За неделю до фестиваля Марии Магдалены в знойный день июля 1518 года в Страсбурге было душно, как в преисподней. Швея Эльза собиралась на рынок и выглянула в окно – по небу словно кто-то разлил серо-синие краски. Обвиваясь вокруг домов и скользя по окнам, мутными комками наползал туман, но дождя ещё не было. С площади доносились приглушённые разговоры торговцев, шорох тележных колёс и редкие окрики детей, пробегавших меж лавок.

Эльза подумала, что успеет до дождя купить молоко и фрукты и отправилась на рынок. Она быстро шла мимо торговцев и горожан и вдруг обратила внимание, что не идёт, а бежит, её сердце колотилось, а кровь словно закипала в ней. Эльза огляделась, думая, что возможно краем глаза увидела то, что её испугало. Но вокруг всё было обычно, торговцы на рынке занимались своими делами, никто из горожан не обращал на неё внимания.

И Эльза попыталась сбросить возбуждение – сделала одно резкое движение, потом другое, затем невольно начала танцевать. Её движения были дикими, резкими, словно зловещие силы дергали её за невидимые нити. Она кружилась, выбивая каблуками ритм о пыльную мостовую.

Вскоре женщина поняла, что с ней происходит что-то необычное. Она видела, что прохожих пугает её лицо, искажённое гримасой ужаса; хотя она пыталась превратить её в корявое подобие улыбки, но не могла с собой справиться. Тело продолжало плясать, не подчиняясь сознанию. Губы её шевелились – она беззвучно читала молитву, но это не успокаивало. Теперь горожане останавливались, глядя на неё, но никто не решался подойти. Одни замерли, некоторые перекрестились, другие отступили прочь, опасаясь, что женщина одержима.

Начался дождь, но её танец продолжался. Лицо Эльзы, влажное от пота умывалось каплями дождя, длинные волосы прилипли к телу. Тёплая вода стекала по плечам, а от туфель, пропитанных кровью, по мостовой растекалось красное пятно. Мокрый подол платья бесстыдно обтягивал ноги, но она не останавливалась. К ночи, совершенно обессилев, Эльза упала прямо на мостовую, но не успели первые розовые лучи рассвета коснуться башен города, как женщина поднялась и вновь начала плясать.

К ней присоединился пьяница, затем торговка, потом юноша – помощник сапожника. Их тела дёргались в странном едином темпе, сначала робко, будто стесняясь, но вскоре их движения стали столь же яростными и безумными, как у Эльзы. Глаза у всех танцующих были одинаково пусты. Среди них выделялась одна фигура – недавно приехавший в город учитель – высокий крупный мужчина. Его лицо было перекошено гримасой боли, ступни окровавлены, но тело, словно подчиняясь чужой воле, продолжало двигаться в диком ритме.

Танцующие выражали свои чувства по-разному – одни начинали безудержно хохотать, в то время как другие рыдали, некоторые впадали в панику и громко взывали о помощи. Из толпы доносились грязные ругательства и неприличные жесты. Женщины рвали на себе одежду и обнаженные, хватали руками мужчин. Их примеру сразу же следовали другие.

Когда солнце поднялось высоко, на площади появился муж Эльзы. Растолкав танцующих, он накричал на неё, называя гулящей женщиной, грешницей, негодяйкой, позорящей его. Мужчина развернул большую плотную ткань и насильно завернул в неё жену, как младенца. Затем позвал извозчика, поднял её на руки, погрузил на коляску и отвёз в храм. Но на следующий день Эльза умерла от истощения.

Те, кого не захватила лихорадка танца говорили, что это проклятие, посланное святым Витом. Но старуха Агата, местная знахарка, доказывала, что это дело рук демона.

Перепуганные горожане, боясь, что странный недуг перекинется на них, бросились на продавца овощей, обвиняя его в том, что он продавал грибы спорыньи, отравившие хлеб. Они уже были готовы избить торговца до смерти, но за него заступилась знахарка.

– Отпустите его, – потребовала Агата. – Я знаю, в танцоров вселился злой дух!
Её слова подтвердил торговец посудой. Он сказал, что видел светящиеся фигуры. Они кружили над толпой в ночи, издавая зловещие звуки.

Тогда горожане срочно вызвали лекаря. Но он только развёл руками, называя это "горячкой крови" в результате стресса после жуткой эпидемии Чёрной смерти. Лекарь посоветовал обратиться к священнику.

Священник появился после утренней службы и сказал, что эти несчастные наказаны за грехи. Он принёс старинную икону, долго читал молитвы, зажигал свечи, брызгал на танцующих святой водой и призывал их к покаянию. Вскоре на помощь ему пришли псаломщик и монахи. Все они молились, пели гимны, рисовали кресты, освященные елеем, и пытались именем Бога, Иисуса и Святого Духа изгнать демонов. Но все их усилия были тщетны. Несчастным не помогали ни молитвы, ни лекарства, ни суровые запреты.

Некоторых одержимых танцем забирали родственники, их связывали и запирали в тёмных комнатах, пытаясь таким образом успокоить. Жертву заставляли голодать и кормили только хлебом и водой.

Тех, кто попал на исцеление в храм, подвергали жестоким процедурам экзорцизма. Несчастных избивали, заковывали в кандалы, морили голодом, погружали в воду, отравляли газом и даже пытали. Но никто не мог понять, что стало причиной этого бедствия.

На третьей неделе площадь стала напоминать жуткий хоровод. Танцоры кружились в диком ритме, на их лицах застыла смесь ужаса и блаженства. Крики и стоны переплетались с лихорадочным топотом ног.

Странная эпидемия, как разливающееся половодье, заполонила весь город. Каждый день на площади собиралось всё больше танцоров. Они двигались без остановки – многие до изнеможения. Через месяц площадь напоминала поле битвы. Танцоры падали от истощения, их босые ноги оставляли кровавые следы на мостовой, но те, кто ещё мог двигаться, продолжали плясать среди мёртвых тел.

В конце концов власти решили оставить танцоров наедине с их бедой. Вместо этого на главной площади установили деревянный помост, и музыкантам было велено играть днём и ночью, чтобы удовлетворить эту загадочную жажду танца.

– Это всё из-за старого колодца на восточной окраине, – устрашающе шептала знахарка Агата тем, кто осмеливался её слушать. – Ещё моя бабушка говорила, что там жила ведьма, и перед своей казнью она прокляла тех, кто забудет её имя.

Горожане сперва отмахивались, но, когда число танцоров дошло до нескольких сотен, а многие начали падать замертво, люди стали прислушиваться.

Тем временем на площади происходили странные вещи. Каждую ночь кто-то слышал шёпот, доносящийся из толпы танцующих, но никто не мог разобрать слов. Кто-то подтверждал, что видел, как над головами танцоров мелькают призрачные фигуры в тумане. Один из очевидцев клялся, что ночью на площади появилась высокая тень с горящими глазами и смотрела на пляшущих, будто наслаждаясь их муками.

На следующую ночь, когда луна стояла высоко, юная послушница монастыря по имени Аделин осмелилась выйти на площадь с крестом в руках. Она утверждала, что во сне ей явилась Богородица и велела изгнать зло.
– Это не болезнь, – говорила она, – это демон, питающийся их страхом.

К ней присоединилась небольшая группа горожан с факелами. Они обошли площадь, читая молитвы, но их слова тонули в топоте танцующих. Чем громче они молились, тем сильнее начинали танцевать люди.

Отчаявшись, Аделин упала на колени.

– Колодец, – прошептала она, – я вижу, что духи выходят оттуда.

На следующий день городские власти велели заколотить старый колодец досками, засыпать камнями, зажечь вокруг огни и поставить рядом стражу.

И действительно, спустя три дня танцы начали утихать. Один за другим танцоры останавливались, падая в пыль. Город опустел. На площадях остались лишь вялые звуки лютни и мёртвые тела. Те, кто потерял близких, а сам выжил, избегали даже разговоров о пережитом. Они отворачивали взгляды, и слыша слово "танец", молча осеняли себя крестом.

Лихорадка безумного танца прекратилась так же внезапно, как и началась. Горожане стали приходить в себя, молясь за души погибших. Лишь в глухих тёмных углах старого Страсбурга иногда в ночи можно услышать едва различимый топот – эхо безумного танца.

Мостки на площади были демонтированы, а танцы в городе запрещены. С тех пор горожане старались обходить стороной площадь, а рынок перенесли в другое место. Но в тёмные ночи некоторые говорили, что слышали тихий топот и смех, доносящийся с пустой улицы, где когда-то танцевал город.

Однажды, спустя несколько месяцев, один из стражников у колодца рассказал, что слышал оттуда шёпот. А ночью кто-то снова видел фигуру с горящими глазами – она стояла посреди пустой площади и смотрела в сторону города.
Старуха Агата лишь качала головой.

– Не оставили вы её в покое, – говорила она. – Ведьма вернётся, не ждите милости. Она танцует с вами и будет танцевать вечно.

И действительно, смертельные пляски впоследствии повторялись в других городах, причём это безумие охватило сотни детей.

Память людей спустя годы сохранила истории о танцах безумия, но истина осталась скрытой. Были ли виной этого наваждения грибы, демоны или массовый гипноз – до сих пор никто так и не узнал, что заставило людей плясать до смерти.

Рассказ написан на конкурс Земля - Орион. Конкурс рассказов «Мистика: очарование жутких тайн» Комментарии можно смотреть там.