Динe Меньшиковой

Чудеса иногда случаются, хоть если рассмотреть их подоплёку и механику, они не особо выглядят чудесами...

Джейн родилась на промышленной окраине нашего городка. Вы знаете такие промышленные городки: улица зажиточных белых воротничков, застроенная приличными коттеджами, плюс длиннющая центральная улица с лавочками по сторонам, один конец которой упирается в церковь, а второй - в школу. Но уже на задворках школы - огромный пустырь, превращенный в свалку, а вокруг сплошные лачуги местной бедноты. На свалке вечно копошится малышня с лицами покрытыми несмываемой корой грязи: не поймешь даже, какой расы и цвета кожи тот или иной дитёныш. Подростков - чуть поменьше, они иногда и в школу заглядывают, но не регулярно, как требуют того правила.

Родителям обычно не до них: родители - оба, если ребёнку повезло, весь день проводят на одном из местных заводиков или фабрик и лишь поздно вечером хватают ремень, чтоб вернуть чадо на путь истинный; остальные дети - и вовсе безотцовщина, о будущем которой заботятся разве что небеса.

Джейн, как раз, была из таких: заброшенных и вечно замурзанных. Мать ее работала официанткой в кафе при заводике, и клиенты кафе свои ужины нередко завершали в её гостеприимной постели. А дочь выросла на свалке, копаясь в мусоре, впрочем не безрезультатно. Девчонка она была сметливая, рукастая; из всякого мусор выуживала какие-то поломанные бусы и браслеты и собирала их заново, а потом сбывала их в местной лавчонке дешёвой бижутерии, обеспечивая себя обедами.

В школе она перебивалась с троек на четверки, но это лишь за счет цепкой памяти и смышлёности: уроками она, как и все не заморачивалась и ко времени появления в их классе Майка уже почти ступила одной ногой на дорогу, проторенную мамашей: у Джейн уже начались месячные, и чудо, что никому из парней постарше ещё не приглянулась ее угловатая худая фигурка.

"Майк пришёл в их школу в середине учебного года. В их среде он был чужаком, и остальные дети, у которых социальный инстинкт развит наподобие звериного, тут же это почуяли. Он был из "приличных", "богатеньких", но отец его, охваченный нездоровым азартом, вложил все свои сбережения в прогоревшие акции; он бухнул туда же и деньги за заложенный дом, а потом покончил с собой, предоставив жене и сыну расхлёбывать последствия своей авантюры.

Бедной женщине удалось устроиться секретаршей на местную фабрику и она как-то сводила концы с концами, мечтая вывести сына в люди.

Сын упорно учился и с местной шпаной знакомства не водил. После школы мальчик обычно добирался до сквера у церквушки, и на скамейке под огромным раскидистым дубом делал уроки и читал, дожевывая бутерброды, которые брал с собой в школу; потом встречал мать, возвращавшуюся с работы, и с ней шёл домой.

Как-то Джейн от нечего делать увязалась за этим, попавшимся ей на глаза пришлым царевичем: он был ей чем-то любопытен и симпатичен, хоть в компании сверстников, она бы скорее всего дразнила и высмеивала его. Майк заметил её уже расположившись под своим деревом, и, вместо приветствия, просто протянул свой, только развёрнутый бутерброд.

Джейн сама не заметила, как оказалась вовлеченной в беседу, вернее, пылкий монолог, прерываемый изредка вопросами. Для девочки и обычная жизнь в многокомнатном коттедже казалась волшебной сказкой, а Майк, намолчавшийся в последние месяцы, её изрядно приукрасил своей фантазией. За горящие интересом и восторгом глаза, он уже простил своей собеседнице и непрезентабельный вид и даже слабый душок помойки. Он, правда, запнулся на минуту при невинном вопросе Джейн, почему он не ходит со всеми после школы, а сидит в скучном сквере в полном одиночестве, - не признаваться же однокласснице, что он попросту боится быть поколоченным, но хорошо развитая фантазия тут же подсказала ответ.

Майк понёс уже полную ахинею, замешанную на каких-то древних преданиях, христианских верованиях и собственном воображении о том, что деревья в этом сквере заколдованы ещё во времена друидов, что они дают силу и мудрость тому, кто под ними находятся, а в великое полнолуние под это дуб приходили жрецы друидов и цари, за предзнаменованиями о будущем царства.

- Заливаешь, - впервые усомнилась Джейн в красочных выдумках нового приятеля, - не было тута никаких царей и друидов. Отродясь веку не было!
- Были, - упёрся Майк, - просто народ в этой местности - тёмный и обычаи старины не помнит. А ангел всё равно прилетает каждое великое полнолуние и подаёт знак.
- Какой это такой знак?
- Да свой у каждого! Судьбы-то - разные! Король Артур меч увидал; королева Гиневра - сияющую корону.
- И великое полнолуние - когда? Раз в столетие? Чтоб никто его не застал? - ехидно полюбопытствовала Джейн, заподозрившая, что её попросту дурят.
- Да нет. Оно совсем скоро - в ближайшее воскресенье! То есть в ночь с воскресенья на понедельник! - брякнул первое попавшееся на язык разгоряченный своими фантазиями мальчик, - Но приходить сюда не надо! Ангел лишь достойным знак подаёт, тем кто может изменить мир! - пошёл он было на попятную, увидев в глазах девочки насмешливый блеск, - Достойные - те, кто мир может переделать. А если кто - недостоин, его нечисть сожрёт: ведьмы всякие и вурдалаки; они в великое полнолуние как раз оживают и пожирают всех тех, кто им на дороге случайно встретится!
- Тада точно приду, - заявила Джейн и ухмыльнулась, - ангела не застану, так хучь на вурдалака взгляну. У нас ими тут от рождения малышню пугают; а я вот как-то не разу и не видела. Инте-е-ре-е-есно-о-о-о!
Резко развернувшись, Джейн ушла.

В ночь с воскресенья на понедельник Джейн сидела на скамейке под дубом и зло таращила глаза на луну над его кроной. Луна казалось ей на редкость большой и напоминала серебристый поднос из кафе матери; вокруг её роились крохотные мушки звёзд, но Джейн не интересовали красоты природы; её раздражала собственная глупость. Какого беса она притащилась сюда едва ли не через весь город? Чтоб высмеять заезжего лгунишку? Так над ним и так все измываются; его даже жалко. А в сказки она не верит лет с пяти. Ангел какой-то, вурдалаки...

Неожиданно где-то неподалёку тоскливо завыла собака. По траве и кустам чуть слышно прошелестел ветер и тут же смолк. По мостовой за сквером раздались торопливые шаги, как будто кто-бежал, и гулкое эхо, подхватив эти звуки, рассыпало их гулкой дробью; жидкий свет от висевшего на столбе фонаря колебался вместе с чуть заметным дыханием воздуха, и черные тени деревьев и кустов внезапно показались живыми: они то подползали к самым ногам девочки, то отползали обратно. Мрак в кроне дуба был таким чернильно-непроницаемым, что и толпу ангелов в нём не различишь, как ни вглядывайся. Неожиданно загремел колокол близстоящей церквушки и под его протяжный стон откуда-то из черноты спутанных ветвей вниз плавно кружась спланировало большое гусиное перо; оно неслышно застыло рядом с девочкой, а потом медленно заскользило по поверхности скамейки куда-то прочь. "Знак" - онемевшими в одно мгновенье губами прошептала Джейн, и тут вновь взвыла замолкшая было псина, взвыла куда отчаянее и безнадёжнее, чем в первый раз. А Джейн, схватив перо, рванула домой со всех ног.

В понедельник Джейн еле дождалась конца уроков: чудо требовало истолкования.
- Упавшее гусиное перо - это знак? - допытывалась девочка.
- Ну, знак - неохотно подтвердил Майк, - гуси на дубах не водятся.
- А что он значит? Что я стану птицей?
- Прям-таки птицей! Люди в птиц не превращаются! - если девочка была оживлена, то мальчик, наоборот, казался сонным и вялым и говорил как бы нехотя, - это перо, наверное, как орудие какое-то: у короля Артура - меч, у тебя - перо. Профессия, наверно.
- А какая?
- А я почём знаю? - парень на минуту задумался,- В старину, вроде, писали перьями. Может, писателем станешь.
- Пи-и-и-са-а-а-ателем? - девочка на минуту замолчала, оценивая пропасть между помоечной замарашкой и важным человеком - писателем, который словом может изменить мир, - А как им, писателем, становятся?
- Да я почём знаю? Я ж - не писатель! - Майк явно был не в духе, - Раз писателем, то писать надо! В первый год - по странице в день, - во второй - по две, а когда будешь по пятьдесят страниц в день строчить - как раз знаменитым писателем и станешь. Ну и книги читать нужно: чтоб язык улучшать: скажем, по две книги в неделю. И в колледж - тоже неплохо пойти после школы: чтоб грамоты и знаний набраться. Топай, давай, пиши свою первую страницу; а то мне уроков много задали: некогда совсем.

Самые весомые аргументы талантливых педагогов не сумели бы так воздействовать на характер и привычки девочки, как невесомое гусиное пёрышко, упавшее с дерева. Жизнь её полностью преобразилась: каждый вечер она заполняла своим корявым почерком страницу какой-то амбарной книги, выкопанной ею на свалке; в любую свободную минуту что-то читала; всюду, где могла выуживала разные истории, происходившие с приятелями и соседями. После школы она пошла работать и собрала деньги на учёбу в колледже, но даже во время этой учёбы устроилась работать ночной сиделкой в местную больницу. Больные её обожали: руки у неё были золотые, но главное, - она часами выслушивала их рассказ о жизни, никогда не давая понять, что ей скучно или некогда.
Молодой хирург уговаривал её учиться на медсестру, но у Джейн были совсем другие планы на будущее. Она и заигрываний этого хирурга как бы не замечала, и, отчаявшись бедняга предложил ей руку и сердце к всеобщему огорчению имевших на него виды красавиц.

В общем, всё кончилось для Джейн хэппи эндом: она вышла замуж, опубликовала с десяток рассказов о своём детстве и отрочестве, и критики превознесли их до небес за жизненность сюжетов и характеров. Она прославилась; к ней зачастили репортёры и местные власти, которым надоели фотографии свалки в разных газетах всерьёз занялись благоустройством местности. Достойные - те, кто мир может переделать, как сказал Майк. Джейн - смогла причём своим, пусть и не гусиным пёрышком... Чудо - не правда ли?