Тсс. Тихо. Малышка спит.
Но даже, если и громче, она все равно не услышит, несмотря на свои красноухие уши (хотя это вовсе не уши, а кожа, которая их закрывает, потому она и глуховата), но рисковать не стоит. И пока ее нос тихо сопит на моей подушке, а все остальное расположилось под одеялом, можно попробовать рассказать о ней – красноухой (это вы уже знаете) черепахе Громозекиной Малышке Бонапартовне. Потому что, когда она проснется полная сил, мы будем играть в ее любимую игру «Царь горы». И лучше не отказываться, потому что все равно придется согласиться – или под ее безапелляционным взглядом, или устав от постоянного грохота панцирем по полу, или просто сама полезет по ногам вверх, рискуя свалиться и зная, что поймаю и посажу на колени. А с них, и это ключевой момент игры, можно залезть на любую точку выше моей головы. Для этого сначала она доберется до плеча – это пара пустяков, потому что все равно помогу, иначе когти будут упираться в меня с удвоенной силой. С плеча первым взятым рубежом будет спинка дивана и десять минут покоя. Малышка замрет в глубокой задумчивости, погрузившись в созерцание пейзажа за окном, или в себя, или… кто ее может постичь, эту черепаховую сущность. Дальше её любимое – плетение канатов из нитей моих нервов или испытание терпения на прочность. Соскальзывая лапами, она будет медитативно бродить по самому-самому краю спинки дивана с риском свалиться в щель между ней и стеной, а может решиться реализовать безумную (потому что совершенно невозможную, но почему бы и нет) попытку преодолеть пропасть между диваном и холодильником, и взять новую высоту. Или зацепиться когтями за тюль и продолжить восхождение по вертикали (но с этим я категорически не согласна). Или невозмутимо балансировать на панцире на краю подлокотника дивана, с целью, неожиданно оттолкнувшись задней лапой, проверить поймаю или не поймаю в очередной раз. И когда я вся исцарапанная и нервная, спускаю ее на пол, она встает перед холодильником и замирает.

Это значит, что игра окончена – пора набирать воду в таз и размораживать креветок, или курицу, или доставать черепаховые питательные шарики, или сухих червяков-гаммарус – что ее величеству сегодня будет по нраву. Услышав звук набираемой воды, она с царственным видом грохает в столовую и начинает пританцовывать, поднимая то одну, то другую лапу, если я не слишком расторопна. Это – знак «пора уже брать на руки!». Дальше по настроению. Ее величество может быть деликатной или агрессивной, и тогда опять игра на реакцию. Прокусить палец при кормлении она, конечно, не сможет, но прижмет челюстями так, что освободившись, возникает естественное желание щелкнуть ее по лбу так, чтобы… но тут упираешься в невозмутимость и холодность черепахового взгляда и, сглотнув, продолжаешь трапезу ее величества, но с большей осторожностью.
Откушав, она слегка отворачивает голову, давая понять, что минут двадцать ее можно не тревожить. Далее омовение с последующим обертыванием в махровую простыню (для ее величества, конечно, а на самом деле в махровое полотенце) и недолгий послеобеденный отдых.
Дальнейшие события зависят от времени года – водные процедуры либо в аквариуме, либо… Нет, летом все иначе. Прямо с утра начинаются танцы у входной двери «возьми уже на руки и пойдем гулять», хождение за мной «хвостом» с притормаживанием у двери «хочу гулять», самостоятельный штурм высокого порога «ладно, я сама». И все это, потому что там, на улице ее ждет персональный бассейн метр на два, с площадкой для загорания.
О, как изящны и величественны черепахи, принимающие солнечные ванны! Эта шея и профиль царицы Нефертити, передняя лапа, остановившаяся в жесте «ах, оставьте», задние конечности, вытянутые на максимум и поворачиваемые с профессионализмом фотомодели. Но, если черепаху что-то испугало, она исчезнет под водой в считанные мгновения.

И кто придумал, что черепахи медленные?! Тот, кто, никогда ее не терял, отпустив на землю размять лапы, и, отвлекшись, переброситься парой (может чуть больше) фраз с соседями. Не искал, куда ведет ее утюжащий траву след, подобно южноамериканским следопытам. И не заглядывал под каждый лопух, и не бегал не только на все четыре стороны, но на все триста шестьдесят градусов. И не ревел, сидя на лавочке у дома в полном отчаянии, потому что погибнет ведь пешелапина-ластоходина зимой от морозов лютых! А потом не целовал-обнимал эту Мелкую – противную, но исключительно умную животину, которая не сбежала, а нагулявшись, не спеша и с царственным достоинством вернулась по тропинке, ведущей к дому, а потом фыркала и отмахивалась от моих назойливых и совершенно неуместных проявлений чувств.

Потерять ее было драматично, но этот эпизод стал не самым страшным событием в нашей совместной жизни. По-настоящему Малышка напугала, когда однажды страшно пыхтя, вцепившись передними, упиралась и скребла задними лапами сначала любимое покрывало, вырывая из него клочья ворса. Потом, устроившись на мне, уткнулась носом в подбородок, выпуская две струйки холодного воздуха, после очередной серии кряхтений и упираний. Я думала, Малыня умирает. Но что можно сделать в маленьком провинциальном городке поздним вечером. Я держала ее передние лапы в своих (руках-лапах, потому что в этот момент были чем-то целым), дышала вместе с ней и просила черепашьих и не только богов оставить ей жизнь. Утром, когда я проснулась, Малышка лежала, положив голову на вытянутые вперед лапы. Боясь узнать самое страшное, я слегка дотронулась до кончика ее хвоста, и он мееедленно задвинулся под панцирь. Поворачиваясь к черепахе, я вляпалась рукой во что-то мокрое и увидела желтоватый цилиндр, мягкий на ощупь. Моих познаний в биологии хватило на то, чтобы идентифицировать эту штуку как воздушный пузырь, который я видела у рыб. А значит, он каким-то образом вывалился из моей черепахи, и эту запчасть нужно как-то срочно засунуть обратно. Но я же знала, что у моей Малышки нет ни одного отверстия, в которое могла бы залезть эта штука, полтора сантиметра в диаметре и примерно три в длину. Теперь все ответы на вопросы знает Гугл, если вовремя об этом вспомнить и корректно сформулировать вопрос. Оказалось, что в своей левой руке я держу настоящее черепаховое яйцо.

С тех пор мой статус со служанки ее величества поднялся до лучшей подруги (так мне кажется). Каждый вечер танец у кровати означает «пойдем уже, пора спать». Малышка устраивается на мне – повозившись, выбирает плечо, на котором сегодня уснет, прижимается головой к щеке, опускает лапу на подбородок и мирно засыпает. Через некоторое время ее можно будет перенести в гнездо в невысокой коробке (чтобы утром, когда будет выбираться, не сильно грохала). Там, завернувшись в мою флисовую куртку, она будет тихо спать до самого раннего утра.
Я успела!