Лиля, пятилетняя чумазая дикарка с вечно ободранными коленками, всегда чутко улавливала, откуда надвигается опасность. Эта способность избегать неприятностей была феноменальной и, казалось, родилась раньше ее самой. На самом деле, Лиле приходилось самостоятельно находить выход из складывающихся ситуаций, чтобы выжить.

Больше всего Лиля боялась отчима, особенно, его пьяного окрика:
- Эй ты, Роза занюханная, подь сюда! Кому говорю, Хризантема вонючая! Отец зовет, пулей должна лететь, Ромашка недоделанная!

Отчим Вован задержался у мамы дольше всех. Они вместе пили, пели, вместе и отравились паленкой. На магазинную беленькую денег не было. Все эти премудрости Лиля знала с пеленок. Как только кто-то из гостей начинал корчиться на полу, а потом за ним приезжала "скорая", значит, паленка попалась.

Так вот, если мама заплетающимся языком выводила "Из-за острова на стрежень", нужно было срочно прятаться. Через несколько куплетов мама затыкалась и проваливалась в сон, а Вован противным голосом вызывал к себе Лилию. При этом он никогда не мог вспомнить ее настоящее имя, ориентировался по названию цветов. А может, просто издевался и коверкание имени казалось ему тонкой шуткой.

Для чего звал? Сначала он читал нравоучения, а потом начинал трогать ее липкими от вина и закуски руками. Требование раздеться испугало Лилию и она тогда, еще в самый первый раз, со слезами вырвалась. Спряталась, закутавшись в свое любимое одеяло. Пьяный Вован потоптался на пороге и ушел допивать. С тех пор одеяло стало ее домиком, островком безопасности, единственным местом на земле, где Лиля чувствовала себя спокойно.

***

Лилия наблюдала за происходящим в комнате через дырочку в одеяле. Сновали какие-то чужие люди, совсем не похожие на привычных гостей этой квартиры. Из кухни, где совсем недавно стоял пир горой, мужики в белых халатах только что вынесли на носилках двоих человек. Кого именно, Лиля так и не рассмотрела, потому что простыни заслоняли лица лежащих на носилках людей.

В комнату, где пряталась Лиля, вошла старенькая, лет 30-ти, женщина и позвала Лилию ее настоящим именем. Откуда она его знает? От неожиданности, девочка опустила руки и защита упала.
- Одевайся, хорошая моя, поедешь сейчас со мной в гости к другим деткам.

В детском доме, куда закутанная в одеяло с головой Лиля была доставлена на руках красиво причесанной и вкусно пахнущей старухи, сначала пытались отобрать у девочки ее самодельную защиту. Но потом махнули на причуды ребенка рукой. "Что у них там в голове, у этих ненормальных! Еще укусит за кусок тряпки", - подумала нянечка и отстала от Лили.

Конечно, это выглядело по меньшей мере странным: сидит ребенок, ходит, ест, гуляет, закутавшись, словно в кокон, в потравленное молью и временем одеяльце. Но больше ведь за Лиличкой никаких странностей не замечалось. Ну нелюдима, разговаривать не хочет, зверьком смотрит, так что ж? Они все в первые дни такие. "Ничего, оттает и эта", - вздыхала нянечка, намывая пол под кроватью девочки.

В одно раннее утро Лилю разбудил то ли плач, то ли вой. Она быстро выглянула через глазок своего самодельного "домика". В комнате сидела девчушка чуть постарше самой Лилии с неописуемым горем на лице и монотонно ревела. Через пару часов этот рев начал выводить из себя всех сотрудников и воспитанников. Только на Свету, так звали новенькую, не действовали ни просьбы замолчать, ни окрики, ни ругань.

- Иди сюда, ревушка-коровушка! - Лилия распахнула одеяльце и пригласила в святая святых новую подружку. - Здесь безопасно.

Через полчаса нянечка с теплотой смотрела на мирно спящих под одним одеялом девчонок и улыбалась.
- Ну как тут не умилиться! - рассказывала она вечером за чаем своей сменщице. - Одеяло-то маленькое, на двух не хватает. Так они, мои бедные, головы закутали, а руки-ноги - по сторонам. Да-а-а... Зато чувствовали-то они себя там безопасно.