Дирижабль у нас был небольшой, человек тридцать матросов, плюс капитан с офицерами. Однако, как мы вскоре поняли, не все были людьми – капитан наш был лафку́тен, он же "сутулый", как называли его из-за нароста на позвоночнике матросы. Голову он гладко брил и носил какой-то чрезмерно золочёный парик, а во рту у него можно было заметить пару золотых зубов. Смотритель механизмов и двигателей (он же Старший механик), был гномом – с бородой как у Льва Толстого, коренастый, даже в жару не снимавший с себя кольчугу и куртку с нарукавными нашивками. Второй гном был помощником капитана по торгово-погрузочным делам и по кадрам, суперкарго. Все на корабле звали его Старик Торсон. Торсон мог торговаться с кем угодно и о чём угодно - считайте, дело сделано. Именно здесь я впервые понял буквальный смысл поговорки «скупой как гном».
Штурмана Эгрина я про себя прозвал «остроухим» - он был из полуэльфов, хорошо ориентировался в астрономии и во всех слоях атмосферы.

Случай, который всем нам запомнился, начался с моего заступления на вахту. Поначалу у штурвала стоял один из матросов, а я следил за приборами. Спустя пару часов к механизмам и двигателям старшим заступил мой однокурсник Ва́лек. Хотя на курсе за ним склонности к механике не замечалось, здесь он оказался именно полезен как механик и помощник Старшего механика. А ещё спустя время – не прошло и получаса – в рулевое отделение влетел капитан.
- Смотри туда! – он протянул мне свою трубу. Я посмотрел – на расстоянии нескольких миль от нас шёл ещё один дирижабль, побольше нашего, а опознавательными знаками у него были перекрещенные секиры и корона на фоне красного круга.
- У нас проблемы?
- Если уйдём от этих гадов, никаких, - прорычал капитан. – А, ты же ещё молодой. Запомни этот знак – это беспредельщики, стремящиеся установить свой порядок повсюду.
- Собаки Северноликого?! – вскинулся рулевой.
- Они самые.
Капитан поднял трубку переговорника:
- Механики? Удвоить скорость! Идём на северо-северо-запад!
- Есть удвоить скорость! - отозвался Валек.
- Бегом за Эгрином, - приказал мне капитан. Я бросился вниз, в штурманскую каюту. Остроухий вроде дремал, но, услышав про «собак всевидящего ока», поспешил в рулевое отделение. Посмотрел по картам, проверил маршрут, дал распоряжения рулевому. Мне дал трубу – мол, следи, что за бортом. Вроде как уходим от этих, от «собак».

Через час остроухий говорит мне :
- Вставай за штурвал, идём вот таким маршрутом. Примерно через часа полтора-два будет возможность бури, но небольшая.

Идём, так идём. Моё дело – штурвал крутить, на приборы глядеть. По переговорнику Валека спрашиваю:
- Как двигатели, выдерживают?
- Всё под контролем, - отвечает.
- Ну и у меня отлично.
И действительно – преследователи наши в какую-то воздушную яму попали, снесло их и закрутило. А мы за облачка так заскочили и дальше идём. Нам, музыкантам, всё по барабану.

Тут нас и тряхнуло. Не сильно вроде. Но ощутимо. Потом ещё и ещё разок. Из-за иллюминатора доносится свист – наверное таким в своё время «радовал» народ Соловей-разбойник.
- Ураган, однако! – подскочил на месте задремавший было матросик. Не так давно он ещё был юнгой – всего два месяца на корабле ходил со всеми. Но, после нашего явления всей команде, его признали равноправным со всеми.
- Быстро к капитану! – только и сказал я, чувствуя, что разум мой, подобно коню богатырскому, пригибается и явно хочет сделать ноги подальше от этого свиста.

(продолжение следует)