Сначала в бой двинулись пращники, обстреливавшие ряды противника с копьями и прикрывавшиеся щитами. Схоролла были в этом неповторимы – некоторые просто закидывали камнями противника и тут же скрывались за шеренгой людей и соплеменников с топорами, мечами и палицами в руках. Обоэдо командовал отдельным отрядом, пока не вступающим в основной строй и ожидающим, когда можно ударить в правый фланг гричуа.
Гричуа были лучше вооружены, их было больше, и оттого они уверенно шли. Во главе их шагал высокий туземец в черных кожаных доспехах и бронзовом шлеме с плюмажем из красных, черных и бирюзово-голубоватых перьев, с топором и коротким мечом в лапах, это был Черный Предводитель Кэтчаро. А за ним шли другие, кто с топорами, а кто со здоровыми копьями. По меркам схоролла, их было весьма много, солдат примерно насчитал четыре с половиной тысячи копий. Пращники лишь слегка повредили ряды угрюмых и упорных врагов, и те с топорами, мечами и копьями наискосок врубились в ряды людей и туземцев. Первый ряд схоролла был выкошен, будто серпом крестьянка срезала пару рядов спелых колосьев. Однако люди в светло-синих и сиреневых стеганых панцирях отбили первый удар и не дали копейщикам и мечникам пройти дальше. Глядя на людей и на то, как быстро пали соплеменники в первых рядах, схоролла в порыве злости взмахнули своими палицами и топорами… Завязалась битва.
Волнами накатывались гричуа на небольшие, упрямо не желающие редеть ряды людей и схоролла. И спустя время откатывались, словно от неприступного утёса. Отдельные воины вступали в поединки, иные рубили врага наотмашь. Кровь и зло царили над теми и над другими. Уже над ними стали кружить первые грифы, почуяв запах смерти...
Гричуа не сдавались, они шли и шли, их копья, топоры и мечи подобно ланцету врача выпускали на волю кровь и поражали живые души. Но и схоролла не желали отступать, всё чаще они останавливали врага, рвали его стройные шеренги и шли не менее упорно, чем гричуа. «Наверняка многие почувствовали сегодня в себе силу воина», - подумал солдат, следя за боем, находясь у пары удачно скрытых от взора врага камнеметательных машин. Один из камнеметателей подбежал к нему:
- Господин, давай мы с топорами и пращами пойдём на гричуа!
- Не спеши, нам в своё время надо в бой вступить. Ещё успеешь, навоюешься.
Подбежал гонец от Обоэдо:
- Господин, у нас уже многие хотят бить врага и помочь своим.
- Молодцы, что терпите! Передай своему начальнику, подождём, пока гричуа устанут. Не многосильные же они.

Он был прав: не прошло и полтора часа, как гричуа стали уставать. Ранее ровная колонна была разодрана на несколько кусков, где каждый бился с каждым, отдельные отряды людей подходили и добивали эти «куски». Предводитель с трехцветным красно-черно-бирюзовым плюмажем собирал вокруг себя наиболее стойких, направлял их вперёд, но изменить положение был пока не в силах. На горизонте можно было разобрать вторую колонну, вдвое меньшую, чем первая, но всё-таки посвежее.
- Подпускаем тех поближе, на расстояние трех вытянутых рук, и камнями по ним! Пусть не думают, что сегодня их день, - распорядился солдат. Отправил гонца к Обоэдо – пусть готовится, новые силы противника должны столкнуться со свежими силами. Заметил, как Адо повел своих воинов на эту колонну.
– Готовьсь! Первые десять камней с каждого орудия должны бить по свеженькому противнику! Подпускаем, и начнём!
Это ожидание тянулось очень долго – казалось, солнце зависло в небе, колонна гричуа движется очень медленно. Лишь только звуки и сцены боя и отдельных схваток помогали понять, что всё идёт своим ходом, что надо выстоять. Солнце ещё высоко…
Камнеметчики сработали вовремя и на отлично – подобно граду и молниям, не хуже Силы-Силы камни поражали копейщиков, воинов с мечами и топорами. Гричуа дрогнули. В отдельных местах ещё сражались уставшие и злые гричуа и схоролла. По взмаху руки Одро и Обоэдо, каждый с лилово-белым плюмажем из перьев диковинной птицы, повели свои отряды на дрогнувшего, частью отступающего, но не желавшего сдаваться врага. Полк Адо врубился в ещё стоявших гричуа слева, Обоэдо – справа. Даже уставшие схоролла, чувствуя возможность ещё раз ударить по врагу, шли по пять-десять туземцев вместе и били топорами и копьями. Вождь гричуа метался, собирая своих воинов и обрушивая небольшие волны на островки упрямых схоролла. Но волны были не так высоки и сильны, как раньше. Островки мельчали, но стояли твердо, подобно утёсам. Или объединялись в небольшие подразделения по тридцать-сорок туземцев, и стояли ещё твёрже.
Сначала показалось, что небо потемнело – но нет, это появились орлы и другие птицы, напавшие на гричуа сверху. Теперь тем пришлось отбиваться ещё и от птиц.
Полк Обоэдо врубался в оставшиеся ряды врага, сам сановник рубил топором направо и налево – очевидно, он чувствовал в себе волшебную Силу-Силу, вселял её в своих воинов, и те, помня, что столько-то и столько-то вёсен назад их предки бились с теми же самыми гричуа, отбивали удары одних врагов и поражали других. Вождь с красно-черно-бирюзовым плюмажем был ранен, доспехи его были прорезаны, где-то зияла дыра, где-то – след от камня. Ему удалось сплотить вокруг себя сотен пять, по обе руки собрались отряды по четыре сотни воинов, и эти три отряда двинулись, причём один – на отряд Обоэдо. Воины-туземцы устояли, люди Адо в полчаса изрубили брошенный на них отряд, и оставшиеся враги, не желая уходить, бросались на копья и мечи людей в сиреневых и голубых стеганых панцирях. Одро и Обоэдо, не сумев объединить свои полки, сражались решительно. Обоэдо, похоже, успев пару раз получить легкую рану, махал топором во все стороны, его воины бились не менее решительно. Гричуа падали как трава, скошенная ударом наточенной косы в руках умелого косаря. Падали, но не уходили и не сдавались. Бой воинов Обоэдо уже длился часа два или три, и боясь, что туземцы дрогнут перед машинерией гричуа, солдат оставил у машин человек семь, а с тремя десятками сам пошёл на помощь сановнику.
Одро, тоже раненый, но в неизменном шлеме и с потрепанным свои плюмажем, продолжал биться с отрядом вождя Кэтчаро. И к нему, и к вождю гричуа подходили на подмогу с обеих сторон уставшие, но могущие драться воины.
Каменные топоры, копья, обычные камни, палицы – всё шло в ход. Обоэдо, заметив подмогу, ринулся на очередного врага – и наткнулся грудью на острие копья. Наткнулся, голова опрокинулась, но сановнику не дали упасть – его подхватили на руки свои же, молодой ратник подхватил черно-желтый кусок от его знаменитого фартука и, размахивая им как стягом, пошёл крушить врага топором в свободной руке. За ним двинулись другие, к ним присоединился отряд солдата, свежие тридцать пар рук. Тут гричуа не выдержали. Враги побежали. И это увидели все, кто ещё мог сражаться. Следом за первыми отступающими побежали другие обладатели черных копий и топоров. Это было последним, что видел предводитель Кэтчаро – удар топором одного из гвардейцев, и вождь с красно-черно-бирюзовым плюмажем упал на порыжевшую траву и колючки.

Все гричуа видели падение своего вождя. Часть их ожесточилась, и вновь покатились остатки волн на упорно не желающие редеть ряды людей и схоролла. Снова и снова отдельные воины вступали в поединки, иные рубились и схватывались ряд на ряд. Однако схоролла и люди из Лазурного и Полуденного селений чувствовали свою победу – и рубились всё упорнее с врагом. Да и сами гричуа, из тех, кто послабее, по двое, по четверо-пятеро продолжали отступать с поля боя.

Одро в неизменной тиаре с поредевшим лилово-белым плюмажем и с коротким мечом в руках, пошатываясь, дошёл до того места, где пал вождь гричуа, встал прямо над его трупом. Он хотел было поначалу пропеть-провыть нечто горделивое, соответствующее случаю и в духе еще тех песнопений, что были при короле Нвако, но … промолчал. Обернулся и увидел над собой орла. Орел парил над полем, и по его знаку сюда слетались грифы и другие птицы, сбегались шакалы и ещё какие-то звери… Увидев птиц и зверей, гричуа стали отходить всё большими отрядами. Начинало смеркаться.
Старейшина Адо, прихрамывая, двигался и помогал себе копьём, как посохом. Светло-синий стеганый панцирь был продран копьями и топорами, но свою роль выполнил успешно – не раз он спасал сегодня жизнь своему владельцу. К воину подошёл леопард, мурлыкнул вполсилы и предложил свою спину в качестве поддержки. С другой стороны к леопарду подошёл Одро и пошёл, опираясь на него. Гричуа покидали поле, над которым поднималась большая, белая, как кусок соли, луна. Под светом её вокруг Одро и Адо собирались раненые и уцелевшие в битве, и случайно или нет солдат заметил, что уставшие, израненные и избитые схоролла всё больше походят на людей, собачьи и обезьяньи черты пропадали с их лиц. Звери и птицы собирались вокруг них, и в этой то ли толпе, то ли стае шли два человека, которых сопровождал леопард. Шли победители в этой битве.