То, что ждать маму у входа в торговый центр неинтересно Виталик, конечно же, хорошо знал. Однако это было не тоскливее, чем маяться от безделья у отдела косметики. Разве может быть в девчачьем магазине что-то «потрясное»?! Именно так выражалась о купленных предметах лучшая подруги матери, неизменно сопровождавшая её в субботних блужданиях по торговым лабиринтам. Виталик не разделял её восторгов, и потому предпочитал искать занятие с другой стороны стеклянных, вечно нежелающих быстро открыться, дверей. Оказавшись за стенами коммерциализированного бастиона, Виталик с горечью осознал, что Иа был по-своему прав… И с этой стороны, зрелище оказалось не менее удручающим, несмотря на всё великолепие рекламной «заманухи». Это словечко, услышанное от спутницы матери, Виталик считал названием ещё одной разновидности колючего кустарника заманихи. Это растение он запомнил, бывая в комнате друга, так как оно красовалось на обложки журнала «Юный натуралист». Журнал был старым, ещё советским, но видимо, так ни разу никем не прочитанный. Сколько себя Виталик помнил, тот был намертво втиснут между рядом книг и стёклами серванта, препятствуя их открытию. Виталик так окончательно и не решил для себя, журнал защищал от пыли или от шаловливых рук...

   Продолжая разглядывать неоновую вывеску торгового павильона напротив, он вдруг понял почему вдруг подумал о заманихе с заманухой. Из-за сходства ощущений! Вывеска, по известному ему выражению «колола глаз»! Виталик напрягся, пытаясь вспомнить, как правильно писать «Поссудная лавка»… Всё-таки с одной буквой «С». Да, точно, не так. Какая-то из двух лишняя. Виталик не был уверен которая… Та что справа или та что слева, опасно раскачиваемая порывами ветра? Слово «опасно» было кратким отражением разрозненных мыслей о шабашниках без башни и с непонятным происхождением (если не заглядывать в их документы).

   И тут левая буква «С», прервав его размышления, наконец сорвалась! Совершив пол оборота по часовой стрелке вокруг нижнего крепления, она упёрлась верхним концом в крышу. Взору открылась буква «Л», оставшейся от прежнего названия магазина, не демонтированная и не отключённая от электричества, скорее всего из-за неуплаты за него. Виталик, опомнившись, радостно поспешил поделиться событием с виртуальным сообществом фейковых друзей.

   Разглядывая в смартфоне получившееся, с удивлением прошептал: «Подсудная лавка». На фото красовалась, созданная природой и стараниями тружеников зрительная иллюзия буквы «Д», образованная наложением, горящих одним цветом, упавшей «С» и буквой «Л»! Словно рассмеявшись вместе с Виталиком, из-за тучи выскочил солнечный луч и по ещё не просохшей панели запрыгали весёлые зайчики.

— А-а, Витюха, старый знакомый! Что тут делаешь? — раздался знакомый голос зайчишки Сончака.
— Мамку жду.
— Брось, она с подругой и половины первого этажа ещё не обошли, пошли с нами слона смотреть? — подскочил к нему Соньчик.
— А то, это — далеко отлучаться нельзя, будут искать, волноваться.
— Да это вон там, через дорогу. Суд уже идёт, так что поднимайся с корточек, ноги в руки и там поговорим. Сань, тяни-толкай его, а то замёрзнет в тени проснувшись. Третий зайчишка-молчун в шикарных английских кроссовках, поторапливая, схватил Виталика за штанину и потянул в сторону пешеходного перехода.
— Сан-Саньчик, не так быстро! — взмолился мальчишка.

   Однако всё произошло настолько быстро, что перехода он не заметил, а только зебру, переплывавшую поток машин в неположенном, потому как не клали, а забыли не только положить, но и проложить этот самый переход, месте.

   Зал судебного заседания был полон, но как ни странно, именно четыре свободных места были словно специально оставлены для закадычных друзей. А между тем заседание, ведомое уполномоченной на это настоящей столовой, но живой Ложкой, не только шло, но и продолжалось.
— Да встаньте в конце концов, вы слонво… Прошу прощения, оговорился: — Словно бар…, овен упёртый! Кстати, а кто вы по гороскопу?
— Я слон.
— Я, конечно, понимаю, все мы люди. Но я имел ввиду кто вы гороскопу. Вот я, к примеру, рак и ложка, вдруг стала переливать различными оттенками красного. Воздух наполнился странным запахом других стран, напоминавшим привкус то ли мёда, то ли дёгтя. Виталику некогда было разбираться в нюансах послевкусия, так как был увлечён происходящим в зале.
— А почему будучи женского рода, вы говорите о себе в мужском? — поинтересовался слон.

— Протестую! Мы не настолько толерантны, чтобы подобное совательство носа в чужие дела, могло бы относилось к рассматриваемому делу. — подслеповато щурясь, и стараясь не зевать слишком часто, подал голос прокурор Сова, кстати так и не уточнив за кого она его всё-таки подала.

— Я Человек. — донеслось чуть слышно из открытой двери в коридор.
Из не выключенного телевизора в фойе на пределе возможного ответил радостный возглас:
— Нет такой буквы в этом слове!
— Эй, на вахте! — раздался грозный голос судьи нельзя ли потише.
— Вы же сами просили.
— Я просил, сказать мне результаты матча, а не предоставить список отсутствующих!
— Так их и объявляют, просто идёт реклама.
— Как! Опять выписали пропуск?!
— Да Пропуск уж как три дня, как выпустили.
— Да, но ему же дали три года!
— Так он же Пропуск. Вот он и пропустил их вперёд.

Присутствующая слева за правой рукой судьи Ваза неожиданно зашевелилась и чуть отодвинувшись от пальцев правосудия, сжимающих горло, явно расстроенной этим огромной импортной киянки американского происхождения, не смотря на повешенный ярлык со звучным наименованием бейдж «Малайзия»:
— Я только что закончила курсы «Защита чайников», и хотела бы опробовать полученные знания на слонах за неимением кошек.
— Хорошо, — едва слышно промолвил судья и выкрикнул, — отзовите государственного защитника! Кстати курсы, курсы…, а как там куры?
— Сы-эр, клюют, ваша честь. В смысле клюнули, а счёт матча пока по нулям, сир. В смысле сер сыр, и мы серы, а вы — сэр, сир. Судья махнул рукой, и новоявленная защитница тут же устремилась в бой.
— Послушайте, Слон или как Вас там, согласитесь, мы достаточно свободная страна, чтобы позволить себе снисходительное отношение к суду и не терпеть неуважение к судье во всём его многообразии? Не бойтесь признать эту непреложную истину.
— Боюсь, что свобода быть согласным, вызовет стойкое несогласие у тех, кто не боится.
— А вы случайно не коммунист? — подозрительно спросил прокурор.
— Кому что? — не понял Виталик и вопросительно посмотрел на зайчика.

   Тот пожал плечами, но всё-таки поделился, прежде чем отправить в рот последнюю неизвестно как и когда раздобытую конфету:
— Любая истина — истинна или ложна. А «Уна» — это о Калиостро.
— Чего остро? — опешил Виталик.
— Да, богиня Колькина из соседнего подъезда, Калей звать.
— А почему она богиня?
Зайчик хотел ответить, но меланхоличный голос из репродуктора на стене металлическим голосом сообщил: сработал датчик шума в зале.
— Молчать! — сразу же отреагировал прокурор.

   Репродуктор буркнул пару раз рэпом что-то про бурку с репой и замолчал. Зайчик открыл было рот, но передумал и вместо того, чтобы ответить Виталику, написал на спине впереди сидящего: К+К=Л.
Между тем, разговор Слона и защитника продолжался. Но темы, между которыми он продолжался были другие — очень важные и потому зайчик решил не отвлекаться на разговоры с каким-то там разговорчиком на стене, который был, между ними говоря, совсем неважным. Поэтому-то и прокурор сделал вид, что это крайне неважно, наверное, из-за того, что никому не хочется быть крайним наравне с кем-то неважным.

— Так вы встанете в конце концов или нет?! Ведь суд идёт и идёт очень давно! — красноречиво жестикулируя молотком, возопил, наконец-то решивши проявить волю, судья, проведший полдня на ногах и явно уставший стоять, ожидая, когда же все встанут, чтобы позволить им сесть.

   Насколько Виталику не удалось расслышать из-за звука, изданным Вазой и разошедшегося по залу никем не подсчитанным тиражом осколков.

— Хорошо я попробую. — буркнул, поднимаясь Слон.

   Грохот падающих обломков проломленного потолка заглушил единодушный вопль конкурирующих сторон правосудия, наконец-то пришедших к единому мнению.

— Что задремал? Заждался? Я же недолго?! — голос мамы прервал заседание на самом интересном Виталику месте. С трудом разгибая затёкшие ноги, он поднялся, нехотя отрывая спину от нагретой полуденным солнцем стены:
— А куда мы сейчас? — с надеждой, не оформившейся ещё в конкретные желания, спросил Виталик.