Глава 4
Когда Катерина забеременела, они с мужем были несказанно счастливы. Она тогда ещё была обычной, хоть и талантливой женщиной, создавала необычайные оригинальные модели одежды – увлечение, захватившее её ещё со школы, – и у неё была масса клиентов. Муж Илья, рок-музыкант, решил закончить творческую карьеру и открыть свой ресторанчик, где подавались бы быстрые, а главное, авторские блюда. Это было его многолетнее хобби, которое очень радовало музыкантов его группы в гастрольных турах. И в этом ресторанчике, конечно, «главным блюдом» была висящая на стене гитара, которую хозяин заведения вечером брал в руки и пел свои песни для близких друзей и фанатов, ставших его постоянными посетителями.

Супруги ждали сына. Александра. Когда беременность достигла 9 недель, Катерине вдруг внезапно стало плохо. Врачи не могли определить, что случилось. Она температурила, впадала в забытьё, бредила и разговаривала с умершей матерью.

Это был первый раз, когда ей открылся канал в инфосферу. К ней пришла мать – Анжелика, села на кровать, погладила по руке и сказала:
- Не бойся ничего, доченька, я всегда с тобой. Потом ты узнаешь больше, а пока знай одно: береги младшего. Он очень важен! Он спасёт много людей.

Призрак исчез, и температура спала. Катерина спала больше суток и проснулась практически здоровой.

Через некоторое время стали твориться с ней чудные дела. Стоило ей повнимательнее всмотреться в человека, он становился всё проницаемее, «растворялась» одежда, становилась прозрачнее кожа, и всё отчётливее стал проступать скелет. Она словно в рентгеновском излучении видела мужа, сестру, отца и врачей. В её жизнь вселился ужас, от которого она не могла избавиться. Она словно попала в ад! Проходила неделя за неделей, а она всё не могла прийти в себя. Муж стал всё чаще хмуриться и уходить из дома. Он не понимал, что с ней происходит. Однажды, когда он уже шагнул к порогу, намереваясь уйти, к нему подошёл отец Катерины.

- Я тебя понимаю, Илья. Девочка моя сейчас не в самом лучшем положении. Не повезло тебе с женой. Жить с такой женщиной тяжело. Спасибо, что ты был с ней так долго. Уходи – и для тебя этот кошмар закончится. Ты найдёшь, если уже не нашёл, новую любимую, и жизнь твоя наладится. Я понимаю тебя и не осуждаю.
А с Катенькой останемся мы. Её семья. Ведь она не виновата в том, что с ней произошло. Она не может уйти и поменять свою жизнь. Она с этим адом вынуждена жить. Представляешь, что сейчас чувствует она: вместо любимых лиц, улыбок и добрых глаз она видит ходячие скелеты. И не может закрыть глаза или проснуться. Бедная моя девочка! Ничего! Люди привыкают ко всему. А ты уходи, не думай. Прощай!

Илья застыл на пороге, опустив голову. Спустя полчаса он уже сидел в спальне, обнимая Катерину и гладя её по опущенным плечам. Это было огромное облегчение, и для него, и для неё.

Постепенно Катерина свыклась со своим состоянием и начала подавлять проницаемость своего взгляда. Старалась не вглядываться, смотреть вскользь, сосредотачиваться на внешних деталях, например, родинке на теле или пуговицах на одежде, и постепенно научилась отключать «видение». Зато она поняла, что может определить болезненность органов в теле, а потом и лечить людей. У неё в жизни наступил резкий перелом.

А беременность развивалась обычным чередом. Во время болезни Катерина не ходила к врачам, и первое же посещение после почти месячного перерыва вызвало новый шок: в ней развивалось уже два плода. Один из них отставал от старшего на целых 9 недель.

Врачи водили её на УЗИ, собирали консилиумы, вырабатывали стратегию ведения необычной беременности. Тогда, двадцать пять лет назад, наука ещё не была так продвинута, и о подобных случаях в России ещё не слыхали. Потом, много позже, Катерина прочтёт в интернете про явление Суперфетации. Оказывается, хоть и исключительно редко, во время беременности в матку может опуститься, уже практически дозревшая к моменту оплодотворения первой, следующая яйцеклетка и оплодотвориться новой порцией спермы. В результате появляется второй зародыш. Правда, у неё разница во времени была весьма значительна, что уникально. И теперь надо решать, как родить старшего ребенка, оставив младшего расти. Это важно. Катерина это помнила: «Береги младшего!»
А значит, Антон был рожден для выполнения своей миссии, он был важен сам по себе. Это ему польстило.

В своё время на свет появился Александр, врачам пришлось прибегнуть к кесареву сечению, чтобы матка, сокращаясь, не выдавила следом второй плод.
Через месяц, чуть раньше положенного, своё тёплое обиталище покинул и Антон. Он был чуть недоношен, слаб и бледен. Катерина належалась в больнице вдоволь. Сашеньку грудью кормить запретили, чтобы не сокращалась матка и не создавала проблем Антошке. Старшего забрали домой на искусственное вскармливание. А Антошка был на грудном. Он уже с первых дней отличался отличным аппетитом. Он опустошал Катерину и не наедался. Пришлось докармливать козьим молочком. Братику хватало гораздо меньшего количества молока, но и рос он медленнее. Примерно к году, разница между братьями стала почти незаметна. Но родители видели серьёзные отличия: Александр был крепким, но медлительным, много спал и капризничал, а Антошка был более субтильного сложения, но подвижен и любопытен. И к тому же необычайно молчалив. Бывало, если чего-то хочет, или недоволен, больше кряхтит и сопит. Упрямы были оба, но Антон очень любил обнимашки, всё трогал и исследовал, часто замирал, уставившись на кого-нибудь, словно изучал человека в деталях. И взгляд у него был какой-то не совсем детский. Словно он решал какую-то задачку. Смотрит, бывало, на кого-нибудь, потом глаза скосит, прищурит, голову наклонит, да и засмеётся, словно увидел что-то забавное. Тем, кто видел этот взгляд, буквально проникающий внутрь, было не по себе.

Сашу любили все взрослые, с ним много играли, баловали, он был таким, каким и должен быть ребёнок. Антон же очень часто оставался один. Его понимала только мать.

И это понятно. Она сразу после рождения увидела свет, исходящий от её сына. Успокаивающее зелёное свечение. Она и пополняла недостаток в обнимашках, когда остальные сторонились.

Зато примерно к двум годам Антошка уже мог забраться на колени к дедушке и половить «солнечные зайчики» на его голове, прекращая навязчивую головную боль, от которой раньше дедушка никак не мог избавиться. И, тем не менее, это не сразу заметили. Это видела только мать, наблюдая, как он собирает и разглаживает светящуюся прозрачную массу вокруг тела деда, закрывает разрывы и прилаживает на место отрывающиеся «протуберанцы» ауры. Те, кто не видел ауры человека, не мог понять, что за странные манипуляции проводит двухлетний малыш с дедом. А тот, хоть и не видел связи своего выздоровления с действиями малыша, всё же любил его и часто брал на колени.

Илья, внимательно наблюдавший за Антоном, не видел сути явления, его настораживало нестандартное поведение сына. Казалось, что у мальчика какая-то психическая аномалия. И хотя малыш вовремя сел, встал на ножки, вовремя заговорил, но его взгляд в никуда, словно в комнате был ещё кто-то, или пронзительный взгляд внутрь человека, заставляли усомниться в его нормальности. Илья постоянно обсуждал с Катериной посещение детского психолога.
Когда Антон, наконец, заговорил, загадок добавилось.

Первое, что сразило родных - то, что он часто разговаривал с невидимой бабушкой.

Кроме того, частенько он предугадывал намерения взрослых, словно слышал их мысли.

И, наконец, говоря детским языком, не умея ещё произносить многие буквы, он говорил и понимал вполне взрослые слова.
Простая фраза - «Папа, не кули! Ёхкие узе все цёйные!» - заставила Илью застыть на месте с незажжённой сигаретой. Он словно мгновенно покрылся инеем. Надо ли говорить, что он с той минуты не взял в руки ни одной сигареты? Удивительно, как он есть и спать не перестал, ведь Антошке тогда ещё и трёх не было.

Это, как ни странно, никого не забавляло, успехи сына не по годам не радовали, а пугали. Словно какой-то меченый дьяволом.
Только дед и мать принимали его таким, какой он есть. Дед, потому, что, воспитав шестерых детей и кучу внуков, уже не удивлялся ничему и привык любить всех. А мама, потому, что понимала, что происходит и видела, что он необычный, как и она сама. С тех пор, когда она смогла заглянуть в другое измерение она и сама часто чувствовала себя изгоем.

Катерина пыталась поговорить с Ильёй, объясняла ему, что именно видит Антон и почему он такой, Илья всё понимал, но от малыша всё же старался держаться подальше.

Ничего хорошего от садика и школы ждать не приходилось. Априори было ясно, что там проблемы будут.
Не раз к Катерине являлась Анжелика. Мать-покойница убеждала Катю рассказать Антону, что он умеет, чтобы он знал о своих особенностях и умел этим пользоваться. Но Катерина всё оттягивала этот сложный разговор. Она не понимала, что сын вполне дозрел до сложной информации, ведь он периодически уже подключался к инфопотоку. И, потом, ей так хотелось оттянуть начало тяжёлой жизни, поскольку как никто знала, что такой дар – это не награда, а тяжкий крест.

Отношение в семье к младшему сыну Катерины поменялось только в шесть лет, когда случилось несчастье. В один из выходных, когда почти все были дома, кроме Катерины, ушедшей в магазин, дед внезапно застыл посреди комнаты. Лицо его исказилось от боли. Инсульт! Он попытался что-то сказать, но слова выходили отрывками, с трудом. Старик повалился на бок и замер, беспомощно глядя по сторонам. Деда все обожали, поэтому, побросав всё, рванулись к нему на помощь. Илья вызвал скорую. Семья топталась вокруг деда, все причитали, но не знали, что можно делать, а что нельзя. Что вообще происходит?!! И тут к пострадавшему протолкнулся Антошка, обхватил его за шею и положил ладошку ему на макушку. Дед перестал дергаться. Боль отпустила. Но взгляд всё ещё был неосмысленный. Лиза протянула руки, чтобы убрать Антона от деда, и вдруг отскочила. Её будто ударило током – мальчик рассердился. Все отпрянули, а парень заглядывал деду в голову через глаза, словно выискивал что-то. Потом положил обе ладони на впалые щёки деда и начал водить по ним кругами. Никто не видел, кроме него, как зелёные конусы из маленьких ладошек нащупывают внутри черепа дедушки тёмный сгусток в кровеносном сосуде – тромб. Он интуитивно пытался выудить эту чёрную крошку из трубочки, как малыши ковыряют пальцем в щёлке пола, доставая горошину. Сгусток прилип к зелёному «пальцу» и вылез из сосудика. Через несколько секунд он появился на поверхности щеки.
Вокруг все с ужасом наблюдали, как мальчишка царапает щёку деда и на ней появляется маленький сгусток крови. Они решили, что он может травмировать деда и рванулись, чтобы его ухватить. Но дед внезапно задвигался, задышал глубоко и ровно, глаза стали проясняться. Через минуту он уже сидел на полу, соображая, что это было, а Антон смотрел, как внутри головы по трубочкам весело и шумно течет красная жидкость. Он чувствовал необычайную усталость.

Когда в дом вошла Катерина, он уже глубоко спал. Прибытие скорой привело её в ужас. Но оказалось, что медики приехали зря. Дед чувствовал себя прекрасно. Осталось заплатить штраф за ложный вызов, а потом снова включить в мозге старика центр боли.

Вся семья была в недоумении. Никто так ничего и не понял. И только появившаяся незримо для всех домочадцев Анжелика объяснила Катерине, что без неё происходило. А Катерина рассказала всем. С того времени к Антону стали относиться иначе. Не сказать, что от него перестали шарахаться. Общались с ним практически так же настороженно, но уже более прагматично. Если что-то у кого-то болело – тут же всем был нужен Антон. Нельзя сказать, что жизнь мальчика стала проще и счастливее, но, по крайней мере, его перестали считать сумасшедшим, или учеником дьявола. А после все просто привыкли к этому и стали воспринимать парня нормально. Просто особенный. Ну, вроде как Даун. Нестандартный.

Хоть Катерина и откладывала разговор с сыном, но он и сам стал догадываться, что он не такой как все и умеет то, что не умеют другие. Но полной своей силы он не знал, о предназначении своём не ведал и поступал так или иначе скорее интуитивно, чем осознавая процесс. Мать так хотела отодвинуть время, когда ему придётся принять на себя всю тяжесть своей миссии.

В школе куча тусклых ребят не принимала его. Он был отшельником, сидел отрешённо. Всё менялось только тогда, когда его вызывали к доске. Когда его спрашивали о чём-то, то, едва прикоснувшись к учебнику, он включался в инфосферу и начинал рассказывать всё, что знает по этому поводу. Ребята, да и учитель, сидели, раскрыв рты, не замечая времени. Иногда то, что он рассказывал было непонятно для ребят, потому, что им не хватало научной лексики и знания терминологии, но всё равно это выглядело как чудо.

На переменах он был лохом, на уроках – чудиком. Потом его окрестили вундеркиндом и успокоились на этом.

Но вот со старшими ребятами такой номер не проходил. Видя, что он не общительный, у него мало друзей, старшеклассники сочли его трусом и поплатились. Когда они обступили его в школьном туалете, пытаясь вытрясти из него мелочь, он какое-то время смотрел на них изумлённо, не понимая, что от него требуется. А требовалось испугаться. Он произнёс вслух то, что мелькнуло в голове одного подростка, потом второго, хотя они не говорили об этом вслух. Потом ещё и ещё. Парни были в панике. Они даже пытались зажмуриться, чтобы он не смог прочитать их мыслей, но это, почему-то, не помогало. Двое из троих поспешно ретировались от греха подальше, обнадёживая Антона, мол, мы ещё встретимся. Он только улыбнулся и молча мысленно отправил им послание: «А почему бы и не сейчас?»

Остался один, который не испугался, а разозлился. Он не привык сдавать позиции. Он должен был сломать этого спокойного необычного парня.
Резко выбросив руку, он попытался ударить Антона по лицу. Защищаясь, Антон выставил перед собой ладони, на мгновение заслонив лицо нападавшего. И вдруг мальчишка закрыл лицо руками и сполз на пол. Антон испугался. Он ничего не делал! Что могло случиться?

В туалет вбежали на крик преподаватели. Когда у мальчишки отняли руки от лица, все увидели залитые кровью глаза. Он кричал и пытался стереть что-то невидимое с лица.

В школу вызвали Катерину. Она посмотрела на поверженного хулигана, который смиренно сидел в медицинском кабинете, подошла и погладила ему голову. К ней тут же бросились медсестра и преподаватель, опасаясь за ребёнка. Но она отключила ему центр боли, и паренёк мгновенно успокоился. Он доверчиво потянулся к ней, прося о помощи, и от Катерины отступили.

Несколько минут она залечивала ожоги на роговице. И скоро парень снова мог видеть всё достаточно чётко. Правда, ему не понравилось, когда она снова включила центр боли, но целительница строго покачала головой – нельзя!

У Антона долго допытывались, где он взял газовый баллончик и куда спрятал? Но он сам не понимал, что произошло и отрицал, что прикасался к мальчишке. И ни про какой баллончик и не слыхивал. Конечно же ему не поверили. Разъярённые родители требовали «выкинуть из школы этого бандита!!!»

И Катерина поняла, что тянуть нельзя. Надо объяснить сыну всё о его способностях, о его силе и опасностях её для окружающих и его самого. Энергией нужно учиться управлять. Ведь в той драке он случайно коснулся конусами лица мальчишки, а они от напряжения, слишком разогрелись. Вот и ожог…
Что ж, в новой школе всё надо будет начинать с нуля. Но теперь он уже примерно знал как себя вести.

А вот то, чего он не знал: в новой школе его ждала встреча с «золотой»…