Из открытого окна ошеломляюще пахло подсохшим луговым сеном, на соседском пруду распевался лягушачий хор, стрёкот кузнечиков создавал гипнотически умиротворяющую атмосферу спокойствия. Я повернулась на правый, сонный, бок и уже собралась попрощаться с насыщенным событиями днём, как наверху что-то с грохотом упало. “Опять соседи табуретку уронили”, – мысли монотонно растекались по черепушке, постепенно теряя скорость… “Какие, к чёрту, соседи, – в сознание ворвался крик единственной не уснувшей извилины, – я же на даче, а не в городской квартире, и здесь нет второго этажа”. Отяжелевшие веки вспорхнули, словно испуганные птицы. Взгляд тут же упёрся в знаки вопроса в глазах Котьки: “Что это было? Ну и куда ты меня привезла?” Появившаяся из глубокого подсознания спасительная мысль, что на чердаке хозяйничает мой кот, была ликвидирована на корню. Котька телепатически транслировал мне: “Сходи посмотри, кто там!” Я же только повыше натянула на себя одеяло и прошептала: “Тебе надо, ты и иди. Завтра схожу”. На том и порешили. Вскоре оба успокоились, благо больше никаких звуков с чердака не слышалось.

Утро распугало все страхи, и мы с Котькой бодро поднялись по шаткой лесенке наверх, прихватив на всякий случай только швабру. На пахнущем пыльной стариной чердаке ничего не изменилось со времён моего любопытного детства. “Надо будет как-нибудь устроить субботник и перебрать семейные раритеты в виде детской коляски о трёх колесах пятидесятых годов выпуска, кучи виниловых пластинок, бабушкиного сундука с авторскими рисунками всех пяти внуков (моими, в том числе), электрического самовара, который, кстати, можно почистить и использовать по назначению…

Мой экскурс в семейную историю прервал шорох, доносившийся из кучи тряпья в углу. Котька насторожился и незаметно переместился за мои ноги, словно за оборонительное сооружение. “Ладно, припомню! Тоже мне, мужчина в доме!” – одними глазами выпалила я обиду Котьке. Он сделал вид, что не понял. Из-под маминой занавески вынырнула серо-коричневая крыса и деловито направилась к дырке в полу. По дороге она, видимо, поняла, что предметов в комнате добавилось, остановилась, посмотрела в нашу сторону и, не увидев ничего для себя интересного, скрылась в норке. “Конечно, – почему-то с обидой подумала я, – кого может заинтересовать застывшая скульптурная композиция из музея современного искусства под названием “Баба со шваброй и кот с выпученными глазами”? И вообще, кого я могу заинтересовать, даже если отброшу швабру и начну двигаться? Скорее всего, только крысу”. От слезливо-философских откровений о самой себе меня отвлёк Котька. Он ластился к ногам, вымаливая прощение за минутную слабость, а вместе с этим и чего-нибудь вкусненького. Решив, что ночной переполох устроила крыса, мы с Котькой бодренько направились готовить завтрак. На запах жареного омлета с колбаской и помидорчиками или на запах кофе (я не спрашивала, на что именно) на кухню нагрянула крыса.

Котька, ранее видевший крыс только на экране телевизора, удивлённо пялился, пока Лариска (назову эту крысу так, ведь как-то неловко принимать безымянных гостей) уничтожала из котовой миски кусочки курицы в желе, если верить написанному производителем на пачке. Котька, решив, что представительница местной фауны пришла скрасить его скуку, милостиво разрешил разделить с ним трапезу. Я смотрела на этот дурдом не отрываясь, даже забыв его увековечить на телефон, пока кофе на плитке не сообщил о побеге.

“Нет, больше не дам! Принимай своих гостей за свой, а не за мой счёт”, – включила я строгую хозяйку в ответ на выплеск мольбы из глаз Котьки. Но невозможно устоять перед котенькой, лапочкой, солнышком, зайчиком… В общем, кошатники меня поймут. Руки сами потянулись к пачке с кормом, и её содержимое тут же перетекло в кошачью миску. Увлеченные диалогом, мы с Котькой не заметили, куда улизнула крыса. Меня её исчезновение обрадовало, Котьку расстроило, но в целом, следующие полчаса мы жили привычной жизнью. Позавтракав, отправились в сад, где я попыталась поработать на свежем воздухе, а Котька, как всегда, мне помогал. Это выглядело так: я щёлкала компьютерной мышкой, а кот выталкивал мышку из-под моей руки, подсовывая вместо неё свою голову.

На горизонте, вернее на крыльце, нарисовалась Лариска. Кот бросился к ней с распростёртыми объятиями, как к старой знакомой. Крыска немного оробела от такой гостеприимности, но любопытство взяло верх, и вскоре оба уже бегали по газону, кувыркаясь и подпрыгивая. Идиллию прервал мелодичный женский голос:

– Вот ты где, хулиганка такая! А я ищу её по всему посёлку, – в калитку вошла одна сплошная солнечная улыбка. Вот бывают люди, у которых изнутри светит солнце.

– Это ваша крыска? Здравствуйте! – я привстала из-за стола и жестом пригласила гостью присесть напротив.

– Здравствуйте! Умаялась, бегая за ней. Мы - ваши соседи. Вчера приехали, поставили клетку с Нонной на террасе и забыли проверить крючок. Сегодня смотрим, а крыски нет. Уже десять раз похоронили её, наплакались… А она жива-здорова, да ещё и с котом играет. Знаете, у нас ведь тоже есть кот, поэтому она и не боится. А вот почему ваш кот на неё не напал, непонятно. Даже у животных инстинкты пропадают в городах, что уж о людях говорить. Ну, не будем вам мешать, – соседка направилась к куче-мале из Котьки и крыски и позвала свою любимицу. Та неохотно, как ребёнок, оторванный от игры, пошла “к маме на ручки”.

На почве расставания с новой подругой у Котьки началась депрессия, но я изничтожила её на корню, организовав вечернюю рыбалку. Золотистые караси оказались интереснее серой крысы. Но это уже, как говорится, другая история.