Решение

Лихо всё чаще думала: что же делать дальше с Ванькой? Существовала вероятность, что – едва у Вани выпадет первый молочный зуб – он перестанет видеть сказочных обитателей болота. Это был персональный Лихин кошмар.

Ваня по малолетству шаткости своего положения не понимал, а бедная Лихо целыми днями не могла заснуть: размышляла, прикидывала, беспокоилась... А при этом ночную работу никто не отменял: кто-то же должен за болотом присматривать, чары наводить, болотные огоньки зажигать...

Можно было, конечно, сыночка заблаговременно проклясть, как советовала Яга Мефодьевна из соседней чащи – и тогда он навеки остался бы на болоте, превратившись в мавку, – существо, похожее на навку, но без рыбьего хвоста и непрозрачное со спины.

Но у Яги Мефодьевны не было детей. Она не была способна понять: мать не может вредить своему малышу. Пусть Лихо – приёмная, пусть нечистая сила, но – мать. Она вложила в воспитание Вани слишком много душевных сил – разве можно после этого взять и сглазить ребёнка до смерти? Тем более, что последствия такого ритуала были толком не известны: на болоте в последнем тысячелении никто никого не проклинал.

В командировки Лихо давно уже не отправляли — болотное начальство входило в положение. Куда ребёнка девать? Очень уж шкодный кадр, кто за ним уследит? Временно нашли замену: посылали в город с термосом безропотную Параскеву. Та всё делала аккуратно, но без воодушевления – а пакости, сделанные без вдохновения, как известно, не имеют должного эффекта.

Сколько Лихо ни ломала голову – выход был только один: вернуть Ваню в человеческое общество. Но – при этом – оставить мальчика поблизости – так, чтобы можно было его хоть изредка навещать. Лихо всё надеялась, что уж мать-то подросший Ванечка видеть не перестанет. Можно будет по выходным встречаться, обниматься... При этой мысли на глаза Лиха наворачивались слёзы.

План был такой: подкинуть мальчика в школу-интернат ближайшего городка.

Документы добыть оказалось несложно: бес-куролес Иннокентий без разговоров достал в ЗАГСе свидетельство о рождении.
Устроил лёгкое помутнение рассудка на директорше интерната Анне Елизаровне... Та своей рукой заполнила все бланки.

В конце августа Ване добыли необходимую одежду, школьную форму и портфель. Провожали в школу всем болотом, навки Лёша и Мариша усердно делали вид, что им совсем-совсем не хочется учиться...

Ваня испытывал сложные чувства: конечно, ему было интересно, что ждёт его за пределами болота, но бросить маму, друзей, Серого волка? Он не выдержал и – как ни крепился – всё-таки заревел.