– Я не думаю, что рыжая лиса с яркими, как у мотылька крыльями, может представлять мир добра и света. По-моему, этот образ не очень подходит к твоему замыслу.

Дора оторвала взгляд от картины и повернула голову к мужу. Вечернее солнце вспыхнуло в её пышных волосах, но огоньки в голубых глазах гасила некоторая отстранённость от реального мира, словно окружающее существовало для неё настолько, насколько это было необходимо для её обычных житейских потребностей. Реальный мир её раздражал. Непонимание мужа, суета города, озабоченные люди, которых не интересовала поэзия природы… и новости… это, пожалуй, ранило её сильнее всего.

– А почему ты в ветровке? – удивлённо спросила она, чувствуя досаду от того, что во внешнем мире что-то меняется.

– Знаешь, мне это надоело, – произнёс Марк. – Я приехал в отпуск, надеялся, что мы проведём его вместе, хотел душой отдохнуть у себя дома. Но тебя нет здесь, ты живёшь в выдуманном мире и постоянно говоришь о каких-то нереальных существах. Дом пропах красками, завален эскизами. Я хочу обычного уюта, спокойной беседы, а ты думаешь только о своей выставке. Ты ведь совершенно не слышишь меня и живёшь в выдуманном мире! Я устал от твоих неукротимых полётов фантазии.

Он вышел в коридор и, взваливая на крепкие плечи объёмный рюкзак, продолжил:

– Ты и меня не воспринимаешь, как реального человека, у которого есть увлечения, планы, желания, мечты. Это тебе мешает, нарушает твои образы.

Художница застыла от неожиданности, она хотела что-то возразить, но дверь громко хлопнула, а через минуту сама вдруг открылась. Дора тупо смотрела в тёмный пустой проём.

– Куда же ты … на ночь глядя… и не рассказал о горах… а я и не спросила… – произнесла она, удивившись звуку своего голоса.

– Ну и ладно! – уже рассердившись, громко сказала она опустевшему дому. – Скоро выставка, а я не готова.

Дора обвела взглядом комнату – вещи мужа были разбросаны, но она не стала их убирать.

– Потом, потом… – подумала она, чувствуя, что даже отъезд близкого человека не избавил от мучительной мысли, терзающей её весь вчерашний день.

Разволновавшись, Дора не могла заснуть всю ночь и только под утро ей удалось немного задремать. Её разбудили яркие лучи солнца, струящиеся из окна, даже просеиваясь сквозь полупрозрачные шторы, они обжигали лицо.

Она быстро вскочила с постели и, подойдя к большому полотну, занимавшему почти всю стену её маленькой студии, в который раз критически посмотрела на созданную ею картину. Отступив на шаг, Дора вглядывалась в холст – созданное её воображением таинственное фиолетовое небо с двумя огромными Лунами, острова, парящие в воздухе, кристальные струи воды, срывающиеся с отвесных скал в радужные озёра, птицы, напоминающие рыб, плывущих по воздуху. В центре картины возвышалась спиралевидная башня – лёгкая и изящная. На самом верху была смотровая площадка, там же находился большой зал с окнами.

Позади три месяца напряжённой работы. Картина получилась красивой и реальной, но Дора дополнила её символами, в которых были её мысли, и она надеялась, что они будут понятны зрителям. Ей удалось добиться прозрачности и невесомости образов на холсте и через едва ощутимые состояния природы наполнить их дыханием жизни.

Художница смотрела на своё творение и чувствовала отклик изнутри, картина словно говорила с ней. Но Дора ощущала непонятное беспокойство и недосказанность висела в воздухе. Она впервые поделилась своим самым сокровенным, тем что бережно хранила в своей душе и очень боялась – вдруг что-то может нарушить свет и равновесие созданного образа, отражающего её внутренний мир. Всматриваясь в изображение, художница искала неуловимую точку контакта со зрителем.

Её терзала мысль, что в картине что-то не так, нет полной гармонии и она в который раз осмотрела каждый сантиметр полотна. Наконец, прищурив глаза, Дора заметила мелкую деталь: одно из окон наверху башни оставалось тёмным, в то время как все остальные светились мягким жёлтым светом, наполняя пейзаж тёплым уютом. Почему-то это окно оставалось не закрашенным, на то были разные причины – то её отвлекал Марк, то нужная краска терялась. Но сейчас тёмное окно напомнило ей пустой проём двери, куда ушёл Марк и она почувствовала боль, это было неожиданно, ведь она относилась к мужу, как к чему-то постоянному и неизменному.

– Вот оно, – заметив тёмное окно, Дора ощутила укол в сердце и поняла, что именно это не давало ей покоя.

– Это окно… Как же я пропустила этот маленький штрих? Ведь моя картина должна излучать свет…

Повинуясь сильному внутреннему порыву, художница потянулась к краскам. Но только она коснулась холста, как почувствовала сильное головокружение и упустила кисть на пол.

Дора ощутила внезапный провал – реальность вокруг неё исчезла, мастерская начала вращаться, она увидела, что больше не находится в студии, а стоит на земле в созданном её воображением мире с фиолетовым небом и парящими островами. Её даже слегка задела гладким телом причудливая птицерыба, которая скользила, переливаясь перламутровыми чешуйками в лунном свете. На поверхности земли двигались, словно танцуя, извилистые красные стебли деревьев.

– Добро пожаловать! – прошептал ветер, и Дора вздрогнула, осознав, что это не галлюцинация.

Она сделала несколько неуверенных шагов, чувствуя под ногами мягкую, но упругую почву и поняла: её творение ожило, она создала не просто картину, а целый мир, словно сотканный из снов.

– Мы ждали тебя, – услышала она снова и в потоке светящихся частиц, исчезающих в воздухе, увидела едва заметный силуэт, прозрачный и пульсирующий от лёгкого ветерка.

– Ты должна закончить своё творение.

Дора почувствовала необъяснимое волнение и спросила:

– А разве я не завершила работу?

– Посмотри наверх, – настаивал загадочный голос.

Художница подняла глаза и увидела то самое окно, которое собиралась закрасить – тёмное, в отличие от остальных светящихся окон башни, вершина которой терялась в облаках. Но сейчас Дора увидела, что из окна льётся тонкая струйка чёрного дыма и даже почувствовала едкий запах.

Она огляделась вокруг – чистое голубое небо незаметно серело, превращаясь в грозное лиловое, одна из живых оранжевых Лун налились зловещим светом и начала крошиться, осыпаясь звёздной пылью. Но вторая, словно пытаясь противостоять разрушению, засияла ярче. Дора почувствовала, что земля под её ногами задрожала, и в ужасе закричала:

– Что происходит?

– Созданный тобой прекрасный мир очень хрупок, он полон света и потому уязвим, – ответило неведомое существо – в грозной чернильной мгле его контуры стали ярче, а ровное сияние рассыпалось на мерцающие отблески.

– Силы тьмы пробираются сюда, чтобы захватить этот мир и разрушить, если ты не остановишь их. Ты должна действовать очень быстро. Торопись, пока Луна освещает равнину.

Ошеломлённая услышанным, Дора увидела, что из окна уже валил чёрный дым. Невидимые мрачные силы начали разрывать ткань созданного ею мира. Острова раскалывались, водопады исчезали в хаосе, а существа, рождённые её воображением, начали разлетаться в разные стороны. Реальность вокруг неё искажалась и рвалась, словно его пожирало невидимое чудовище и только оставшаяся целой одна Луна заливала всю равнину и сквозь пространство чертила серебряную дорожку, терявшуюся в густых зарослях буйной растительности.

– Что я должна сделать? – в отчаянии воскликнула она.

– Нужно подняться на вершину башни и закрыть портал.

Дора не стала раздумывать. Собрав всю свою волю, она побежала к башне, перепрыгивая через трещины, разверзающиеся в земле. Растения и животные в панике метались вокруг, пытаясь укрыться от надвигающейся тьмы. Наконец, преодолевая страх, Дора добралась до основания башни. В центре была вертикальная спиральная лестница для нетерпеливых посетителей, стремящихся, минуя площадки, сразу подняться на самый верх. Цепляясь дрожащими от волнения руками за ограждение, она продолжала карабкаться вверх по спиральной лестнице, перепрыгивая через ступеньки, рассыпающиеся под её ногами.

Внезапно перед ней возникла тёмная фигура. Она парила в воздухе, и, хотя её очертания были размыты, зловещая сила, исходившая от неё, была ощутима.

– Ты думаешь, что сможешь меня остановить? – услышала Дора ядовитый шёпот. – Ты хочешь создать мир, в котором тьме не будет места! Я не позволю тебе это сделать!

Мрачная тень заметалась и выпустила щупальца тьмы, пытаясь опутать женщину. Но Дора почувствовала, что Луна словно движется за ней и держит её в своём светлом пятне.

Несмотря на то, что сердце Доры билось неистово, она не остановилась. Каждый шаг приближал её к вершине, и, наконец, она поднялась на самый верх башни. Перед ней было то самое окно. Через него была видна студия, застывшая в тот миг, когда она собиралась коснуться холста кистью. Но полная тревоги за выживание созданного ею мира, в эту минуту она совсем забыла о выставке, забыла свои мечты о славе, забыла о родных, муже и друзьях.

Взглянув вниз, Дора увидела, что по земле стелется чёрный дым и в страхе протянула руку к окну, пытаясь его закрыть, чтобы остаться здесь, спрятаться от беды.

Но что-то ей мешало. Створка окна не подавалась, ветер вырывал и отбрасывал раму к наружной стене. Она поняла, что не закроет окно, пока не выберется из башни на площадку.

Ветер поднял поток чёрного дыма. Слёзы заволокли глаза, кружилась голова, Дора еле стояла на ногах. Она с болью в сердце оглянулась – пусть её мечты останутся здесь, как её внутренняя сила. Мысленно она сможет возвращаться сюда и беречь от тёмных сил созданный ею мир. Дора собрала все силы и выбравшись из окна, притянула створку, а затем с большим трудом захлопнула её.

Голова ещё кружилась, когда художница открыла глаза. Мастерская была залита солнцем. В воздухе кружились мельчайшие частицы пыли, собираясь в замысловатые узоры. Перед ней была картина, на которой всё выглядело так же, как и до того, как она сделала последний мазок, последний маленький штрих. Все окна башни светились тёплым светом, за окнами кипела жизнь.

***
Дора несмело вошла в зал, где была представлена её картина. Она очень волновалась. Перед полотном собралась небольшая толпа зрителей. Одни стояли неподвижно, всматриваясь в изображение фантастического яркого мира, другие отходили и старались увидеть полотно с разных ракурсов.

Картина начала действовать на воображение зрителей, они ощутили себя внутри полотна. Чувствуя тёплые лучи света, проникающие сквозь листву, любуясь увитой красными цветами башней, странными, но манящими своими возможностями птицерыбами, плавающими по воздуху и купающимися в прохладных ручьях, зрители видели в этих образах каждый своё – сочные, неповторимые краски детства, свет и наивность пережитой влюбленности, радость рождения детей. Образы на полотне будили неповторимые чувства, навеянные воспоминаниями, и здесь они заново переживали минуты счастья, чувствуя гармонию реального мира и своего внутреннего.

Зрители впитывали свет и радость, бьющую фонтаном от полотна, и Дора поняла, что её мысли близки и понятны людям. Они, так же, как и Дора, живущие в шумном и суетливом мире, погружались в глубину картины, как в островок света и добра. Картина звучала, вибрировала, наполнялась смыслом и новой силой, изменяя существующий мир.

Один из зрителей подошёл к Доре и приветствовал её.

– Позвольте задать вам вопрос. Ваша картина поражает не красотой, не схожестью с живой природой, не необыкновенными возможностями существ, населяющих равнину. Образы вашей картины проникают в душу и находят отклик. Я однажды видел в небе танец лун. И я хотел бы у вас узнать, какой смысл и символизм в том, что на холсте две луны?

– Я хотела сделать этот мир самодостаточным, – ответила Дора, немного растерявшись. Она не ожидала такого вопроса. Художница показала на холсте две Луны интуитивно, подчеркивая необычность созданного ею образа.

Возвращаясь с выставки поздно вечером, Дора задумалась над тем, что боролась изо всех сил, спасая выдуманный совершенный мир без горя и зла, но возможно потеряла свой настоящий, реальный с теплом домашнего очага. Она поняла, что оба мира всегда связаны между собой незримыми нитями и один из них отражает другой, а зыбкость внутреннего мира в реальности может привести к несчастью. И ещё Дора поняла, что картина мучила её, словно требуя от художницы проявить сокровенные мысли и разобраться в своих чувствах к мужу. Она вспомнила, как однажды вечером они с Марком гуляли по набережной, затем спустились к берегу залива, куда доставали тени фонарей, ложась длинными узорами на песок, а затем свернули в сосновую рощу и шли, обнявшись, по мягкому ковру игольника.

– Две Луны – ведь это мы! – осенило Дору. – Я привыкла к его постоянной, невидимой поддержке. Но даже не проявив интереса к его душе – светлой, без зла и обмана, я пыталась переселить его в свой мир. Марк сказал, что я не воспринимаю его, как реального человека. Ведь это действительно так! Я виновата перед ним!

И осознавая эти новые для себя мысли, Дора ощутила горячее желание увидеть Марка. Она подошла к большому окну и в сиянии ночных огней, похожих на россыпи драгоценных камней, увидела только дорогу, прямую, как брошенная горящая стрела. Дора невольно распахнула руки, словно принимая в себя далёкий горный край, где сейчас находился Марк. Лунная ночь обнимала маленькую мастерскую, наполняла пространство звучной тишиной, дышала невысказанным, ожидаемым… Звёзды сияли таинственным светом, изменяющим ощущение бытия, земных ценностей, земных чувств и бросали отблески на новый чистый холст Доры.