Литгалактика Литгалактика
Вход / Регистрация
л
е
в
а
я

к
о
л
о
н
к
а
 
  Центр управления полётами
Проза
  Все произведения » Проза » Повести » одно произведение
[ свернуть / развернуть всё ]
Отличница (I часть)   (Влада_Галина)  
Юлька сидела в своей комнате за письменным столом. Завтра – экзамен. По философии. Скучища! Но философия входила в программу второго курса педучилища. От неё не отвертишься! На подготовку дали три дня, два из которых Юлька провалялась на диване с книгой - любовно-приключенческим романом. Иногда отлучалась на кухню попить чаю или зажигала прямо в комнате под музыку – сборку скачанных на мобильник песен группы Fools Garden и Сергея Трофимова. А чего там? Занятия же кончились! Каникулы впереди. Пережить только сессию, а потом – здравствуй, лето и свобода!
Весь этот двухдневный кайф слегка ломали злые слова матери, об которые нет-нет да укалывалась Юлькина память, подобно тому, как босоногий танцор ненароком укалывается вдруг чем-то острым на вроде бы совершенно гладкой поверхности: «Опять книги?! Опять?! Смотри – дочитаешься!.. Добездельничаешься!.. Вот отчислят – что делать будешь? Пойдёшь дворы мести! Или унитазы чистить!.. Вот только не сдай мне экзамен!..» Работать дворником или уборщицей в глазах матери означало навечно заклеймить себя позором. Раз дворник – значит тупой. Значит не смог никуда поступить. Или – поступил, но не смог учиться. Не потянул. Значит – неудачник. Лузер, как сейчас говорят. От английского to loose – проиграть, утратить, потерять. Или, ещё того хлеще, - лох.
Вот ведь, подумать только! Матери дома нет, уехала на дачу, а слова её – здесь, с Юлькой. Точно живые. Стерегут, не дают как следует расслабиться. А ведь сколько нервов сама в своё время потратила, чтобы приучить Юльку к чтению! А теперь – пожалуйста: раз любишь читать – всё, ты – потенциальный дворник. Пойми их, этих матерей! Хотя, не так давно, одна из подруг матери, зашедшая на чай, жаловалась, что вот её дочь закончила институт, преподаёт в школе, а получает, как начинающий учитель, всего 12 тысяч! В то время, как уборщица у них же в школе получает 15! И теперь дочь всё иронизирует, пугая родительницу: а не перейти ли ей лучше в уборщицы? Кому, мол, нужно её высшее образование?! Ну и кто в результате больший лузер – учитель, получающий за своё высшее 12 тысяч, или уборщица, получающая 15? Задумаешься!..
И только на третий день Юлька – деваться некуда! – усадила-таки себя за конспекты. Вот так! Сиди теперь и зубри, как проклятая. В четырёх стенах. А за окном – июнь. Бушует. Искушает: «Бросай уже всё! Иди гулять!» Поддразнивает – и солнечными лучами, пробивающимися в комнату; и тёплым ветерком, ласково целующим лицо; и пьянящим запахом трав. Но больше всего – своим тополиным пухом. Этим летним снегом. Многие Юлькины знакомые кляли этот пух на чём свет стоит. А Юлька его любила. Он напоминал ей о зиме. Зимой – Новый год, время ожидания чуда, перемены в жизни.
На улице вечерело. Стали появляться нарядные целующиеся парочки. Юлька тут же подумала о Валерке Доброхотове с девятого этажа. О его томных глазах, от которых она при встречах старалась побыстрее отвернуться. Не то – пиши пропало! Утонешь безвозвратно. Интересно, что он сейчас делает? Может, как и Юлька, с тоской и завистью смотрит в окно? А может и гуляет с кем-нибудь… Интересно, а девушка у него есть?.. Вот бы с ним сейчас пройтись! Вот она берёт Валерку под руку… Нет, он её берёт под руку, и идут они по вечерней, залитой уходящим солнцем улице. Вот его лицо с красивыми томными глазами, так близко от неё. Вот его губы… Всё ближе… Сейчас коснутся её щеки… Ой, мамочки!.. Ах ты, гад такой!.. Юлька больно хлопает себя по щеке и размазывает убитого комара. Чёрт! Балкон закрыть надо…
Недовольно вернувшись к философии, Юлька с ужасом поняла, что не помнит решительно ничего из того, что читала до этого. В голове перемешалось всё: Платон с Плотином, метафизика с металогикой, этика с эстетикой…
Тэ-экс! Ну что, приступим! Что там у нас дальше? «Релятивизм: понятие и основные идеи, виды». О Господи! Это ещё что?
- «Термин ‘релятивизм’, - вяло начала Юлька, - происходит от латинского ‘релятивус, то есть ‘относительный’…» Относительный… относительный… - монотонно повторила несколько раз Юлька, стараясь запомнить. – «Релятивисты считают, что всё сущее – относительно, то есть условно…» условно… «…то есть зависит от исторических условий…» зави-и-исит от усло-о-овий… - зевнула Юлька и забубнила дальше. – «…не признают универсальных нравственных принципов…» принципов… нравственных… не признают… Фуххх!.. – Юлька выдохнула. – «Считают, что мораль…» э-э-э… тьфу ты, потеряла!.. А, вот! «…считают, что мораль условна… и ситуативна… то есть зависит от ситуации…» от ситуации… Уффф!..
Чувствуя, что «мозги закипают», Юлька вскочила и побежала пить чай. Ну, вот зачем, спрашивается, учителю начальных классов философия?! Что он, преподавать её будет? Муть какая-то! А настоящая жизнь – там, за окном, проходит мимо!..
Училась Юлька не очень. Средненько. Редкая сессия обходилась без троек. Порой случались и пересдачи. На групповых собраниях Юльке, вместе с другими такими же троечницами, нередко влетало от куратора и старосты. Один раз Юлька даже столкнулась с необычной иронией в свой адрес – музыкальной. На очередном собрании вышла с отчётом староста:
- За прошедший месяц на первом месте по двойкам у нас… - и перечислила фамилии, в числе которых была и Юлькина. В тот месяц она и правда нахватала двоек. Едва староста назвала последнюю фамилию, как кураторша, сидевшая за роялем (она преподавала пение), яростно ударила по клавишам и заиграла триумфальный туш. Поздравляла с неудачами. Мол, пусть вот вам стыдно будет! Эффект был не в бровь, а в глаз: многие обиделись. В том числе и Юлька. Ну, понятное дело – виноваты. Ну, поругай! Отчитай! Но зачем этот дурацкий туш?..
Юлька очень хотела стать хорошим учителем. Как бабушка. Мамина мама. Бабушка вела химию в медучилище. Как-то раз пятилетнюю Юльку оставили у бабушки, а бабушку вдруг срочно вызвали на работу. Заболел какой-то учитель и надо было его заменить. И вот, хоть у бабушки в тот день не было занятий, она, быстро собравшись и прихватив с собой Юльку, поехала в училище. С каким почтением тут же притихли и дружно встали те взрослые тёти и дяди, какими их видела тогда Юлька, едва бабушка вошла в аудиторию! Теперь-то она знает, что «тётям» и «дядям» было столько же, сколько ей сейчас – шестнадцать. Да и бабушка, при виде студентов, тут же перестала быть бабушкой, мгновенно перевоплотившись в учительницу – Веру Николавну. И все эти взрослые так беспрекословно её слушались! Её бабушку, с которой Юлька, пятилетняя козявка, нередко позволяла себе покапризничать! Да она была просто волшебницей! Её бабушка…
«Я тоже так хочу!» - подумала тогда Юлька, совершенно забыв о листе бумаги и цветных карандашах, которые ей дала бабушка, чтобы занять внучку. Хочу, как бабушка, входить в класс в белой накрахмаленной блузке, в умеренно строгой юбке и с толстой косой вокруг головы. Ну чисто – корона!.. А бабушка в ней – чисто королева! И дело не в косе даже, а в самой бабушке. В этой её стройности, царственной походке, выдержанно-благородных движениях. Строгом, но таком мудром, уверенном взгляде. Она вся была пропитана уверенностью.
У Юльки глаза тоже зелёные, как у бабушки, но какие-то наивно-несмелые, неуверенные. Робкие даже. До мудрости в них – как до Китая! И коса – такая же, толстая, до пояса. Юлька специально отрастила, чтобы потом тоже вокруг головы носить. Как корону. И пусть хоть успрашиваются: чего, мол, не подстрижёшься? кто сейчас косы носит? двадцать первый век! А я вот войду в класс – вся такая торжественно-царственная, с пышной косой на голове! В меру улыбчивая, в меру строгая… Уверенная. Посмотрю только на учеников – вся такая из себя учительница учительницей, и они дружно встанут и будут смотреть на меня с притихшим почтением! И… любовью.
Да, учителем она хотела стать. Но что делать, если стоило ей только сесть за зубрёжку, как её тут же клонило в сон!
За окном уже стемнело. Домучив кое-как релятивизм, с длинными зевками и встряхиванием головы, чтобы не заснуть, Юлька подумала, что пороху сегодня она уже не изобретёт, а спать – жуть как хочется! Ну что ж, остановимся на половине выученных вопросов и положимся на везение.
«А не пойти ли мне завтра пораньше?» – подумала она, с наслаждением вытянувшись под одеялом. – «К самому началу? Быстрее отмучиться как-нибудь и – снова три дня свободы. До следующего экзамена!»

***
Экзамен был назначен на девять. Юлька подошла к аудитории в половине девятого. Там уже стояли первые шесть человек – отличницы. Гордость группы и кураторши. Если Юльку с другими троечницами постоянно продёргивали на собраниях, то этих – всегда ставили в пример. Внешне Юлька лишь зубоскалила вместе с подругами по несчастью, а втайне – мечтала: ну хоть чуточку стать похожей на одну из них! Ну хоть на Томку Мизинцеву. С её босоножками на высоком каблуке; гордо посаженной головой; красиво уложенными волосами, хоть и не такими густыми, как у Юльки; уверенной осанкой. С её бесстрастным, не знающим робости взглядом.
Заслышав Юлькины шаги, они, все как одна, царственно повернули головы и смерили её взглядами. Слегка оробев, Юлька смущённо пролепетала:
- Всем привет!.. Можно мне с вами?
- У нас, вообще-то, все места уже распределены, так что… - равнодушно сказала Томка, гордо вздёрнув голову. И снова все как одна отвернулись от Юльки, показывая, что говорить им с ней больше не о чем. Ассоциативно Юльке вспомнился американский фильм «Трудный ребёнок» - первая часть – и фраза, характеризующая именно такой стиль поведения у группы лиц – «Одни мозги на всех!» И главное – ситуация такая же: коллектив не принимает не нравившегося им индивида. Было впечатление, что вся компания, как по волшебству, копировала Томкины движения и мимику. Тоже, что ли, одни мозги на шестерых? «Прямо коллективный разум какой-то!» - мелькнуло у Юльки выражение из какого-то фантастического романа про инопланетное вторжение.
- Но, может, всё-тки… - предприняла снова Юлька робкую попытку.
- Как экзаменатор разрешит. Сама спрашивай, - безразлично ответили ей, не оборачиваясь.
Опоздавшая на несколько минут экзаменаторша – полноватая, суетливая женщина средних лет – промчалась, ни на кого не глядя, прямо к аудитории. Ловким движением провернула ключ в замочной скважине и резко распахнула дверь, впуская студенток. Первыми гордо вплыли отличницы. Юлька не решалась войти, смущённо переминаясь с ноги на ногу. Экзаменаторша с удивлением и досадой взглянула на Юльку:
- Ну? Что вы стоите? Быстрее, быстрее! Время…
Количеством вошедших, судя по всему, экзаменаторша попросту не заморачивалась, и, выдохнув, Юлька смело вошла.
Разложив билеты, экзаменаторша пригласила студенток брать их. Сама же ринулась к учительскому столу и принялась спешно и суетливо раскладывать ведомости, журнал и прочую документацию. Пока она возилась с бумагами, соображая, куда какую положить, отличницы первыми, не спеша, но уверенно, подошли к билетам. Юлька же, окончательно оробев, семенила следом, тревожно заглядывая в лицо то одной, то другой. Тщетно стараясь уловить хоть малейший проблеск волнения. Хоть что-то, что могло бы её сблизить с ними по-человечески. Непроницаемо-уверенные лица. Ни тени страха или тревоги. Юлька вздохнула: видать, основательно подготовились! Как их только хватает на всё? Однако то, что увидела Юлька дальше, разом перевернуло все её представления с ног на голову. Приблизившись к билетам вплотную, сбившись в тесную кучку, отличницы, одна за другой, смело протягивали руки, быстрым, едва заметным движением приоткрывали билеты и бегло просматривали их. Затем клали на место и незаметно приоткрывали следующие. И так – пока не находили то, что им подходит. Всё происходило в считанные секунды. У Юльки от изумления едва глаза из орбит не вылезли. Но, овладев собой, она судорожно оглянулась на экзаменаторшу. Та, по-прежнему склонившись над бумагами, торопливо перебирала их. Не заметила!.. Вот это да!.. Это уже не просто уверенность, это наглость! Причём колоссальная. Это ж надо! Отличницы! Гордость группы! А на деле? Обыкновенные мошенницы. Ха-ха… А с другой стороны… почему бы и нет? Может, тоже попробовать? Взять – да и стать вот так же гордостью группы? Из гадкого утёнка – да в лебедя!
Так… Что там экзаменаторша? Всё в бумагах роется? Ну! Смелее!.. Всего-то и надо уверенно протянуть руку и едва заметным движением приоткрыть первый попавшийся билет. Тьфу-ты! Не то! Так, кладём на место… Экзаменаторша?.. Ага! Бумаги разложила… ведомость заполняет... Молодец! Видать, ответственная! Отчётность всё же... Слава тому, кто её изобрёл! Так… Выдохнем и снова… Упс! Вот оно! Релятивизм… понятие… идеи… виды. Есть! Оно самое! Ну же! Хватай и вперёд!..

***
- Сдала! Пять! – выдохнула выпорхнувшая в коридор Юлька.
- Да ты чё! Правда? – не поверила Светка подруге. И с завистливым восхищением добавила: - Ну ты даёшь! Везёт…
Светка Верзилина, вопреки своей фамилии, была низенького роста. В группе её не особенно принимали. Лицо – вечно унылое, как будто чем-то обиженное, а глаза – живые, заинтересованные. Смотришь в них и понимаешь: если что – за словом в карман не полезет. И действительно, за всё время общения со Светкой Юлька не раз убеждалась: не лезла. Что первое на ум приходило – то и выдавала. Но не всем и каждому. Только тем, с кем по-настоящему сближалась. Как с Юлькой. Может, поэтому одни считали Светку чудаковатой, другие – забитой, слишком замкнутой. Но, кто бы что ни говорил, Юльке было с ней интересно.
Сдружились они ещё на первом курсе. На почве книг. Обе обожали читать. Юлька – про любовь неземную, Светка – приключения, фантастику, детективы. Любили обмениваться книгами, но ещё больше – впечатлениями о прочитанном. Спорили чаще, чем соглашались. Иногда до взаимных обид. Но этим и были интересны друг другу. Когда в училище организовали литературный кружок, обе туда записались.
Второе, что их объединило, - это отсутствие интереса к предметам, преподаваемым в училище. Кроме литературы. Тут уж Светка могла такое выдать, что ставило в тупик и учителей, и одногруппниц: оказывается, умная, а учится почему-то неважно!
Однажды, на уроке методики преподавания детской литературы, учительница, рассказывая биографию Свифта, назвала город, где он родился, Дублинском. Светка оказалась единственной, кто заметил ошибку и осмелился на неё указать:
- Дублин, может быть? В английском нет таких окончаний – ск.
Интересно с ней было! А одна любимая Светкина фраза по-особому мрачно веселила Юльку: «Должны, но не обязаны!» Начнёт, бывало, кураторша группу отчитывать:
- Вы должны так-то и так-то, а вы – эдак и не так!
Ну, а Светка тихо так, чтобы слышала только Юлька, сидящая рядом:
- Должны, но не обязаны!
Такая вот тихая бунтарка. Как её в педучилище занесло? Непостижимо! Трудно было представить Светку один на один с целым классом стоящих на ушах детей. Хоть и чувствовалось, что где-то глубоко в душе Светка давно чётко расставила приоритеты, тем не менее от всей её фигуры веяло такой же неуверенностью и робостью, как от Юльки. Зачем она здесь? Наверное, предки настояли. Куда-то ж надо было поступать. А в пятнадцать лет как-то сложно в себе разобраться. Не знаешь, в каком кулачке твоя судьба, дело всей жизни. Можно только попытаться угадать, как в той игре. Да, да, в той самой, где в одном кулачке зажимают предмет и надо как-то догадаться, в каком именно. Не угадаешь – проиграл! Юлька про себя тоже пока не могла понять: выиграла она или проиграла? Угадала она дело своей жизни или просто ткнулась наугад?
- Ага! Сдала, - повторила Юлька уже спокойнее.
- А я думала, мы вместе пойдём. Как всегда, - сказала Светка помолчав. Юльке показалось, что на последних словах голос подруги чуть дрогнул. А глаза как будто слегка погрустнели, и лицо сделалось обиженнее, чем обычно.
- Ну-у… - замялась Юлька. – Я подумала: чего тянуть? Как сдам – так и сдам! Только бы поскорее… Отмучиться – и домой.
- Позвонила бы хоть… Я б тоже пораньше пришла.
- Да… понимаешь… поздно уже было… неудобно…
- А-а… Понятно.
- Да не переживай ты, Свет! Всё сдашь… Ты чего?
- Ничего. Ты меня подождёшь?
- Амм… Я… видишь ли… не могу сейчас… Я… Меня тут… ну… ждут в общем…
Грусть в Светкиных глазах сменилась сначала недоумением, потом – насмешкой.
- А! Ну иди. – И, видя, что Юлька всё ещё мнётся, для приличия: - Иди, иди! Ждут же…
- Ну… ладно! – наигранно бодро произнесла Юлька. – Удачи тебе! Ни пуха!..
Светка и бровью не повела, точно окаменела. Юльке, так и не дождавшейся, когда же её традиционно пошлют к чёрту, стало как-то не по себе. Не хотелось так уходить, оставлять Светку в таком вот окаменевшем, невысказанном состоянии. Ну, чего она, в самом деле? Подумаешь, какая обиженная! А на что обижаться-то? На то, что ей, Юльке, в кои-то веки повезло? Поймала удачу – так теперь что? Выпусти? Ну уж дудки! Девчонки – супер! Показали ей путь к пятёркам. И никто, никто её теперь с него не свернёт! Даже Светка.
Вот придёт она, Юлька, домой с этой пятёркой, и как изменится, преобразится сначала мамино лицо, потом - бабушкино! Какой любовью и гордостью за Юльку осветятся их усталые глаза! А кураторша! А одногруппницы! Да она теперь не хуже их всех будет! Теперь она - не позор группы! А тоже… её гордость! А то нет? Да, да! И кураторша теперь увидит, как она в ней, Юльке, жестоко ошибалась! Как не разглядела её!
Да, это – не просто путь к пятёркам. Это – путь к уверенности в себе. К внутренней силе. Да и чем это может помешать их со Светкой дружбе?
- Юль, ну ты что? Идёшь? – нетерпеливо окликнула стоявшая поодаль Томка Мизинцева.
- А? – растерянно оглянулась Юлька на кучку отличниц, ожидавших её. Погружённая в свои мысли, она совершенно забыла, что её ждут. – Да, сейчас… Свет, меня тут девчонки в кафе позвали… Посидеть, отметить… Я обещала… Но я тебе позвоню! Вечером. Ага? Расскажешь, как сдала, ладно? Ты, главное, не волнуйся, всё хорошо будет… Ну… пока, ладно? До вечера?..

***
- … Чего ты к ней прилипла? К этой малохольной? – насмешливо поинтересовалась Томка, когда они всей девчачьей компанией сидели за столиком в кафе, лениво потягивая из соломинок свои коктейли.
- А? К кому? – словно очнулась Юлька после глубокого раздумья.
- Да к этой… К Верзилиной. Она ж забитая какая-то! Вы с ней вообще не похожи…
- Это да! – живо подтвердили другие. – Ты сегодня… молодец! Быстро фишку сечёшь.
- Ну! А я что говорю! – воодушевилась Томка.
Юлька почувствовала, как щёки начинают гореть румянцем стыда и гордости. Вроде и стыдно, что она, слушая гадости о Светке, просто сидит и помалкивает в тряпочку, боясь вступиться за подругу. Но как же быть, если её наконец-то признали своей те, на кого ей так хотелось походить? Хоть чуть-чуть. Начни она сейчас вступаться за Светку – и всё! Всему, чего она добилась сегодня, конец.
- Юль, я всё спросить тебя хочу: почему ты не красишься? – прощебетала Томка, обласкав Юльку томным взмахом густо накрашенных ресниц. – Ты ведь симпатичная! Тебе красоту подчёркивать надо.
Вопрос поставил Юльку в тупик. Она действительно не увлекалась косметикой, потому что в её окружении никто не придавал такого значения внешнему виду. Ни мама, ни бабушка. Ни Светка. Мама была затюкана работой, вечными дежурствами, стараясь заработать лишнюю копеечку, поставить на ноги единственную дочь. Бабушка считала, что природную красоту и так хорошо видно, зачем её ещё подчёркивать? А от косметических средств только портится кожа. Светка не зацикливалась на своей внешности потому, что была самодостаточна как личность. Ей нравилось просто болтать с Юлькой и было совершенно плевать, как Юлька выглядела.
- Ты приходи ко мне на следующей неделе. Мы тебе макияж сделаем! – не унималась Томка, в которой теперь проснулся визажист. – Вот отпад будет! Тебе тени очень пойдут… Слушай!.. – её вдруг словно осенило. – А садись со мной!.. Со следующего года…
- Где садиться? – тупо переспросила Юлька.
- Ну как где? На уроках, конечно. А то мне надоело с этой дурочкой Крюковой сидеть!.. Какая-то она тоже… не от мира сего. Вот и пусть вместе с Верзилиной сидят!
- Сёстры по разуму! – съехидничали остальные.
- Вот-вот. - Томка поиграла соломинкой. – А ты – со мной, давай?
- Амм… Ну-у… - замялась Юлька. Слишком много всего навалилось сегодня. Нужен тайм-аут.
- Ну вот и классно! – обрадовалась Томка, приняв Юлькино мычание за согласие. – Да, и на следующий экзамен – тоже с нами! Классно же… Ой, девочки, а я тут в косметическом такую тушь классную видела! Она так ресницы удлиняет!..
- Девчонки, а кто знает Смирнова с первого курса?
- Это такой симпатичный с кудрями?
- С крашеной блондинкой всё ходит?..
- Нет, надо, всё-таки, её попробовать! Так, говорят, удлиняет!..
- У той, что носик как драконий клюв?..
- И ресницы становятся ну такие пушистые, объёмные!.. Это надо видеть! Глаза делаются ну совсем другие: такие большие, яркие…
- Ой, ну такой мальчик! Секси! Я прям тащусь!.. Как бы познакомиться?..
- Ой, а я тут такой крем в рекламе видела! Щас сайт найду…
- Слышь, Каюмова, да оставь ты уже его!.. Ну можешь хоть сколько-то обойтись без телефона?!..

***
- … Умничка! Отличница ты моя!.. – радостно суетилась на кухне мать, приготовляя чай. На столе вкусно пахла «Чародейка» в блестящей шоколадной глазури, купленная Юлькой на остаток карманных денег. Надо же отметить первую сдачу. Да ещё на «отлично»!
Мать, плотно сбитая женщина лет сорока, с зачёсанными назад волосами, перехваченными заколкой, упоённо ловила каждое Юлькино слово. Она, конечно, не ожидала от Юльки. Привыкла, что дочь – троечница. Даже растерялась от радости. А когда Юлька, преодолевая смущение, рассказала матери, как ей досталась эта «пятёрка», мать, к Юлькиному удивлению, восхищённо воскликнула:
- Вот как полезно иногда поучиться у более ловких! Молодцы! Опытные девочки! И ты у меня – молодец!
Юлька аж рот разинула: вот так мама! Это та самая мама, которая как-то раз, узнав, что Юлька иногда умудряется ездить на троллейбусах «зайцем», прочитала дочери мораль в духе: «А как же твоя совесть?!» Вот уж поистине сложен и многогранен человек! Никогда не знаешь, чего от него ждать, какая грань проявится. И ведь близкий, вроде бы, человек…
- «Молодец»?! – изумлённо переспросила Юлька. – А я-то боялась тебе рассказывать…
Мать удивлённо подняла брови.
- «А как же моя совесть»? – скопировала Юлька её тон. Но следующий взгляд матери оказался красноречивее любых слов:
- Да какая уж тут совесть! Может, хоть стипендию получать будешь. Знаешь хоть, как тяжело мне одной тебя тянуть?
Юлька знала. Отец, с тех пор, как ушёл, только изредка звонил. Пообщаться с дочерью. Но этим его вклад в дело семьи исчерпывался.
- Так что, - со вздохом заключила мать, - всё – от ситуации… В том числе и совесть!
- Относительно то есть? – уточнила Юлька. Ей вдруг подумалось, что если посмотреть на это как релятивисты, то, пожалуй, с её стороны и правда более бессовестным было получить, пусть честную, но бесприбыльную тройку. А так – пусть и фальшивая пятёрка, зато…
- Вот-вот. Что отличник, что троечник – всё относительно и условно. А экзамен – это вообще лотерея! Повезёт-не повезёт. Да и вообще, гибче надо быть, гибче… Вон у нас на работе (мать Юльки работала медсестрой в районной поликлинике) кто под начальство сумел прогнуться, тот и на коне!.. Да!.. – вспомнила вдруг мать. – А Светка-то как? Сдала? Всё нормально?..

***
- Молодец! Ну вот ты и отличница! Поздравляю! Дождались… - радостно приговаривала бабушка, обнимая Юльку и расцеловывая её в обе щеки. – Мама уже звонила, всё рассказала… А я знала! Знала, что ты ещё проявишь себя. В тебе есть мои гены, и должны же они были, наконец, проявиться! Ты обязательно станешь хорошим учителем, обязательно! Умница! Гордимся тобой!..
Мать отправилась на работу. У неё сегодня вторая смена, придёт поздно. А Юлька – к бабушке. Перед тем, как отпустить Юльку, мать в прихожей доверительно зашептала, словно их мог кто-то услышать:
- Юль, слышь, ты только ей-то не говори, как ты эту пятёрку получила… Ладно? Ну… ты ж знаешь эту её упёртую принципиальность!.. Ведь знаешь?.. Помнишь, как она про своих учеников рассказывала и всё повторяла: «Для меня шпаргалка – как пощёчина! Как только вижу, что кто-то списывает, сразу забираю работу и – не глядя два!..» Помнишь? Ну так чего зря волновать человека? Не знает – не бредит… Она ж педагог старой закваски. А они такие: что уж плохо, так непременно должно быть наказано. И прощения этому нет. Понимаешь? Пусть думает, что ты её честно заработала… пятёрку… Теперь же всё равно ничего не поправишь, а человек будет переживать. Как же! У такого честного, принципиального педагога – и нечестная внучка! Понимаешь? Ей сложно будет принять это… Другой человек… Так что, ты просто ничего не говори – и всё! Это же не обман. Просто не всё нужно рассказывать…
- Мам… а ты списывала?
- Ага! Как же! Кто бы мне дал?
Мать Юльки закончила то самое медучилище, в котором преподавала бабушка.
- А тебе хотелось?
- Конечно. А что здесь такого? Сама же теперь знаешь, насколько нереально все билеты выучить. За то время, которое дают на подготовку.
Вместо ответа Юлька чмокнула мать в щёку и вышла.
Косу вокруг головы бабушка давно уже сменила «улиткой» на затылке. «Улитка» ей шла не меньше, чем коса. Зелёные глаза со строжинкой смотрели всё так же внимательно и по-доброму. «Воплощение доброй строгости!» - с любовью думала Юлька о бабушке. «Вера Николавна – хоть и строгая, но добрая!» - с уважением говорили о бабушке её ученики. А Юльку при этом так и распирало от гордости! Словно уважение относилось не к бабушке, а к ней самой. Ничего! Когда-нибудь и её будущие ученики скажут так же и о ней…
- Ну что? Чайку? – улыбнулась бабушка. – Ты присядь пока, я приготовлю.
Юлька прошла в комнату. Привычно скользнула взглядом по знакомым стеллажам с книгами. И сердце слегка подпрыгнуло в груди. От радости.
- Привет, друзья! – приветливо помахала Юлька книгам. Господи! Сколько же здесь всего читано-перечитано! Бывало, попросит её бабуля помочь уборку сделать, и Юлька всегда начинает именно с этой комнаты. Где стеллажи. Протирает их протирает, а потом случайно вот так же, как сейчас, скользнёт взглядом по какой-нибудь книжке… Ой! А я её, кажется, ещё не читала! Что-то новенькое… Интересно, наверное! Та-ак… Полюбопытствуем… И – всё. Пиши-пропало! Юлька пропала. В книге. В другой реальности. И уборка пропала. На ближайшие час-полтора. Пока Юлька не начитается! Поэтому мать уже знала: если Юлька уходила к бабушке помогать с уборкой, то это надолго.
Поздоровавшись с книгами, Юлька подошла к письменному столу. На столе лежал раскрытый альбом. Старые фотографии, чёрно-белые. Молодые лица на них. Ой, а вот и бабуля! Молоденькая… Возрастом, может, чуть постарше Юльки сейчас. Коса уже тогда длиннющая, но еще не вокруг головы, а на плече лежит. В простеньком девичьем платьице. Красавица! А рядом кто? Какая-то девушка… Улыбчивая, даже смешливая как будто… С лукавинкой во взгляде… Подруга, наверно. Прямые каштановые волосы до плеч. Такая же прямая чёлка. Кого-то смутно напоминает… Кого?.. Юлька пристально всматривается, пытаясь узнать. Потом переворачивает фотографию, а там – надпись: «Моей лучшей подруге Верочке Прощиной. Лена С.» Кто такая эта Лена С.? Почему она кажется такой знакомой? Ну, да ладно. В конце концов, можно потом спросить у бабушки.
- Юля! Чай! – позвала из кухни Вера Николаевна.
- Бабуль, а кто такая Лена С.?
- Какая Лена С.?
- Да там, у тебя на фотографии…
- А-а… Лена Семёнова. Это подруга моя школьная, а потом – и институтская. Вернее, тогда была Семёнова. А теперь – Хватова. По мужу. Да она у вас директор! В училище… Хватова Елена Владимировна. Не узнала?
Точно! Так вот откуда это смутное чувство знакомства с Леной С.! Елена Владимировна… Хватова. Их директор. Директриса, как они её называли между собой. Маленькая женщина, теперь уже не с длинными каштановыми волосами, а с модной стрижкой крашеных рыжих. С вечно недовольным, требовательным взглядом на худом, издёрганном лице. Ни тени прежней улыбчивости. И никакой тебе лукавинки во взгляде. Смотришь – и мороз по коже! У такой не забалуешь.
Директрису в училище побаивались. И студенты, и преподаватели. Поэтому, когда она уезжала в длительные командировки или отпуска и подолгу не вмешивалась в жизнь училища, а всем заправлял её заместитель, дышалось свободнее. Это ощущалось во всём: исчезала настороженность и нервозность во взглядах, в разговорах. В коридорах слышался громкий смех, звучала непринуждённая болтовня. Движения становились неспешными, спокойными, в свое удовольствие. Пропадало желание прятаться по углам и кабинетам. Кто-то даже сложил стишок, переделав известную рифму о биссектрисе: «Директриса – это такая крыса, которая бегает по коврам (имелись в виду ковровые дорожки в коридорах училища) и всех шугает по углам».
Надо же, как меняет людей время! Время и жизнь. А может что-то другое их меняет? Собственный выбор? Юльке вдруг подумалось: а что, если требовательность директрисы относится и не к ним ко всем вовсе? а к себе самой? им-то кажется, что она ими недовольна, а она недовольна собой! потому что не может найти потеряшку – свою лукавинку во взгляде. Ищет-ищет, а найти не может. Вот и злится. Два разных человека – Елена Владимировна и Лена С.
- Не узнала бы, - признаётся Юлька. – А вы дружили? С ней? И… теперь дружите?
Бабушка покачала головой:
- Что ты! Мы дружили только в школе и первые два курса в институте. Да-а… до первой Ленкиной пятёрки. А потом – всё. Как-то разошлись. Разными путями.
- Как это? До первой пятёрки?
- Ну, Ленка как получила свою первую пятёрку, в конце второго курса, так стала больше с отличницами общаться, а со мной – всё реже и реже… В новый статус перешла!
- А… ты, что же, не была отличницей?
- Не-е! По химии – главному предмету – да. Химию я любила! А по остальным – так… как получится. Четвёрки, тройки…
- Тройки даже?!
- А то! Вот ты философию – молодец! – на пять сдала. А я, помню, на три. Представляешь? Сложная дисциплина! Не всем дано…

***
Консультация перед следующим экзаменом Юльке, в общем-то, была не нужна. Всё, что там могли сказать, было известно наперёд и, по большому счёту, бесполезно. Но она пришла. Показать свой новый суперский макияж и причёску. И то, и другое ей с утра мастерски соорудила Томка. Благо, консультацию назначили на двенадцать, и у них была уйма времени!
Едва Юлька с Томкой вошли в аудиторию, как на них тотчас же обернулись. Кто-то застыл на месте, не сразу узнав преобразившуюся Юльку. Кто-то восхищённо присвистнул и протянул: «О-о-о!..» Кто-то, наконец, обрёл дар речи и снисходительно заметил:
- Ну вот! Нельзя, что ли, быть всегда такой красивой? Хоть краску приобрела! А то – вечно бледная, никакая…
Восхищаться и правда было чем. Умелые Томкины руки прирождённого художника-визажиста настолько искусно смешали на Юлькиных веках сиреневые и бежевые тени, настолько ювелирно нарисовали стрелки угольно-чёрным карандашом и удлинили ресницы специальной тушью, что Юлькины круглые глаза стали чуть ли не миндалевидными и приобрели некоторую загадочность. А бледно-розовая помада на тонких губах придавала Юлькиному лицу особую, нежную миловидность. Великолепно дополнял этот косметический триумф хвост пышных Юлькиных волос на макушке, обмотанный косой. Как короной. Причёска очень шла Юльке и делалась, как выяснилось, просто: сначала делаешь хвост, затем волосы в хвосте делятся на две части – верхнюю и нижнюю. Верхняя часть заплетается в косу и аккуратно обматывается вокруг нижней. Потом закрепляется шпильками.
Обтягивающее платье-клёш тёмно-зелёного цвета, извлечённое из Томкиного гардероба, довершало эффект, выгодно подчёркивая фигуру и цвет глаз. Золушка превратилась в принцессу!
Не в силах сдержать свои восторги, одногруппницы повскакали с мест и окружили Юльку.
О чём говорилось на консультации Юлька не слышала: всё это время у нее в ушах звучали восторженные возгласы девчонок. Только к концу она заметила, что Светка на консультацию не пришла. И вспомнила, что забыла ей позвонить, как обещала после экзамена.

***
Позвонила сразу, как пришла домой и заперлась у себя в комнате. Чтобы спокойно поговорить, и никто не услышал. Абонент вне зоны действия. Неужели телефон отключила? Обиделась!.. А может, батарейка села?.. Ладно, попробуем позже. Но ни в тот день, ни на следующий телефон Светки так и не ответил.
Да что она в самом деле?!.. Уж не случилось ли чего? Или… Или, всё-таки, обиделась? Не хочет разговаривать?.. С предательницей… Бойкотирует…
Юлька вдруг поймала себя на том, что думает о себе, как о совершившей предательство. Тьфу ты, боже мой!.. А с чего вдруг? Что она, собственно, такого сделала? Подумаешь, сходила с девчонками в кафе! Ну и что? Что теперь, из-за этого дружбе конец? Тоже мне – принцесса на горошине! Какие мы нежные! Ну, Томка предложила, правда, пересесть к ней и назвала Светку «малохольной» и «забитой»… Но это же не значит, что Юлька вот возьмёт – и правда пересядет! Это ещё вилами по воде… Сама-то «терпеть ненавидела», по её словам, когда Юлька на неё за что-нибудь обижалась! Бывало, заметит и отвернётся только, презрительно буркнув: «Подумаешь, говно какое!» А теперь – сама, видите ли, телефон отключила. Хотя наверняка знала, что Юлька заметит её отсутствие на консультации и будет звонить. На, мол, тебе! Попереживай!.. Говно какое!..
«Ой, что ж я делаю-то!» - тут же спохватилась Юлька. – «Ещё и не говорила с ней, а уже мысленно ссорюсь… А если у неё и правда что-то случилось?..» Подстёгнутая внезапно вспыхнувшей тревогой, Юлька вскочила с дивана и помчалась к выходу. Надо прямо к ней. К Светке. Адрес же есть! Юлька была у неё несколько раз.
А господа релятивисты пускай идут лесом! Раз такие умные. Может, что-то и относительно в этом мире, но только не совесть. Совесть, помноженная на относительность, равна нулю.
И вот она бежала, как сумасшедшая. Ничего не видя и не разбирая. Кажется, пару раз натолкнулась на кого-то. В голове звенит только маршрут: сейчас на остановку, там – первый автобус, доехать до рынка, потом – пройти дворами к Светкиной девятиэтажке. Второй подъезд, пятый этаж, квартира 58.
Пока едет в автобусе, воображение рисует жуткие картины: Светка в больнице, одна, и никто не придёт, не навестит… Но телефоном-то там разрешают пользоваться! А может, она зарядное забыла?.. Ох!.. Только бы ничего серьёзного!.. А в общем-то, дело не в зарядном. Просто Светка всегда очень легко и быстро замыкалась в себе, если что-то было не по ней. И разомкнуть её потом было почти невозможно. Во всяком случае, стоило Юльке большого труда – уговоров, увещеваний, извинений…
Говорят, на обиженных воду возят. А вот бывают такие обиженные, на которых воду не повозишь. Светка была как раз из их числа. Казалось, она без каких-либо сожалений отключалась от некомфортного для неё общения и преспокойно себя чувствовала в своём обиженном одиночестве. Вот и теперь она снова – вне зоны действия. Вне общения. А сожалела об этом Юлька.
Рынок… А вот и частный сектор. Юлька идёт как на экзамен. Страшно. Сейчас вот Светка откроет ей дверь и посмотрит на неё как на дуру: чего припёрлась? тебя звали? иди к своим новым подружкам!
Да уж, это тебе не билет тайком открыть и тут же положить на место, если не понравится! Другой двери нет. Как и другой Светки. Да и к тому же, неизвестно, какой вопрос придётся решать за Светкиной дверью. Какое из Светкиных настроений преодолевать. И удастся ли преодолеть на «отлично».
А, ладно! Пусть её смотрит! Только бы не в больнице!.. Редиска она, всё-таки. Такое чувствовать заставляет!
Да, для Светки её внутреннее состояние было важнее любых консультаций. И так было всегда. Помнится, как-то она заколола английский. Английский у них вела Аршаева – немолодая преподавательница лет шестидесяти. Крупная и очень важная. Аршаева была из тех, кого боялись. Потому что в ней чувствовалась любовь к власти. Не важно над кем. Ведя занятия в педучилище, она наслаждалась властью над студентами. Проявлялось это и в её постоянном насупленно-каменном, точно застывшая маска, лице; и в плотно сжатых, словно из принципа не желающих улыбаться губах; и в осуждающе-строгом блеске редко моргающих глаз; и во всей каменно-неприступной позе. Но особенно когда она начинала вдохновенно, с гордостью, рассказывать во время периодически случавшихся у неё лирических отступлений от урока о тех горе-студентах, которых её чрезмерная строгость вынудила бросить училище. Некоторые, по её словам, приходили даже потом и говорили спасибо. Дескать, именно благодаря ей, её настойчивой требовательности как педагога, они поняли, что быть учителем – не их призвание, и это помогло им найти свой путь в жизни. Ей нравилось до умопомрачения чувствовать себя вершительницей судеб. Осознавать, что вот она повлияла на судьбу Иванова, Петрова, Сидорова…
Светку Аршаева терпеть не могла: та была надёжно защищена от её нападок этим своим замкнутым равнодушием. Говоря проще, вовремя могла показать, что ей – по барабану.
На следующем английском Аршаева с вкрадчивой требовательностью тут же спросила Светку, почему её не было на предыдущем занятии. Светка, подперев голову рукой, что-то рисовала в тетради. На Аршаеву даже глаз не подняла. А на её вопрос, ничуть не смущаясь, кратко и хмуро ответила:
- Плохо себя чувствовала.
На властном лице Аршаевой также не дрогнул ни один мускул. Группа, замерев от страха, с любопытством ждала продолжения. Кажется, на сегодняшнее занятие козёл отпущения найден. Значит, остальных должно миновать… На некоторых лицах уже читалось радостное облегчение.
- Ага, - понимающе произнесла Аршаева своим вкрадчивым тоном. – Но, вероятно, потом вы почувствовали себя лучше и пришли на следующий урок, так? На литературу.
Аршаевские уроки боялись закалывать именно поэтому: врать, что из-за болезни, было бессмысленно. Аршаева, хоть и не была их куратором, а значит не могла требовать справки от врача, всё равно всегда узнавала от других преподавателей, что тот или иной студент, пропустивший её занятие, приходил в тот же день на другие. Пойманных таким образом с поличным обиженная англичанка наказывала отработками до тех пор, пока не соглашалась наконец сменить гнев на милость. Наученные горьким опытом, студенты английский старались не пропускать.
Пойманная на вранье, Светка прямой вопрос Аршаевой проигнорировала, продолжая спокойно рисовать. Аршаева, поняв, видимо, что здесь бесполезно давить страхом, никаким отработкам подвергать Светку не стала. Но и на экзамене больше тройки не поставила. Хотя, по Юлькиному мнению, были ответы и похуже, но почему-то четвёрочные…
Юлька была как все: также дрейфила при мысли об отработках, также огорчалась из-за троек и радовалась четвёркам. А уж о пятёрках и говорить нечего! Как-то она сама, по примеру Светки, прогуляла педагогику. Слава Богу, не английский! Просто не захотела идти, не было настроения – и не пошла. Это был последний урок, и ей захотелось домой. Пораньше. А на следующее утро вдруг включился здравый смысл – и она вся внутренне затряслась: а ну как педагогичка, по примеру Аршаевой, пойдёт по другим преподавателям вынюхивать была ли Юлька у них вчера!.. Вот ужас! Позору-то будет!.. Кураторша в панике может и матери сообщить… Бабушка узнает…
В училище она разыскала Светку и поделилась с ней своими страхами. Светка выслушала, как всегда, спокойно и даже как будто отрешённо. Под конец только небрежно бросила:
- Ну и что? Подумаешь… трагедия! Скажешь, плохо себя почувствовала.
- Справку потребуют. От врача.
- Ну и что? Мало ли что у тебя болеть могло?! И вообще!.. Это унижение твоего достоинства. Так докапываться. А ты боишься!..
«Мало ли что у тебя болеть могло?» Юлька поняла, что хотела сказать Светка. К врачу можно пойти (и даже попасть без очереди!) с острой болью какого-нибудь органа: зуба, головы, живота… Да мало ли чего! А вот если у тебя вдруг остро заболела душа? Так остро, что чувствуешь: ты не можешь сейчас пойти на урок! Не сможешь спокойно слушать и вразумительно отвечать, потому что мыслями будешь постоянно возвращаться к источнику боли. Как тогда… К Доброхотову. Или сейчас – к Светке. Но тогда, всё-таки, боль была сильнее.
В Доброхотова Юлька влюбилась случайно. Ей тогда, кажется, лет 13, что ли, было… До этого Доброхотов был для неё обыкновенным мальчиком. Сосед по подъезду. Ничем не выделяющийся среди других Юлькиных ровесников.
Как-то, в один из тёплых весенних вечеров, Юлька, болтая с мамой на кухне, выглянула в окно. Просто так. Из праздного любопытства. Жили они на первом этаже. За окном раскинулась небольшая площадка с зелёными насаждениями – молоденькие деревца, кусты шиповника, клумбы. Вот на этой-то площадке, прямо перед их кухонным окном, стояла весёлая компания: в центре - Доброхотов с собакой на поводке, а вокруг него – знакомые соседские девчонки. Валерка, сверкая направо и налево своими томно-карими глазами, о чём-то увлечённо рассказывал. Девчонки не сводили с него серьёзных внимательных глаз. Эта их внимательность и увлечённость Валерки так заворожили Юльку, что она, прилипнув к окну взглядом, как зачарованная, следила за всеми изменениями Валеркиного лица. Не красивого, но такого живого и обаятельного в своей живости. Страсть как захотелось узнать, о чём он рассказывает! И так получилось, что в какой-то момент Валерка поднял взгляд и увидел Юльку, наблюдающую за ним из окна. От неожиданности он растерялся и умолк. Юлька, также от неожиданности, вздрогнула и, смутившись, убежала в комнату. Ей вдруг ужасно захотелось стать совсем крошечной, как насекомое, и забиться куда-нибудь в щель. Господи, неудобно-то как!..
С кухни следом долетел мамин смех:
- Да не бойся ты! Он сам не лучше тебя вздрогнул!..
Слова эти прямо обожгли Юльку. Обаятельный Валерка, с томно-карими глазами, оказывается, «сам не лучше» её! Так же вздрагивает, так же смущается… Значит, такой же, как Юлька! Это словно объединило их. С одной стороны. А с другой – как бы выделило Юльку из толпы других девчонок, окружавших Валерку. Потому что на них он смотрел со спокойной, компанейской улыбкой, а при взгляде на Юльку – вздрогнул…
С тех пор ей всегда казалось, во время их случайных встреч во дворе, что Валерка, каждый раз при взгляде на неё, вздрагивает и словно задаёт ей немой вопрос. Вопрос-признание: «Я люблю тебя! Будем дружить?» Юлька слушала, по многу раз прокручивая это признание в голове, и вся млела от счастья. Но вслух Доброхотов так и не задал ей этого заветного вопроса. Наверно, стеснялся. А потом и вовсе исчез с поля зрения. Перестал вдруг появляться во дворе. Вот тогда-то она и ощутила эту острую боль в душе – боль внезапной потери и придавившего её одиночества. Почему-то она решила, что Доброхотовы уехали из города. Навсегда. И она больше никогда не увидит Валерку. Этих его вздрагивающих в смущении глаз. Глаз, выделявших её из множества других таких же девчонок.
Валеркин отец был военным. Его, наверно, перевели в другую воинскую часть. Не удивительно поэтому, что она не видит больше Валерку. Не удивительно… Но больно до слёз!.. Зачем ей теперь всё это?! И этот двор, залитый солнцем!.. И эти веселящие своей зеленью деревья!.. И эти знакомые, приветливо улыбающиеся лица!.. Всё это!.. Без него!.. Без Валерки!.. Без него всё какое-то чужое, ненужное…
От боли её спасла мама:
- Ты чего? Плакала, что ль?
- Нет…
- А глаза чего красные?
- Не знаю… Мам, а Доброхотовы давно уехали?
- Куда?
- Ну… в другой город, наверно… У них же отец военный…
- Ну и что? Тут они! С чего ты взяла, что уехали? Только что сына на улице видела…
Боль исчезла, а сердце подпрыгнуло от счастья:
- Сейчас?! На улице?!
- Ну да. С девочкой.
С девочкой!…
- Что?! С… какой девочкой?
- Ну а я знаю? Дружат наверно.
Дружат… Наверно… Действительно, не известно ведь, что это за девочка на самом деле. А вдруг это его родственница? Может, сестра двоюродная…
- Симпатичная? Девочка…
- Да ничего!
Но дело даже не в том, что это за девочка, кто она Валерке и какая она. А в том, что сейчас, в этот вот самый момент, Юльки для Доброхотова, похоже, не существует. А существует эта симпатичная девочка. С которой он гуляет, на которую смотрит, выделяя её – её, а не Юльку! – своими томно-карими глазами среди прочих девчонок!
«Настоящая любовь – это: да здравствуешь Ты без меня!» - прочитала Юлька в блоге одного известного психолога. Психологу, конечно, виднее. И раз Юльку так задело, что Доброхотов с девочкой и, похоже, классно проводит время, значит, у неё, у Юльки, любовь к нему – не настоящая? Не на пять с плюсом? Ведь, если верить психологу, когда человека действительно любишь, так за него радоваться надо, раз ему хорошо. Даже если ему хорошо не с тобой. А Юлька не могла! И это обижало её больнее даже, чем измена Доброхотова. Мало того, что неудачница, так ещё и ревнива!
Ну, а с другой стороны, героини её любимых романов тоже ревновали своих возлюбленных в определённых ситуациях. И всё равно были любимы. Ревность совсем не умаляла их достоинств. Скорее, добавляла изюминки. Очеловечивала их, что ли…
Если от первой боли Юльку исцелила случайно брошенная мамой фраза, то от второй – из-за «измены» Доброхотова – её спасла её книжность. Общению с людьми она предпочитала общение с книгами. Поэтому у неё практически не было подруг. Кроме Светки. Которая понимала: кроме физической боли существует ещё и душевная. И эта душевная боль – не менее уважительная причина, чтобы не пойти на постылые уроки.
А вот и Светкина девятиэтажка! Второй подъезд… Юлька влетает и мчится к лифту. Но лифт, не дождавшись Юльки, уже взмывает вверх. Ну и пусть! А мы – бегом по лестнице! Всё выше и выше… На пятый этаж. Бегом! Бегом за ускользающей дружбой! Вот сейчас, уже скоро она окажется у Светкиной двери, вся запыхавшаяся, с колотящимся сердцем. Будет звонить. Звонить, звонить, пока не вызвонит эту их дружбу обратно. А потом… Потом всё будет как прежде. И она снова будет греться в лучах Светкиного понимания.

***
Опубликовано: 10/07/22, 16:47 | mod 05/01/23, 02:54 | Просмотров: 257 | Комментариев: 13
Загрузка...
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Все комментарии (13):   

Здравствуйте, Влада:)
не дочитал в прошлый раз, попробую ещё чуть-чуть

Не в силах сдержать свои восторги, одногруппницы повскакали с мест и окружили Юльку. --- да уж, как Вы всё описали, Влада, представил:)

О чём говорилось на консультации Юлька не слышала: всё это время у нее в ушах звучали восторженные возгласы девчонок. Только к концу она заметила, что Светка на консультацию не пришла. И вспомнила, что забыла ей позвонить, как обещала после экзамена. -- эх... подруга называется...

Да что она в самом деле?!.. Уж не случилось ли чего? Или… Или, всё-таки, обиделась? Не хочет разговаривать?.. С предательницей… Бойкотирует… --- наверное, "всё-таки" не нужно выделять запятыми, странно смотрится это...

Ох!.. Только бы ничего серьёзного!.. А в общем-то, дело не в зарядном. Просто Светка всегда очень легко и быстро замыкалась в себе, если что-то было не по ней. И разомкнуть её потом было почти невозможно. Во всяком случае, стоило Юльке большого труда – уговоров, увещеваний, извинений… --- да, бывают такие люди, я тоже знаю таких...

Да, для Светки её внутреннее состояние было важнее любых консультаций. И так было всегда. Помнится, как-то она заколола английский. --- не понял слово "заколола"...

Но особенно когда она начинала вдохновенно, с гордостью, рассказывать во время периодически случавшихся у неё лирических отступлений от урока о тех горе-студентах, которых её чрезмерная строгость вынудила бросить училище. Некоторые, по её словам, приходили даже потом и говорили спасибо. Дескать, именно благодаря ей, её настойчивой требовательности как педагога, они поняли, что быть учителем – не их призвание, и это помогло им найти свой путь в жизни. Ей нравилось до умопомрачения чувствовать себя вершительницей судеб. Осознавать, что вот она повлияла на судьбу Иванова, Петрова, Сидорова… --- да уж, тот ещё типаж...

– Но, вероятно, потом вы почувствовали себя лучше и пришли на следующий урок, так? На литературу.
Аршаевские уроки боялись закалывать именно поэтому: врать, что из-за болезни, было бессмысленно. Аршаева, хоть и не была их куратором, а значит не могла требовать справки от врача, всё равно всегда узнавала от других преподавателей, что тот или иной студент, пропустивший её занятие, приходил в тот же день на другие. --- ааа, вот оно что значит "закалывать", никогда такое слово не встречал... ны говори "прогулять":)

- Да не бойся ты! Он сам не лучше тебя вздрогнул!.. --- да, хорошо сказала:)))
Слова эти прямо обожгли Юльку. Обаятельный Валерка, с томно-карими глазами, оказывается, «сам не лучше» её! Так же вздрагивает, так же смущается… Значит, такой же, как Юлька! Это словно объединило их. С одной стороны. А с другой – как бы выделило Юльку из толпы других девчонок, окружавших Валерку. Потому что на них он смотрел со спокойной, компанейской улыбкой, а при взгляде на Юльку – вздрогнул… --- да, интересно:))

Но дело даже не в том, что это за девочка, кто она Валерке и какая она. А в том, что сейчас, в этот вот самый момент, Юльки для Доброхотова, похоже, не существует. А существует эта симпатичная девочка. С которой он гуляет, на которую смотрит, выделяя её – её, а не Юльку! – своими томно-карими глазами среди прочих девчонок!
«Настоящая любовь – это: да здравствуешь Ты без меня!» - прочитала Юлька в блоге одного известного психолога. Психологу, конечно, виднее. И раз Юльку так задело, что Доброхотов с девочкой и, похоже, классно проводит время, значит, у неё, у Юльки, любовь к нему – не настоящая? Не на пять с плюсом? Ведь, если верить психологу, когда человека действительно любишь, так за него радоваться надо, раз ему хорошо. Даже если ему хорошо не с тобой. А Юлька не могла! И это обижало её больнее даже, чем измена Доброхотова. Мало того, что неудачница, так ещё и ревнива! --- да уж... понимаю... да, психологи это часто говорят, а в жизни... по-разному бывает, д:) очень хорошо описано состояние героини здесь...

Ну, а с другой стороны, героини её любимых романов тоже ревновали своих возлюбленных в определённых ситуациях. --- не нужна запятая после "Ну", по-моему

Юлька влетает и мчится к лифту. Но лифт, не дождавшись Юльки, уже взмывает вверх. Ну и пусть! А мы – бегом по лестнице! Всё выше и выше… На пятый этаж. Бегом! Бегом за ускользающей дружбой! Вот сейчас, уже скоро она окажется у Светкиной двери, вся запыхавшаяся, с колотящимся сердцем. Будет звонить. Звонить, звонить, пока не вызвонит эту их дружбу обратно. А потом… Потом всё будет как прежде. И она снова будет греться в лучах Светкиного понимания. --- да, интересно... обязательно прочитаю что было дальше, но не сейчас...

спасибо, Влада:)
радости Вам:)
Лис
Алексей_Лис   (16/06/23 06:14)    

Спасибо, Алексей! И Вам радости)
Влада_Галина   (22/06/23 23:36)    

Здравствуйте, Влада:) ох, длинное... какое:) 45 тысяч с лишним...

Раз дворник – значит тупой. Значит не смог никуда поступить. --- здесь после второго "Значит" нужна запятая (Значит, не смог...)

Вот ведь, подумать только! Матери дома нет, уехала на дачу, а слова её – здесь, с Юлькой. Точно живые. Стерегут, не дают как следует расслабиться. --- интересно.. бывает такое, да...

Хотя, не так давно, одна из подруг матери, зашедшая на чай, жаловалась, что вот её дочь закончила институт, преподаёт в школе, а получает, как начинающий учитель, всего 12 тысяч! В то время, как уборщица у них же в школе получает 15! И теперь дочь всё иронизирует, пугая родительницу: а не перейти ли ей лучше в уборщицы? Кому, мол, нужно её высшее образование?! Ну и кто в результате больший лузер – учитель, получающий за своё высшее 12 тысяч, или уборщица, получающая 15? Задумаешься!.. --- да... и такое бывает, знаю... к сожалению...

Но больше всего – своим тополиным пухом. Этим летним снегом. Многие Юлькины знакомые кляли этот пух на чём свет стоит. А Юлька его любила. Он напоминал ей о зиме. Зимой – Новый год, время ожидания чуда, перемены в жизни. -- интересно... никогда не слышал, чтобы называли "летний снег", а ведь действительно так...

Интересно, а девушка у него есть?.. Вот бы с ним сейчас пройтись! Вот она берёт Валерку под руку… Нет, он её берёт под руку, и идут они по вечерней, залитой уходящим солнцем улице. Вот его лицо с красивыми томными глазами, так близко от неё. Вот его губы… Всё ближе… Сейчас коснутся её щеки… Ой, мамочки!.. Ах ты, гад такой!.. Юлька больно хлопает себя по щеке и размазывает убитого комара. Чёрт! Балкон закрыть надо… --- забавно:))))) классно описано:) и неожиданно:)

С каким почтением тут же притихли и дружно встали те взрослые тёти и дяди, какими их видела тогда Юлька, едва бабушка вошла в аудиторию! Теперь-то она знает, что «тётям» и «дядям» было столько же, сколько ей сейчас – шестнадцать. --- да уж:))) разница восприятия:)

- У нас, вообще-то, все места уже распределены, так что… - равнодушно сказала Томка, гордо вздёрнув голову. И снова все как одна отвернулись от Юльки, показывая, что говорить им с ней больше не о чем. Ассоциативно Юльке вспомнился американский фильм «Трудный ребёнок» - первая часть – и фраза, характеризующая именно такой стиль поведения у группы лиц – «Одни мозги на всех!» И главное – ситуация такая же: коллектив не принимает не нравившегося им индивида. --- интересно... не смотрел фильм, но я понял:))

- Но, может, всё-тки… - предприняла снова Юлька робкую попытку. -- всё-таки... или здесь специально так?

Опоздавшая на несколько минут экзаменаторша – полноватая, суетливая женщина средних лет – промчалась, ни на кого не глядя, прямо к аудитории. --- здесь "ни на кого не глядя" не выделяется запятыми, по-моему, это не деепричастный оборот, а условное определение/статус действия: промчалась [быстро]... хотя, может, я и ошибаюсь...

Однако то, что увидела Юлька дальше, разом перевернуло все её представления с ног на голову. Приблизившись к билетам вплотную, сбившись в тесную кучку, отличницы, одна за другой, смело протягивали руки, быстрым, едва заметным движением приоткрывали билеты и бегло просматривали их. Затем клали на место и незаметно приоткрывали следующие. И так – пока не находили то, что им подходит. Всё происходило в считанные секунды. У Юльки от изумления едва глаза из орбит не вылезли. --- ну ничего себе... мухлёж:))

Интересно с ней было! А одна любимая Светкина фраза по-особому мрачно веселила Юльку: «Должны, но не обязаны!» Начнёт, бывало, кураторша группу отчитывать:
- Вы должны так-то и так-то, а вы – эдак и не так!
Ну, а Светка тихо так, чтобы слышала только Юлька, сидящая рядом:
- Должны, но не обязаны! --- забавно:))) да, запоминающаяся фраза:)

Да, да, в той самой, где в одном кулачке зажимают предмет и надо как-то догадаться, в каком именно. Не угадаешь – проиграл! Юлька про себя тоже пока не могла понять: выиграла она или проиграла? Угадала она дело своей жизни или просто ткнулась наугад? --- интересное сравнение...

Поймала удачу – так теперь что? Выпусти? Ну уж дудки! Девчонки – супер! Показали ей путь к пятёркам. И никто, никто её теперь с него не свернёт! Даже Светка. -- да уж... показали...
Алексей_Лис   (24/04/23 13:44)    

/продолжение/

- Юль, ну ты что? Идёшь? – нетерпеливо окликнула стоявшая поодаль Томка Мизинцева.
- А? – растерянно оглянулась Юлька на кучку отличниц, ожидавших её. Погружённая в свои мысли, она совершенно забыла, что её ждут. – Да, сейчас… Свет, меня тут девчонки в кафе позвали… Посидеть, отметить… Я обещала… Но я тебе позвоню! Вечером. Ага? Расскажешь, как сдала, ладно? Ты, главное, не волнуйся, всё хорошо будет… Ну… пока, ладно? До вечера?.. --- ааа... понятно... приняли в банду свою:)) ох, чую,научат они её плохому...

Юлька почувствовала, как щёки начинают гореть румянцем стыда и гордости. Вроде и стыдно, что она, слушая гадости о Светке, просто сидит и помалкивает в тряпочку, боясь вступиться за подругу. Но как же быть, если её наконец-то признали своей те, на кого ей так хотелось походить? Хоть чуть-чуть. Начни она сейчас вступаться за Светку – и всё! Всему, чего она добилась сегодня, конец. --- да, психологично... 

А когда Юлька, преодолевая смущение, рассказала матери, как ей досталась эта «пятёрка», мать, к Юлькиному удивлению, восхищённо воскликнула:
- Вот как полезно иногда поучиться у более ловких! Молодцы! Опытные девочки! И ты у меня – молодец! -- да уж... вот так поворот...

Юлька аж рот разинула: вот так мама! Это та самая мама, которая как-то раз, узнав, что Юлька иногда умудряется ездить на троллейбусах «зайцем», прочитала дочери мораль в духе: «А как же твоя совесть?!» Вот уж поистине сложен и многогранен человек! Никогда не знаешь, чего от него ждать, какая грань проявится. И ведь близкий, вроде бы, человек… -- вот-вот... не понял я реакцию матери, если честно... ведь поймают же рано или поздно...

- Так что, - со вздохом заключила мать, - всё – от ситуации… В том числе и совесть! --- да, релятивизм... м-да...

- Относительно то есть? – уточнила Юлька. Ей вдруг подумалось, что если посмотреть на это как релятивисты, то, пожалуй, с её стороны и правда более бессовестным было получить, пусть честную, но бесприбыльную тройку. А так – пусть и фальшивая пятёрка, зато… -- угадал я:))

- Юль, слышь, ты только ей-то не говори, как ты эту пятёрку получила… Ладно? Ну… ты ж знаешь эту её упёртую принципиальность!.. Ведь знаешь?.. Помнишь, как она про своих учеников рассказывала и всё повторяла: «Для меня шпаргалка – как пощёчина! Как только вижу, что кто-то списывает, сразу забираю работу и – не глядя два!..» Помнишь? Ну так чего зря волновать человека? Не знает – не бредит… Она ж педагог старой закваски. А они такие: что уж плохо, так непременно должно быть наказано. И прощения этому нет. Понимаешь? Пусть думает, что ты её честно заработала… пятёрку… Теперь же всё равно ничего не поправишь, а человек будет переживать. Как же! У такого честного, принципиального педагога – и нечестная внучка! Понимаешь? Ей сложно будет принять это… Другой человек… Так что, ты просто ничего не говори – и всё! Это же не обман. Просто не всё нужно рассказывать… --- м-да... так я и думал... про этот поворот сюжета...

Кого-то смутно напоминает… Кого?.. Юлька пристально всматривается, пытаясь узнать. Потом переворачивает фотографию, а там – надпись: «Моей лучшей подруге Верочке Прощиной. Лена С.» Кто такая эта Лена С.? Почему она кажется такой знакомой? Ну, да ладно. В конце концов, можно потом спросить у бабушки. -- ух ты... неужели родственники той Светы... интересно...

- А-а… Лена Семёнова. Это подруга моя школьная, а потом – и институтская. Вернее, тогда была Семёнова. А теперь – Хватова. По мужу. Да она у вас директор! В училище… Хватова Елена Владимировна. Не узнала? -- ааа... директор училища, где учится внучка...

Надо же, как меняет людей время! Время и жизнь. А может что-то другое их меняет?  -- наверное, нужна запятая после "А может"

Собственный выбор? Юльке вдруг подумалось: а что, если требовательность директрисы относится и не к ним ко всем вовсе? а к себе самой? им-то кажется, что она ими недовольна, а она недовольна собой! потому что не может найти потеряшку – свою лукавинку во взгляде. Ищет-ищет, а найти не может. Вот и злится. Два разных человека – Елена Владимировна и Лена С. --- да, очень интересная мысль...

- Ну, Ленка как получила свою первую пятёрку, в конце второго курса, так стала больше с отличницами общаться, а со мной – всё реже и реже… В новый статус перешла!
- А… ты, что же, не была отличницей?
- Не-е! По химии – главному предмету – да. Химию я любила! А по остальным – так… как получится. Четвёрки, тройки…
- Тройки даже?!
- А то! Вот ты философию – молодец! – на пять сдала. А я, помню, на три. Представляешь? Сложная дисциплина! Не всем дано… -- да уж:)) как всё циклично, оказывается:)))

Эх, Влада... дальше я пока не прочитаю... потом, позже... слишком много для меня...

радости Вам:)
Лис
Алексей_Лис   (24/04/23 13:44)    

Алексей, большое спасибо за Ваше прочтение и комментарии!)
Влада_Галина   (24/04/23 15:51)    

Всколыхнулись воспоминания студенческой юности. И как же я понимаю Юльку! Летом сдавать экзамены - преступление. Мы ездили на взморье готовиться к экзаменам. А потом тихонько зарывали учебники в песок... Но сдали ведь! И философию с политэкономией, и советское строительство, и кошмарный научный коммунизм.
Спасибо! С удовольствием прочитала.
С добром, Ольга
Ольга-Клен   (22/11/22 21:27)    

Ольга, спасибо за комментарий! Извините, что не смогла ответить сразу. Я думаю, большинство из нас вспоминает свои студенческие годы с теплом и некоторой ностальгией!)) Этот рассказ сейчас в процессе доработки. Возможно, выльется в повесть.))

Ещё раз спасибо!!!
Влада_Галина   (24/11/22 00:06)    

Влада, новый для меня рассказ, очень интересный.
Порадовалась за Юльку:)
Наталья_Сафронова   (12/07/22 22:49)    

Спасибо, Наталья!
Влада_Галина   (13/07/22 23:38)    

Вот как полезно иногда поучиться у более ловких!)))
Хороший рассказ, опытные девочки...
Успехов Вам!
Галка_Сороко-Вороно   (12/07/22 02:19)    

Здравствуйте, Галина! Большое спасибо за комментарий!
Влада_Галина   (12/07/22 22:15)    

Здравствуйте, Влада.
Хороший рассказ. И написано очень хорошо.
С удовольствием прочитала)
Чего только не бывает в студенчестве)
Доброго лета Вам!
Ирина_Архипова   (11/07/22 18:01)    

Спасибо, Ирина!
Влада_Галина   (12/07/22 00:41)