Морская утроба ненасытна. Я вижу ее – воронкой разверзшуюся пасть, пенные губы ее, лижущие корабельное днище, и ужас царапает сердце мое – холодными осколками раковин, рассыпанных по морскому дну.

Утесы, растущие за горизонтом – обоюдоострые клыки, белые от въевшейся соли. Они помнят терпкий вкус корабельных досок, хрустящих под ударами их, помнят ветром надорванные паруса, бессильно распластавшиеся у подножья, помнят кровь, алым расцветающую на ребрах их, вкусом подобную морской воде.

В траурной пелене облаков, в бледной дымке они встают перед моими глазами – скалы на расстоянии полета стрелы друг от друга, и Посейдон ударяет трезубцем в песчаное дно, и отломившейся щепкой – корабль несется прямо на камни, и смех Цирцеи отдается в ушах моих, звоном божественных колокольчиков.

…Мрачная есть в середине утеса большая пещера.
Обращена она входом на мрак, на запад, к Эребу.
Мимо нее ты направь свой корабль, Одиссей благородный...

Я вижу, сквозь грозовую черноту, сквозь мрак Тартара, клубящийся над пещерными сводами – шесть острозубых голов на змеино-длинных шеях, шесть ядом истекающих пастей, нависших над корабельною палубой. Уши мои раздирает надрывно-скрежещущий лай, словно грохот морского прилива заблудился в пещере, ищет и не может найти выход из каменных стен, ноздри мои наполняются смрадом гниющего мяса – останков рыбьей и человеческой плоти, прячущейся между зубами чудовища.

…Страшно рычащая Сцилла в пещере скалы обитает.
Как у щенка молодого, звучит ее голос. Сама же –
Злобное чудище...

Морская утроба не знает сытости. Под дальним утесом, заросшим смоковницею и виноградом, спят корабли, проглоченные Харибдой, и волны баюкают их деревянные кости, и красные, как кровь, кораллы проступают сквозь дырявые борта их. Жизнь шестерых против жизни всей корабельной команды – немалая цена, но я готов ее заплатить.

Руки мои врастают в штурвал, пропитанный потом и морскою солью, словно дерево – в край скалы, мохом заросший камень над волнами бушующей бездной. Я направляю корабль вперед, и драконоголовое чудище с визгом падает к палубе, точно червяков на удилище – ловит шеи гребцов крючьезагнутыми зубами. Извиваясь, тела их ныряют в черным дымом клубящиеся облака, тонут в водоворотах прожорливых пастей, красными ошметками брызг проливаясь на корабельную палубу. Я провожу рукой по щеке, и пальцы мои окрашиваются в карминово-алый.

…Знай же: не смертное зло, а бессмертное Сцилла. Свирепа,
Страшно сильна и дика. Сражение с ней невозможно.
Силою тут не возьмешь. Одно лишь спасение в бегстве...

Наши мечи молчат, и стрелы притихшими птицами дремлют в гнездах кожаных колчанов. Волны гладят борта корабля – косматыми, пенно-серыми лапами, и утесы прячутся за кормою, исчезают в жемчужно-облачной дымке, и бесконечная дорога моря ведет нас навстречу новым испытаниям.

_____________

В рассказе используются цитаты из поэмы Гомера «Одиссея», песнь XII.

Исследователи древнегреческих мифов предполагают, что место действия этого эпизода из приключений Одиссея - грот Пушкина на крымском мысе Суук-Су, близ поселка Гурзуф, шум приливной волны в котором напоминал морякам лай чудовища Сциллы.