Ни что так не пугает, как собственный шестилетний ребенок среди ночи у твоей кровати. Сеня стоял столбиком, неотрывно смотрел на меня. От этого взгляда, буквально ощутимого кожей, я и проснулся. Открыв глаза, вздрогнул, едва подавив вскрик. Еще не хватало — напугать пацана, сам-то вон, мороз по коже.
— Сеня, ты чего?
Нет ответа.
Лунатит, что ли? Этого еще не хватало!
— Лена.
Нет ответа. Спит так крепко, что ли? Тоже мне, мать года.
— Пойдем-ка, дружочек, я тебя в кровать уложу. Лена, спишь?
От дальнейшего снова захотелось кричать.
Сеня, не отрывая от меня пристального, но невидящего взгляда, резко выкинул ручку с выставленным указательным пальчиком в направлении окна. А вот Лены в постели не было.
И если от резкого жеста сердце просто пропустило удар, ну оно и понятно, неожиданно же, то отсутствие жены внутри ухнуло в ледяную пустоту.
С чего бы? Может, в туалет пошла, вот и пацан проснулся.
— Ле-на! — зову эту полуночницу в полголоса, чтоб Сеньку не разбудить. Может, он и не спит вовсе. Не понять. Беру за вытянутую ручку. Ладошка-ледышка.
— Сын, да ты застыл весь! А ноги?
Ясное дело, босые. А что ж холодно так? Отопление отключили?
Ш-ш… Нет. Жарят, аж обжегся.
Подхватив Сеньку на руки, бреду на поиски жены. Делать-то что? Может, чаю ему горячего, молока? Может, в ванну? Простынет же.
В квартире темно, с кухни жутко тянет холодом.
Мать-перемать! Окно-то чего на распашку? Опускаю Сеньку. Спохватываюсь, пол ледяной, а пацан босой. Усаживаю на табурет, он тоже ледяной.
Да что творится?!
— Лена! — рявкаю на всю квартиру —
уже не боюсь разбудить ни Сеньку, ни соседей.
— Сын, постой секунду!
Кидаюсь к окну. Куда там! Намерзло коркой, не закрывается.
А это что? Что за… Под окном на ровном снежном насте отчетливые следы босых ног. Небольшие, изящные, прекрасные и кошмарные. Ленкины.
Жгучая боль вгрызается в бок, скулю, складываюсь пополам… Сквозь выступившие слезы — босые Сенькины ножонки на ледяном полу. Вдох, боль отступает.
— Сенька, давай-ка сынок, бегом!
Наспех одевшись, несемся к входной двери. На улицу, оббегаю угол дома. Под окном ничего нет. Ни следочка.
Ничего не понимаю. Ну не приснилось же!Сенька еще за рукав обратно тянет.
— Да подожди! — отмахиваюсь. — Мать твою надо найти.
— Не так, — лепечет.
— Что тебе не так? — еле сдерживаюсь, чтоб не наорать на паразита.
— Выходить надо не так! — звенит дрожью в голосе и тащит меня, откуда только силы столько? — В окно! Она — в окно, и мы должны.
В голове пурга. Ни одной мысли по делу, уже у самого подъезда понимаю, что плетусь за малым, как пес на поводке. Ключом не могу попасть в замок, руки дрожат. Ой, да что я, как баба-то! Открыли. Сенька бежит на кухню, ловко, как кот, взбирается на подоконник, машет мне ручонкой. Выглядываю — ну вот же они, следы эти. Что за чертовщина! Сенька толкает в спину:
— Лезь, папа, лезь скорее!
Безумие. Выбираюсь через окно, Сенька прыжком мне на руки. И сразу сердце заныло: Ленка, дурочка, что ж ты наделала, ненормальная?!
Надо взять себя в руки. Соберись, тряпка! Потом разберемся у кого что полечить, а пока…
След ноги. Еще. И вон там. А дальше…Дальше только лапы. Большие. Нет. Огромные. До невозможности. Это ж какого он роста? С коня?
В воздухе медленно начинают кружиться снежинки.
— Скорее, — шепчет Сенька, тягая меня за рукав. — Заметет!
— Успеем.