала бесконечные страдания душе без любимых папы и мамы, и сестренки Наташки.

Он вернулся домой и старался жить, как раньше. Пытался помогать отцу с делами, но он, не видя сына, проходил сквозь него, вздрагивая и, казалось, без причины покрываясь липким потом. Обнимал маму, которая на миг замирала от его прикосновений, и, держась за сердце, незаметно смахивала слезы, чтобы не видела Наташка, его любимая младшая сестренка. Ромка обрадовался, когда заметил, что Наташка единственная смогла увидеть его, когда он сел рядом и, как раньше, начал играл с ней в железную дорогу. Она следила за ним глазами, она точно видела его! Но потом странно замерла, начала дрожать и с пронзительным визгом понеслась к маме: «Мама, мамочка! Это Ромка, там Ромка играет паровозиком!»

Сначала, сильно тоскуя, он приходил к дому и наблюдал за ними издалека, стараясь не попадаться на глаза Наташке. Шло время, и он увидел, что жизнь в семье начала налаживаться без него: мама начала улыбаться, папа задумал семейный поход на майские праздники, у Наташки появились новые игрушки, вместо убранной в коробку, когда-то любимой железной дороги. Сидя на крыше дома, где сквозь него, не заметив его существования, точно никто не мог пройти, он, наконец, понял смысл слов об одиночестве среди людей, которые в отличие от него, продолжают жить. Его жизнь замерла в одной точке без возможности измениться. «Ты станешь вечным скитальцем», - предупреждал Ромку о последствиях решения проводник.
Раскинув руки в стороны, он спрыгнул с крыши, в вечерний воздух, наполненный изменчивой палитрой весенних ароматов, которые он теперь не различал. Планируя вниз, он равнодушным взглядом скользил по пластику окон, в котором отражались облака, подсвеченные заходящим солнцем. Внезапно Ромка почувствовал резкое напряжение боли и, остановив падение, заглянул в окно. Из детской кроватки на него смотрела малышка. Он нерешительно вошел в комнату. Девочка, не отрывая взгляд, продолжала следить за ним. Когда Ромка уже подумал, что вот сейчас она, как заревет только, малышка подползла к деревянным прутикам кроватки и, протянув ему ручку, улыбнулась.

Он старался приходить к Мышонку, когда бабушки не было рядом, потому что она не могла взять в толк, к кому тянется и улыбается ее внучка.
Когда Полинка чуть подросла и научилась понимать слова, он устраивался на подоконнике и рассказывал истории о «другой» жизни. Ромка знал, что она скоро перестанет его видеть и слышать, а всё, что он ей рассказывал, постепенно забудет, думая, что это были просто сны. Но всё вышло наоборот. Мышонок научилась разговаривать, не произнося слова вслух, так, как это делал он сам. И по вечерам, когда бабушка ложилась спать, они вместе устраивались на подоконнике, рассказывая друг другу свои открытия и тайны.

***
- Ой, смотри-ка ты, детки, - толкнув локтем в бок, Яга вернула Мороза из раздумий в парк на лавочку.
- Вот и ладно, - ответил волшебник, всматриваясь потеплевшим взглядом в бегущих по дорожке аллеи мальчика и девочку.
- Ты ведь знал, да, что они придут? Чего это ты удумал напоследок?

Когда бабушка повздыхав, все же уснула, Полинка потихоньку оделась и, выскользнув из квартиры, вместе с Ромкой отправилась в парк, который был в двух шагах от дома. Два раза в год, в свой день рождения и в Новый год, Ромка ненадолго становился почти человеком – мог бегать и ощущать под ногами упругость земли, чувствовать запахи и разговаривать, как раньше. Раскачивая еловые лапы, он обрушивал снежные лавины на пробегавшую мимо Полинку, а она, ловко уворачиваясь, подбрасывала охапки легкого снега, который, не долетая до хохочущего мальчишки, осыпал ее саму искрящейся пылью. На площади Ромка взлетел на спинку дремавшей скамейки и под ее неодобрительное поскрипывание с размаху нырнул в мягкие сугробы, раскинув в стороны руки и ноги. Легко вынырнув обратно, ушел на новый прыжок, оставляя в снегу чашечку снежного цветка с пятью лепестками. Полина мягко опускалась на спину, рисуя руками крылья бабочек, дополняя проявлявшуюся на полотне нетронутого снега картину зимнего лета.
- Дед, они ведь не игрушки у тебя попросят, - пристально вглядываясь в ребят, еще больше встревожилась Яга.
- На себя посмотри. Кто в парке время замедлил, думаешь, я не заметил?
- Так чтоб поиграли, малята. Ведь всего ж ничего им отмеряно, – оправдываясь, бормотала колдунья себе под нос.
- Мышонок, лови…, держи крепче…, вон он летит…, - слышался звонкий голос Ромки.
Блестящий шар размером с детский мяч летал над светящимися струями фонтана, как большая яркая звезда. Подброшенный слишком сильно, он откатился к лавочке, на которой, скрытые тенью еловых лап, сидели волшебники.
- Ой…, - разгоряченный игрой Ромка, подбежавший за шаром, замер в растерянности. – Простите… мы немного поиграем и повесим его обратно на елку…
- Да чего уж тут церемонии разводить, спрашивай давай, - скрипуче проворчала Яга.
- Вы ведь Дед Мороз, да? – И получив утвердительный ответ, еще секунду помедлив, призывно махнул рукой. – Мышонок, сюда!
Они стояли около лавочки, взявшись за руки. Огни фонтана, гирлянды на елке, блики от шара играли на их лицах и одежде.
- Дед Мороз, а ты настоящий или переодетый? – спросила Мышонок, как всегда молча.
- Что ты, деточка, ряженый, конечно. Смотри, вон какие синяки под глазами, - предчувствуя неладное, Яга выразительно глянула на Мороза.
- А Вы… Баба Яга? – Глаза Полины от этой догадки заметно расширились. - Вы что, подружились?
- Это у нас так, временное дипломатическое перемирие, пока мандаринки не закончатся. Ой, гляди-ка ты, закончились, - выбрасывая оранжевую кожуру в урну, стоявшую около лавочки, засуетилась колдунья. – Пора нам Дед, вставай. А вы ребятки, идите-ка подобру- поздорову…
- А если я не совсем человек, Вы мое желание можете исполнить? – с отчаянной смелостью шагнул к Морозу Ромка.
- Ты был и есть человек, только дом у тебя теперь в другом мире, - оглянувшись, проворчала Яга. – Мороз, посох с мешком не забудь.
- Новый год – праздник для всех. Думаю, тебе стоит поторопиться. – Волшебник смотрел в блестящие надеждой глаза Ромки, читая в сердце единственное желание.
- Охолонись, дед! – Последний раз попробовала остановить его колдунья.
- Я сегодня в своем праве, - отрезал Мороз.
- Ну, как знаешь, с тобой скучно не бывает. – Сложив костлявые руки на коленях, Баба Яга опять села на лавочку.
- Подойди ко мне, - сказал Мороз, протягивая мальчику открытый мешок. – Опусти в него руку, смелее. Там найдешь свой подарок.
- Ключ? – Достав руку из мешка, Ромка с недоумением смотрел на Деда Мороза. – Что он открывает?
- Дверцу заветную, - неохотно ответила Яга.
- Какую?
- Через которую ты сюда воротишься.
- И где ее искать?
- Все-то тебе расскажи, да в рот положи! Самому придется ее найти, – вспылила колдунья, увидев сомнение в Ромкиных глазах. – Малой, а ты думал такое по щелчку пальцев исполнить? Вот ведь, нонешние дети пошли, привыкли на блюдечке все получать! – И помолчав, чуть спокойней добавила. – Усилия для того потребуются запредельные, упорство и вера в исполнение невозможного.
Полина молча взяла Ромку за руку, чтобы пойти вместе с ним.
- Но она загадала… - начал он и осекся под суровым взглядом Яги.
- Дед, пора нам.
- Мышонок, до поры, каждый из вас пойдет своим путем. Но, если будешь помнить друга, дорожки ваши быстрее пересекутся, – надевая рукавицы, закончил Мороз. – Прощайтесь, ребята, часы отмеряют последние мгновения уходящего года.
- Теперича спокойна твоя душенька? – вставая с лавочки, усмехнулась, Яга.
- Теперь можно в путь, - взяв посох и закинув мешок на плечо, довольно улыбаясь в усы, ответил Мороз.
- Думаешь, справится?
- Приглядывай там за ним.
- Вот еще! – Скорее из вредности, чем по-настоящему ответила колдунья.
Девять, десять, одиннадцать… с последним ударом часов парк, мигнув огнями, вздрогнул от хлопка, и Ромка остался один. Казалось, ничего вокруг не изменилось, кроме тишины, которая словно вата заложила уши. Сглотнув, подступивший к горлу ком, он медленно пошел по дорожке парка. Постепенно всё вокруг начало погружаться в плотный белый туман, сквозь который сначала просвечивали размытые огни города, потом заснеженный лес.

***
- Вставай, засоня, подарки тебя уже заждались, - тормошила заспавшуюся внучку бабушка утром первого января.
Стряхнув остатки сна, Мышонок выскочила из постели и помчалась осматривать подарки. Носок доверху был наполнен сладостями: «Значит, правильно пишут в книжках». Под елкой лежал большой сверток, обернутый блестящей бумагой и перевязанный яркой ленточкой. Аккуратно его развернув, она нашла стопку книжек с красочными иллюстрациями на обложках. Там были знакомые по мультфильмам Дядя Федор, Буратино, Снежная Королева, и пока не знакомые – с двумя мальчишками, красившими забор, с девочкой, которая зимой держала в руках корзину подснежников, и принца, присевшего около розы на маленькой каменистой планете.
- До осени тебе хватит, а там – в школу пойдешь, - улыбалась бабушка, видя нетерпеливую радость внучки прочитать все книжки сразу. – А сейчас пора завтракать. У нас со вчерашнего вечера твой любимый пирог остался, с черникой и сгущенкой, кто его доедать будет?
Вместе они пошли на кухню, по который плыл аромат смородины, сушеные веточки которой бабушка добавила в чай. Она разлила его в любимые глиняные чашки и разложила по блюдцам треугольники пирога.
- Не хочешь погулять? – спросила бабушка после завтрака, собирая чашки со стола.
Помотав головой, Мышонок, светящаяся от счастья, умчалась рассматривать новые книжки. Весь день она была непривычно взволнована, и бабушка, видя ее ожидание, решила не откладывать больше сложный для обеих разговор.
- Полюшка, - начала она, но ее прервал телефонный звонок.
Мышонок сорвалась с места и с горящими от нетерпения глазами принесла бабушке телефонную трубку, на экране которой высветился незнакомый номер.
- Алло, - нерешительно ответила бабушка, - Кто это?
- Мама…, - раздался в трубке сдавленный голос.
Бабушка молчала, глядя на замершую внучку с полуразвернутой конфетой в руке. Как много лет назад, сидя в кроватке, она протянула руки.
- Прости меня, если можешь…, - услышала Полина. – Пожалуйста…
- Ма-ма

***
Чем дальше, тем больше дорога, по которой шел Ромка, становилась похожа на белый коридор, окруженный холодом пустоты и тишины. Чтобы не сойти с нее, не потеряться в монотонном однообразии – не забыть, куда и зачем идет, он крепко сжимал в кулаке ключ и начинал разговаривать с Мышонком, представляя ее рядом. Но однажды холод одиночества и сомнения проникли слишком глубоко, заслонив собой уверенность в то, что этот путь все же должен закончиться. Без сил Ромка опустился на обочину дороги и свернулся калачиком.
- Ромка! Ты ведь слышишь меня? - Донеслось откуда-то издалека. – У нас Рождество, и бабушка сказала, что в полночь небеса открываются и исполняются все светлые желания. Я загадала, чтобы добрый ангел помог тебе в дороге.
Ключ, который Ромка все время сжимал в кулаке, стал теплым, как доверчивая ладошка Мышонка.
- Ты ведь идешь, да? Я так сильно тебя жду!
Он знал, что слезы не украшают мужчину, но вокруг никого не было, и он дал им волю.

Сколько времени прошло с тех пор, Ромка уже не помнил. Он все шел, шел, шел… пока вдруг не увидел горбатую старушку в старомодной шляпке, сидевшую на лавочке, среди всё той же белой пустоты.
- Ну, чего стоишь? В ногах правды нет. – Захлопнув книгу, она пригласила сесть рядом.
Старушка молчала, не мешая Ромке, украдкой, разглядывать себя. Если бы не худоба и длинное пальто, она была бы похожа на добрую морщинистую черепаху, какую рисуют на детских картинках.
- Интересная? – Прервав затянувшееся молчание, спросил Ромка.
- Что?
- Книжка, которую вы читали.
- Ах, да, - спохватилась она. – Это про тебя и твою жизнь. Но сейчас ведь нет смысла читать её дальше, согласен?
- Эта книга про меня? Значит, вы знаете, чем все закончится?
- Тут об этом никто не знает, скиталец, - усмехнулась старушка. – Самому придется постараться.
- Тогда, что мне делать дальше?
- Что-что! Опять за рыбу деньги! Всё расскажи да покажи! - Всплеснула она руками. – Вспомни, когда пришло время покинуть Землю, тебя предупредили, что вернуться обратно к родным – невозможно. Потому все ушедшие и начинают новую жизнь. Но есть такие, как ты, скитальцы – вас, каждого по своей причине, тянет назад. Но по пальцам перечесть тех, кому Жизнь дала шанс вернуться обратно.
- У меня есть ключ, - начал Ромка торопливо.
- Да-да, - перебила старушка. – И тебе нужна дверь.
- Вы знаете, где она?
- Да. – И, увидев вспыхнувшую в мальчишке надежду, покачала головой. – Не спеши, малец. Ты уже однажды уходил, оставив любимых, но гораздо больнее будет узнать, что, возможно, тебя уже никто не ждет. Ты точно хочешь этого?
Ромка, замерев на мгновение, молча кивнул головой.
- Мышонок – твоя дверь.
- А ключ зачем, что мне с ним делать? – Растеряно держа его в руке, спросил Ромка.
- Да «низачем»! Ты думал, здесь будет дверь под лестницей? Тоже мне, умник. – Сухо рассмеялась она. – Ладно, не серчай на старуху.
Она вытерла глаза длинным узким шарфом, небрежно повязанным вокруг тощей шеи, и продолжила уже серьезно.
- Позови ее так, как вы разговаривали раньше, без слов. Откликнется – твое счастье, не откликнется – что выросло…
Ромка глубоко вздохнул, выдохнул и закрыл глаза: «Мышонок, ты слышишь меня?» Старушка внимательно смотрела на ключ, который он по привычке сжимал в кулаке. «Как ты там? У тебя все хорошо?» - Вслушиваясь в себя, он слышал лишь учащающийся стук собственного сердца. «Мышонок, ты помнишь меня, это я, Ромка?» - он в отчаянии открыл глаза и увидел доброе улыбающееся лицо старухи.
- Все, милок, здесь закончилась твоя дорожка, - она взяла в свою сухую руку его кулак, только что сжимавший ключ.
«Ромка, это ты? Где ты? Ты вернулся?» - Услышал он радостный голос Полины.

Старушка взяла тонкую трость, стоявшую у лавочки, подняла ее над собой острием вверх, открыв зонт. И пошел снег. Как из ведра. Большие теплые снежинки, сложенные из ажурного узора секунд, отсчитывали время до новой жизни, белой стеной отделяя старушку от Ромки. Хлопок – и она осталась одна. Старушка закрыла зонт и снег прекратился. От ее длинного глубокого вдоха горб на спине зашевелился и сквозь прорези в пальто раскрылись два крыла.
- Вот и ладушки.

Эпилог
- Здравствуйте, садитесь, - поприветствовала Татьяна Евгеньевна своих пятиклассников. Она была не одна. Двадцать пар любопытных глаз разглядывали светловолосого мальчишку, который вместе с ней вошел в кабинет. – Знакомьтесь, Рома Суворов, с сегодняшнего дня он будет учиться в нашем классе.
Она внимательно оглядывала класс, думая куда посадить новичка.
- Можно он сядет со мной, - увидела она взметнувшуюся над классом руку.
- Полина? Конечно. – Обернувшись, она увидела улыбку на лице новичка. - Ты не против? Тогда садись и готовься к уроку.