Семёна Иваныча разбудил долгий пронзительный автомобильный гудок.
— Ах, чёрт, какой явственный сон приснился, — подумал мужчина, и, перевернувшись в спальном мешке на другой бок, решил продолжить прерванный отдых.
Гудок повторился. Его истошные ноты пронзали мозг, требовали немедленного отклика. Семён вылез из мешка и выглянул из палатки — безлунная ночь была в разгаре, и окрестный лес растворялся во мгле, раздвигая границы мира до бесконечности. В тусклом мерцании углей догоревшего костра вырисовывались очертания легкового автомобиля.
— Такси визивали? — Акцент говорящего добавлял ситуации абсурда. Семён знал наверняка, что тут, в предгорьях Алатау, где и дорог-то как таковых нет, ни такси, ни людей так говорящих быть не может ни при каких условиях. Он сам добирался сюда больше недели своим ходом, ища места для хорошей охоты. Товарищи из «центра» обратились с просьбой, и Иваныч не смог отказать. Охотников должны были забросить на вертолёте позднее, когда он отыщет зверя.
— Это шутка? — Семён окончательно проснулся и взяв фонарик, направил его на машину. На поляне стояла жёлтая волга с шашечками. Что поразило мужчину, на ней там, где спереди должен был находиться номер, оказалась установлена фара.
— Я не знаю, что за игра тут ведётся, — воскликнул Семён, — но какое-то такси подозрительное. Как же без номеров-то?..
— Эээ, уважаимый, зачем номэра? Тут на триста киломэтров вакруг ни аднаво ГАИ нэту. Эсли визивали — паэхали. Эсли ашипка — аплатите ложный визов. Я нэ магу тут всю ночь ждать, нада работать — сэмью кармить…
Водитель ждал ответа, и Семён понял, что отмолчаться никак не получится.
— Сколько требуется за «ложный вызов»?
— Тут как совэсть падскажэт, уважаимый! Па прэйскуранту — бэнзин в обе стороны, износ машины по бездарожью, чаивыи за быстрату абслуживания… Думаю, три дня тваэй жизни — дастатачно, но эсли дабавишь — не аткажусь…
— Три дня?! Да вы все там с ума посходили, что ли? Один день даю по прейскуранту, и час — чаевые. А теперь я хочу отдохнуть — я двигался целый день и очень устал.
Семён повернулся к такси спиной и полез в палатку. Только он собрался залезть в спальный мешок, как снаружи раздался автомобильный гудок. Он был непохож на предыдущий — замысловатый, не очень резкий, скорее, даже приятный на слух.
— Что за наваждение такое — мужчина высунул голову из палатки. Костёр ярко горел, и около него грел руки шофёр стоящего рядом на поляне лимузина.
— Здравствуйте, уважаемый Семён Иванович! В диспетчерскую поступил сигнал, что Вы неодобрительно относитесь к отечественному автопрому и трепетно относитесь к чистоте русского языка. Но так как вызов такси из этого района был принят, а согласно нашим сведениям, кроме Вас тут никого рядом нет, то…
— Говорите сразу, сколько с меня за «ложный вызов», — оборвал говорящего Семён. — Больше двух суток жизни дать не могу. Ну и минут сорок — на чаевые. И передайте диспетчеру, что я сам себе такси.
Какое-то время спустя возбуждённый Семён наконец уснул, но сон был беспокойный. Снилось Семёну Иванычу, что вместо рук и ног у него появились колёса, на боку появились шашечки, и датчик топлива показывал, что в баке осталось всего пять дней жизни. А дальше — мгла, стирающая его, как окрестный ночной лес, обращающая в бесконечность…
Наутро Семён первым делом осмотрел всё кругом. Никаких следов машин не было. Да и не могло быть — тайга непроходимой стеной бурелома окружала поляну.
— Наверное, где-то замкнуло в передатчике, вот сигнал и пошёл, — подумал мужчина и снял с себя майку. Чинить в полевых условиях электронику ему ещё не приходилось, но разбрасываться жизнью за ложные вызовы было нельзя.
Семён Иваныч был трансформером-разведчиком, автомобилем шестого поколения. Эта новая модель была настолько секретна, что на время отдыха, по замыслу разработчиков, выглядела неприметным мужчиной средних лет. Найдя дефект, Семён заменил в себе плату, и расправив рёбра в небольшие крепкие крылья, отправился в путь. Подходящий для охоты зверь ещё не был найден, а жизни оставалось на пять с небольшим суток...