(иронические истории)
— Это твоё новое лекарство ужасно пахнет! Плесенью! Оно настоящее?
— Дорогая, — пять утра, — не начинай день с негатива…
Муза приходит под утро. В особенном сне, после липкой вязи кошмаров, — удивительно цельном и целомудренном. Мы целуемся; кока губ, кола слюны; мы заходимся питием, мы захлёбываемся вдохновением. Белые хитоны – пористые листы бумаги. На них проступают влажные иероглифы сотворчества…
Откуда-то появляется моя Муся. Я уже проснулся?
— И вовсе твой Стэнтон не лучше Л.! Герой «Изгнания» – другой тип. Он тоже рехнулся на почве ревности, но он – тоньше.
— Муся, — тоньше рехнулся? А типов нет. Есть мужчина. И ревность. Больше скажу: ревность – шестое чувство! Кстати, ты опять «страстно» кричала во сне.
— Ты мне приснился…Ты…
Да уж… Пленницы золотых клеток. О! Тут и ревность взыграла: «это злобность во мне встрепенулась не летающей раненой птицей, и обида во мне шевельнулась, светобоязно и чернолице» – обо мне сказано, стреноженном птицелове.
Всё чепуха, морока, тлен – лишь время важно,
А плен – как долг, и долг – как плен в семейной башне....
И в новом веке те цвета, что были прежде,
И в новом веке маета, и без надежды.
И снова та же череда унылых буден,
И снова пленник бормотал, что неподсуден…
- Знакомьтесь: Муся, – это Муза, Муза, – это Муся.
— Вижу, вижу, писака, как ты возбуждён своей Музой!
И вправду, очень. Музе стыдно за содеянное, она отворачивается. Коварная Муся накручивает на моё возбуждение жёсткую косу, как проволоку, – поверх семейных трусов; чёрт возьми! – прижавшись ртом, она выдыхает в меня змеиный яд женского сарказма:
— Попробуем так, изменник?
— Муся! – жалобно кричу я, но…поздно. – Как всегда! ни себе, ни Музам…
Что остаётся? Мы завтракаем, а после ужина снова усаживаемся на диване перед проектором чужих прожектов – оригинальных и заимствованных…Сплетение панорам обобщений с цитатами из Библии, татами ничьей «муж-любовник», плоды и грабли семейной жизни. Блоу-ап за облаками затмений, Солярис-по(й)нт зазеркалья. Всё как в жизни.
А время – бог, и тяжкий крест в твоих ладонях,
И новый лист, но старый текст в мозгу трезвонит.
Ах, если б звонкие ручьи весною смыли
Любви подобные, ничьи, но всё же – были.
Ах, если б сказок волшебство да правду песен…
Вот только поезд тот ушёл и в башне плесень.
Я пью рецептурную фальшь душевного виски «сделано на основе…». А потом – очередь настоящего семейного лекарства, пахнущего чем-то неуловимым: кажется, это кола… или кока… или идентичным тому?
Не приходи ко мне, Муза. Без тебя мне значительно лучше.
***********************************************************
Герой мой и на этот раз сложен в прозе и простоват рифмой...
Но Мусе (мне так кажется) по нраву его разноликость.
))