** * **

- Как же так получилось, что сам капитан предпочёл сокрыть клад, а не начать строительство храма? - поинтересовался Гроглио, перелистывая старые
листы записей столетней давности.
- Войн и неспокойствия тогда много было, бродники да ушкуйники бунтом с Хазарского моря шли... Вот он, чувствуя немочь свою, и решил, чтобы
никакому разбойнику добыча большая не досталась.
- И оттого он не оставил ни указаний, ни прямых карт? Молодец этот ваш предок!
По ироническому тону Бернарда Андреевича я понял, что историю с кладом он слышит уже далеко не в первый раз.
— Вот так уж решил он поступить, - Владимир Францевич пожевал губами, - Видите, здесь же написано - "сокрыто сие на брегу озера".
- По-моему, уже один раз весь наш берег озера вы лично перекопали и ничего не нашли.
- Ну что вы, Бернард Андреич... Иван Павлыч, да скажите вы ему, что человек я, а человеку свойственно ошибаться. Ну не стал бы предок шутить
так, мол, напишу-ка я про клад, пусть потомки помучаются...

Когда мы всё-таки покинули нашего друга и хозяина, я решил уточнить:
- Вы, получается, не верите в эту историю с кладом драгунского капитана?
- В историю - верю. Вот только выкладкам и умозаключениям нашего друга не совсем доверяю. Он же сам говорит, что может и ошибиться.
- А что за письмо вы получили от Гаврила Казимировича?
- Рассудив здраво, сей муж решил уже сейчас передать наследникам всё своё имение, благо банковский его капитал принес ему за последние два года
аж тысячи полторы червонцев годового дохода, и благодарит меня за науку, что не изготовил для него ядовитого зелья. А про клад этот, поверьте,
Владимир Францевич завтра и не вспомнит. Может, время ещё не пришло...
- Как-то чересчур просто всё получилось, - в размышлении проговорил я. - То он вожделел эту прекрасную Елену, то отказался – как говорите,
рассудив здраво. Да и вам денег вон прислал – не подкупить ли хочет?
В глазах Бернарда Андреевича появилось что-то странное, похожее то ли на гнев, то ли на смех.
- Просто?! Да этот негодяй ко мне бандита подсылал, хотел всё от меня яд получить.
- И вы ничего не предприняли в ответ на такую наглость?!
- Ну как не предпринял? Проанализировав все знания о нём, я поставил спектакль, где наш с вами знакомец был единственным и главным зрителем – про
явление чёрта в его усадьбе вы же слышали. Мой хороший друг и замечательный актер Пьетро убедительнейшим образом сыграл эту роль на протяжении
трёх ночей. И вы увидели уже результат – сначала бедняга Гаврило Казимирович приехал ко мне просить помощи как справиться с чёртом, а затем после
исповеди и разговора со священником он отдал распоряжения передать наследникам всё положенное им и решил щедро расплатиться со мной. Из этих же
денег своё вознаграждение получит и мой друг. В итоге – я помог Елене Кирилловне, я помог Гавриле Казимировичу. Ну, и усадьба его получит некую
мистическую славу.
- Примерно так же, как и вы получили свою славу чернокнижника.
- Вполне возможно. Людям свойственно видеть в неких событиях знак судьбы или какую-то тайну. Возьмите хоть бывшего студента Шамсияра, хоть
нашего Владимира Францевича. Что там этот Мурат наговорил про Шамсияр-шаха? Увидел в зеркале две дороги и идущие по ним купеческие обозы?
Насколько знаю господина Парвизи, наверняка он специально выследил эти обозы – не сам, через знакомцев каких-нибудь. И таким же образом
присвоил себе всё, что счёл нужным. Грубо и действенно, немного артистично – ну так, чтобы произвести необходимое впечатление.
- А разве он не на стороне зла? А как же Черное зеркало?
- Скорее, он упорно ищет своего пути и вследствие этого идёт по пути зла. Сам-то он всё им творимое злом ведь не считает? Черное зеркало – красивый образ, хотя и весьма понятный.

** * **

На следующее утро меня разбудил крик.

- Никольского барина убили!
- Как убили?! – у меня на глазах из вальяжного барина в халате Владимир Францевич преобразился в офицера, отдал приказ закладывать рессорную
повозку и двуколку, своему фельдшеру велел собираться, одного из слуг отправил с сообщением в город – в полицию и в суд. Не прошло и десяти
минут, как мы этаким поездом в две повозки и с тремя верховыми, все при пистолетах и карабинах, ехали в ту сторону, где по словам одного
крестьянина было совершено нападение на Гаврилу Казимировича.

На месте мы застали раненого Никольского-Самохвалова в фаэтоне, кучер, очевидно, бежал, лошади стояли, нервно переступая с места на место.
Фельдшер обнаружил три резаные, но неглубокие ножевые раны и перелом ребра у Гаврила Казимировича. Судя по следам, нападавший был один. Очевидно,
подъехал верхом, перелез в фаэтон, нанёс удары и уехал. Мне в голову пришло воспоминание, что на Гроглио тоже нападал кто-то один и тоже с ножом.
Хотя, если верить словам фельдшера, нож был с маленьким клинком, а таким Бернарда Андреевича, похоже, не испугаешь. Дав приказ двум ловчим
исследовать место и отыскать следы, а лучше самого разбойника, господин майор приказал всем остальным возвращаться в усадьбу вместе с раненым.
Я упросил его, чтоб мне остаться на месте преступления.

- Молоды вы ещё, Иван Павлыч, - благодушно отозвался Владимир Францевич. – это всё дружба с Бернард-Андреичем на вас плохо влияет. Ну да
оставайтесь. Микитка, оставь господину штаб-корнету лошадь да садись к фельдшеру в тарантас, раненого охранять будешь.

(продолжение следует - http://litgalaktika.ru/publ/57-1-0-10911)