Никто из моих знакомых не верил, что я решусь провести ночь в этом доме. Он стоял на отшибе, забытый и заброшенный, окружённый густым лесом, который казался чёрным пятном в ночи. Мне было важно доказать свою смелость — или, возможно, безрассудность.

Дом, по слухам, принадлежал семье, которая бесследно исчезла много лет назад. Единственным напоминанием о них оставался огромный портрет, висящий в зале на втором этаже. Люди из деревни говорили, что этот портрет был странным. По ночам он менялся. Лица на холсте оживали, а иногда, как утверждали те, кто осмеливался заглянуть в дом через окно, на картине появлялись новые фигуры. Некоторые уверяли, что видели себя в этом портрете.

Я смеялась над этими слухами.
Но мой смех замер, когда впервые ступила на пыльный пол этого дома.

Скрипнувшая дверь захлопнулась за спиной, и я на мгновение ощутила, как холодный воздух дома обвивает шею. Освещение исходило лишь от фонаря, который держала в руке. Каждая тень казалась живой, каждая потёртость дома — шёпотом прошлого.

Поднялась по скрипучей лестнице, ведущей на второй этаж, и оказалась в зале. Огромный портрет занимал почти всю стену напротив меня. На нём была изображена семья: мужчина с суровым взглядом, женщина с печальными глазами и их дочь, девочка лет десяти, чьё лицо казалось странно размытым. Их глаза смотрели прямо на меня, слишком внимательно, будто изучая каждую деталь моего лица. Я невольно поёжилась.

— Глупости, — пробормотала я и поставила фонарь на пол, чтобы достать спальный мешок.

Ночь наступила быстро, и тьма, густая, как смола, обволокла дом. Лёжа в спальном мешке в углу зала, смотрела на портрет. Сначала всё казалось обычным. Семья на холсте неподвижно смотрела вперёд. Однако, когда часы внизу пробили полночь, воздух в комнате словно стал тяжелее.

Я моргнула, и мне показалось, что фигуры на портрете изменились. Мужчина повернул голову, его взгляд стал хищным. Женщина будто приподняла уголки губ в едва заметной усмешке. А девочка… Я напряглась, глядя на её лицо. Оно стало чётче. Теперь её глаза были открыты широко, слишком широко, и смотрели прямо на меня.

«Тебе кажется, это просто игра света», — пыталась успокоиться. Но страх медленно поднимался, как ледяная волна. Я села и уставилась на портрет, не в силах отвести взгляд.

И тут девочка улыбнулась.

Я закричала, откатилась назад, с трудом переведя дыхание. Когда снова посмотрела на портрет, лица стали ещё более искажёнными. Мужчина теперь обнажил зубы, похожие на волчьи, женщина наклонилась в сторону, будто хотела шагнуть вперёд. Девочка… Её уже не было. Пространство, где раньше находилось её изображение, было пустым.

В этот момент услышала шаги.

Они раздавались прямо за мной.

Я замерла, не в силах пошевелиться. Шаги приближались, гулкие, медленные. Затем они остановились. Я обернулась.

Позади меня стояла девочка. Она выглядела точно так же, как на портрете, только теперь она была настоящей. Её глаза, тёмные, словно бездонные ямы, смотрели прямо в мою душу.

— Ты теперь тоже будешь здесь, — сказала она тихим голосом, от которого у меня застыли кровь и мысли.

Она подняла руку, и комната закружилась, погрузившись в глубокую тьму.

Не помню, как очнулась. Но теперь всё изменилось. Дом больше не казался пугающим. Он был… моим домом. Я встала и подошла к портрету. Девочка снова была там, на своём месте, но теперь на холсте появились и другие фигуры. Среди них была я. Моё лицо застыло в вечной гримасе ужаса.

Каждую ночь я наблюдаю, как портрет меняется. И каждый раз он дополняется новой фигурой. Кто будет следующим?

Дом знает ответ.