482 г. до н.э.

Персидский царь имел несколько гаремов, расположенных по всей империи и отправляясь в очередное путешествие, ему не нужно было брать с собой жён, в каждом городе его ожидала любимая наложница. Хотя её статус был ниже, чем статус официальной жены, но она имела намного больше преимуществ, чем все остальные женщины.

Гарем царского дворца в Сузах соединялся переходом с внутренним двором, а зал, где стоял престол, со стороны двора был открытым, царь мог сразу же увидеть проходящую по переходу женщину, чем они и старались пользоваться. Как и положено царю, гарем у Ксеркса, был огромный, царь им гордился, но далеко не всех женщин, живущих там, он знал по имени.

Из разных областей его подданные привозили к нему во дворец красивейших наложниц, обучали и готовили их. Они должны были привыкнуть жить в гареме, купаться в реке или бассейне, ухаживать за своим лицом и телом, натираться миртовым маслом и изысканными благовониями, быть весёлыми и приветливыми, уметь красиво одеваться. Проникаясь духом гарема, слушая, разукрашенные воображаемыми деталями, рассказы наложниц, которых призывал к себе царь, будущая наложница должна была подготовить своё тело и свои мысли к этой желанной встрече, чтобы она запомнилась царю и ей на всю жизнь.

Это свидание могло никогда не повториться. Юная девушка после встречи с повелителем могла стать царицей и должна была накопить такую энергию желания, чтобы царь почувствовал её, и девушка ему понравилась и запомнилась. Эти мысли и занимали обитательниц гарема целые дни. И когда они становились ухоженными и соблазнительными, их приводили к царю, чтобы он выбрал одну из них. Хранитель царских жён поставлял из сокровищницы драгоценности и наложницы украшали ими волосы, лицо и шею, надевали браслеты на руки и ноги. Ткани для женской одежды были особенно мягкими и тонкими, с искусной отделкой.

Некоторых царь запоминал и призывал к себе чаще других, но настоящая жизнь гарема его не интересовала. Смотритель царских жён приводил к нему ярких, с точёными фигурами, с тугим телом, украшенным тонкими тканями и драгоценностями, соблазнительных наложниц и девушки старались выделиться, чтобы понравиться царю, и он возвысил их до царицы. Они были, как яркие цветы и сначала поражали его своим ароматом, но скоро их ласки становились привычными, а затем начинали раздражать и изнеженному Ксерксу снова хотелось чего-то свежего и необычного.

Здесь же жили и дочери царей других государств. Они прибывали к царю с богатыми дарами от своих отцов. Иллюзия равенства между царем и высокопоставленными дочерями царей была призрачной, в гареме на самом деле эти девушки имели не больше прав, чем наложницы из незнатных семей. Девушки жили в гареме вместе со своими детьми и дальними родственниками царя. Многие наложницы имели собственные поместья, производства, мастерские, которые приносили им хороший доход.

В гареме Ксеркса проживало одновременно семьсот или даже восемьсот наложниц. Но право на наследование престола имели только законнорожденные дети. Ребёнку наложницы не угрожала опасность, а наследник каждый день мог стать жертвой интриг.

Ангиза была привезена из Вавилона и была из знатной семьи. Ночью мидяне и персы взяли город и убили её отца. Девушка хотела спрятаться, но была схвачена. Князь Мерес, дальний родственник царя, привёз Ангизу во дворец, рассказал её историю и подарил царю. Дарий сжалился над ней и решил отдать её в гарем своего сына Ксеркса. Сначала Ангиза замыкалась в себе, как дикий раненый зверёк и Дарий велел не трогать девушку, пока она не привыкнет. Он приказал хорошо относиться к ней и только через полгода показал девушку сыну.

Что-то сразу тронуло Ксеркса, когда он первый раз увидел Ангизу. Её не зажившая боль потери родных отозвалась в сердце принца смешанным чувством гордости победителя и сострадания к девушке, ставшей жертвой этой победы. От этой противоречивости чувств появилось сильное притяжение к ней, подобное тому, когда взрослый и сильный человек, выместивший своё раздражение на ребёнке, не сдержавшись, пытается потом его приласкать и заставить забыть об обиде. Ксеркс не испытывал такого чувства к наложницам из гарема. Его не интересовало, что было с ними до того, как они попадали в гарем. Ксеркс об этом просто не думал. Он привык, что к нему приводят послушных, обученных искусству любви молодых женщин и он даже их не запоминал.

***
Ангиза, что означает волнующая чувства, вышла по переходу из внутреннего двора на открытую террасу. На столике стояло широкое блюдо с только что принесенными лотосами. Служанка поправляла цветы и рассказывала, что ей сообщил садовник:

– Он сказал, что на лотосы надо смотреть ночью. Если взглянуть на лотос днём, он погружён в сон, а ночью раскрывается в своей красе и в нём живёт божество растительного мира. Садовник родом из Египта и сказал, что цветок посвящён богу солнца Ра, египтяне верят, что бог родился из цветка лотоса.



– Сегодня тебя может позвать царь, надо украсить волосы и одежду цветами лотоса. Это обновит жизненные силы царя и подарит вам очарование молодости. Лотос олицетворяет чистоту и целомудрие. Лотос – образ чистоты и совершенства – вырастая из грязи, остаётся чистым.

Ангиза перебирала цветы и откладывала самые белоснежные:

– Я бы хотела, чтобы у Ксеркса была душа лотоса. Ведь он с детства чувствовал здесь отраву измен, интриг и предательства. Для меня он бог, повелитель и жизнь его сложна. Этот цветок преодолевает любую грязь и не принимает её, она не пристает к нему. Он остаётся чистым и светлым всегда, пока живёт. Я бы хотела развеять любую тревогу Ксеркса, его тоску, успокоить его порывы, ведь он царь и должен удерживать в подчинении и вельмож и военных. Он повелитель великой страны.

Ангиза выложила на блюдо цветы таким образом, что получилось белое кольцо. Служанка бросила несколько лотосов на пурпурное, затканное золотом покрывало Ангизы. Лепестки рассыпались неожиданно изящным узором, словно искусная вышивка.

– Госпожа, тебя очень украшает белый цвет, даже если это только узор. Лотос – это твой цветок.

***

Ксеркс закончил свои утренние беседы с прибывшими вельможами и, томимый неясным желанием, вышел в освещённый солнцем дворик. Он остановился напротив Ангизы и смотрел на неё, потом подошёл совсем близко. Давно уже Ксеркс ловил себя на том, что часто думает о красавице Ангизе. Но не красота девушки поражала его. Ангиза была, как свежий ветер, как облако ярких и чистых цветов, облегающих её формы. Девушку словно вылепили из этих цветов и выставили под струи свежего воздуха. Это было необычное сравнение, но к нему такой пришёл образ, образ чистоты. Так манит уставшего путника ручей, в котором отражается и небо, и листва. Так притягивает лёгкий водопад и в него хочется окунуться. Ксерксу, постоянно находящемуся в атмосфере лжи, интриг, заговоров, было необходимо ощущение света, исходящего от этой девушки.

Ксеркс подумал, что в своей жизни он не испытывал такую неотступность желания, такого пламенного и страстного влечения в такой нетронутой чистоте. Чувство к Ангизе было очень сильным, его тянуло к ней. Невозможно объяснить откуда в сердце возникают нежные чувства, их невозможно купить или даже заслужить, или понять, они приходят, как высший дар.

Он подошёл к ней совсем близко, так, что глазам было трудно смотреть в глаза, и осторожно обнял. Пурпурная накидка соскользнула с её плеч. Ксеркс почувствовал, что сильные скрытые токи пронизывают его тело и всё вокруг будто залилось алым светом. Словно они вдвоём находились внутри огненного красного облака. Он неотрывно смотрел на Ангизу и потянулся к щеке девушки, наложница тут же отпрянула, словно боясь обжечься, но потом сама приблизилась, боясь оттолкнуть своего господина. Он быстро поцеловал девушку, потом привлёк к себе. Руки его обнимали Ангизу, для него было наслаждением её касаться. Девушка ускользала, и они вдвоём, неуловимо для самих себя двигались в странном и понятном только двоим танце, это мгновение было таким насыщенным, острым, ярким и напряжённым, что казалось, прошла целая вечность, его сердце билось так сильно, словно он пробежал целую милю. Ксеркс чувствовал себя раскрытым, будто его душа вышла наружу и обнимает Ангизу, ему казалось, что они стали одним существом.

***

Солнце встало очень рано и яркий тёплый свет наполнил комнату, где спала Ангиза. Лучи света пробирались в окна, постепенно освещая на своём пути мягкие складки занавесей и покрывал на ложе, даря слепящие блики на отполированном полу и серебряной посуде. Мягкий свет скользнул, лаская рассыпанные на столике ожерелья. Ангиза проснулась, в её памяти ожили и мгновенно пронеслись воспоминания вчерашней встречи с царём. Она потянулась и, ещё не расставшись с властью сна, пыталась удержать в себе ощущение неги и приятной лёгкости во всём теле. Сон ещё держал её в своих объятиях.

Необыкновенное чувство восторга, нежности, обожания новой волной захлестнуло девушку. Ангиза чувствовала себя влюблённой, хотела подчиняться, чтобы блаженство видеть любимого красавца-царя длилось вечно. По мере того, как исчезал полумрак в комнате, исчезали волшебные сны и наступал новый день, принося заботы, новые сомнения и неуверенность в том, что вечер принесёт ей новые сладкие волнения. Ангиза стала частой гостьей в покоях Ксеркса. Царь призывал её к себе, предпочитая другим наложницам и забывая об Аместриде.

Нежные чувства Ксеркса и Ангизы не остались незамеченными остальными наложницами. Те из них, кому удалось раньше попасть в объятия царя, хотели повторить это снова, чтобы перейти в статус фаворитки. Ангизе завидовали и пытались всячески навредить, но так, чтобы не узнал царь – вдруг она вскоре станет царицей.

Ангиза же понимала, что она не царица и не будет ею, её положение не прочно, она может только прожить эти счастливые дни, не позволяя капризы и слабости. Девушка понимала, что за каждым её шагом следят десятки любопытных и завистливых глаз. И в этом любопытстве был только один вопрос, пока без ответа – так ли дорога царю Ангиза, что он может сделать её царицей? Только наедине с Ксерксом она освобождалась от пристальных взглядов царедворцев, от их стремления узнать её мысли, от постоянного напряжения, не покидающего её все последние дни. Ксеркс был её любовью, защитой и единственной опорой.

***
Ксеркс торопился закончить свои дела. Он уже отпустил своих секретарей и писцов готовить новые указы и распоряжения. На глиняные таблички заострённой палочкой они наносили клиновидные знаки, затем таблички обжигали на огне, чтобы они становились прочными. В деревянный ящик складывали десятки, даже сотни глиняных табличек. Здесь хранились не только указы, но и рассказы о событиях в империи, завоеваниях, обычаях, праздниках. Когда табличек собиралось много, их относили в особое хранилище.

Из дальних провинций Малой Азии привозили документы, написанные на тонкой телячьей или овечьей коже, из Индии на пальмовых листьях, а из Китая – на бамбуке. В покоях, где царь обычно отдыхал от государственных дел, на мягких, ярких коврах было разбросано множество подушек, в вазах красовались ароматные цветы, на низких столиках его ждали изысканные фрукты и вино.



Возле стены служители расставили музыкальные инструменты и высокие, отделанные чеканкой, кувшины с целебной водой. Иногда царь требовал привести в свои покои львёнка и тигрёнка. Игры маленьких зверят забавляли Ксеркса, он смотрел на них, как на маленьких детей, созерцание зверей возбуждало в нём страсть охотника, чувство опасности, разумного риска, не позволяя остывать чувствам воина – завоевателя.

Ксеркс направлялся в свои покои и услышал немелодичный и резкий голос, напоминающий скрип несмазанной телеги или вопль кошки, которой наступили на хвост. Во дворце свободно разгуливали павлины, они не только восхищали своей красотой, но и были надежной защитой от змей.

– Собирается дождь, – подумал царь, – павлины обычно особенно голосисты перед дождём.

Этих павлинов привезли Ксерксу в подарок из Индии. Светлая птица Индии, с оперением, олицетворяющим картину звёздного неба, связана с символикой солнца и красотой нетленной души. Красота павлина возбуждала страстные желания, а изображённый со змеей в клюве павлин означал победу света над тьмой. Эту птицу Ксерксу подарили, как символ царских полномочий, величия, красоты, любви, долголетия, бессмертия и достоинства, как образ идеального создания и духовного превосходства.

Царя встретил темнокожий мальчик в светлой одежде. Он присматривал за павлинами. В покоях царя, в каменной стене тихо журчал фонтан, даря воздуху свежесть и прохладу. Ксеркс остановился у фонтана, лёгкое журчание напоминало щебет птицы и голос Ангизы. Она возникала в его памяти снова и снова. Царь любил это состояние влюблённости, ему доставляли удовольствие новые мысли и ощущения. Необходимость большую часть времени посвящать делам и встречам с вельможами, только разжигало в нём горячее желание вновь остаться наедине с Ангизой.

У царя было хорошее настроение, и он велел позвать музыкантов, чтобы развлечься, слушая музыку и дать полёт своим мыслям и мечтам о предстоящем вечере, о сладких минутах. Ксеркс думал о том, что Ангиза никогда не знает, когда он призовет её к себе и всегда должна быть готова к тому, что он может встретиться и с другой. Но она никогда не была недовольной и не высказывала никаких желаний и просьб. Ксеркс думал о том, что ему с Ангизой очень хорошо.

Царь распорядился принести шкатулку с украшениями и выбрал для своей наложницы браслет с сапфиром. Голубой камень был чисто отполирован и прозрачность его напоминала крохотное голубое озеро. Ксеркса поражала чистота Ангизы, и он решил, что ей понравится такой подарок. Слуга, склонился перед драгоценностями и поведал царю, что этот камень усиливает, оберегает нежные чувства и дает прилив вдохновения, поэтому его нужно носить на запястье, чтобы магические свойства действовали сильнее.

Дождь всё-таки начался. Горячие камни отдавали своё тепло прохладным струям воды и становились разноцветными. Город умывался, как перед важным событием. Приближался праздник весны и обновления. Хотя у Ксеркса в каждой столице был гарем и наложница, которую он предпочитал другим, собираясь в Персеполь, он с сожалением расставался с Ангизой. Его ждал грандиозный праздник, встреча нового года в самой великолепной столице его огромной империи.

Но здесь Ангиза создавала ему тот особый мир, в котором он чувствовал себя настоящим, ему не нужно было играть роль великого владыки. Девушка придавала новое значение совсем простым вещам. Она раскладывала фрукты на молодых листьях и подавала их Ксерксу лёгким движением, полным грации. Ангиза обращала внимание Ксеркса на изменения на картине неба и видела там, среди облаков знаки бога и просто образы животных или птиц и считала, что это небо разговаривает с землей.

Она была совсем непохожа на тех наложниц, которые попадая к нему в покои старались получить подарок и потом хвалиться им в гареме. Каждый день их встречи для Ангизы был подарком и лучшим был для неё он, Ксеркс. Царь был ещё молод и, хотя он стремился продолжить подвиги отца и деда, в те минуты, когда он был с девушкой, ему было жаль всю свою жизнь потратить на торжественные приёмы и жестокие войны.

Ксеркс протянул Ангизе блюдце с браслетом. Голубой сапфир сверкал, споря с прозрачностью неба. Тонкий браслет обнял руку Ангизы. Она преданно посмотрела на царя и поцеловала камень. Коснувшись рукой одежды Ксеркса, она сказала:

– Пока ты будешь в Персеполе, этот браслет будет обнимать меня. Я буду ждать тебя, мой повелитель!

Ксеркс увидел блюдо с лотосами и подумал, что сама Ангиза напоминает ему этот цветок. Ему хотелось защитить её, уберечь. Он вызвал охранника и приказал охранять Ангизу до его возвращения.

***

В гареме, как медленная река, текла повседневная жизнь. Утопающее в зелени, окружённое парком здание, где обитали наложницы, всегда было наполнено разными звуками. Женщины, в большинстве своём, жили здесь беспечно. О них и их детях заботились, пока они были молоды и привлекательны. Потом можно было попасть в более дальний гарем, но и там было неплохо. Они играли на музыкальных инструментах, учились танцевать и напряжённо выдумывали разные способы, как понравиться царю.

Особую группу создавали дочери царей других государств. Эти женщины были полны амбиций, считали себя равными царю и делали всё возможное, чтобы выйти замуж за знатного вельможу или даже принца, или так понравиться царю, что он сделает наложницу своей женой – царицей. Но царь был один, принцев и вельмож не так много, у всех были свои гаремы и почему-то любимыми наложницами становились совсем не знатные девушки. Здесь, в гареме Ксеркса была одна фаворитка, Ангиза.

Служители гарема раскладывали на помосте новые товары для наложниц. Кроме украшений и новых тканей, косметических средств здесь были заморские продукты, одежда и игрушки для детей. Между наложницами часто возникали ссоры, и смотритель гарема всё распределял сам. С давних времён жила в гареме и помощница смотрителя. Она решала самые щепетильные вопросы женщин, мирила их, помогала выбирать средства для поддержания красоты и знала все тайны гарема. Это была Амардэд, что означало –бессмертие. Похоже, что имя точно соответствовало владелице.

Две наложницы тихо беседовали. Симин и Феруза, так звали девушек, расположились на коврах подальше от чужих ушей, и это не осталось незамеченным Амардэд. Хороший слух был её необходимым качеством, многое она слышала, а об остальном догадывалась. Помощница смотрителя знала очень много и ей нетрудно было понять, о чём вёлся разговор.

– Царь пригласил меня к себе в покои. Я никогда ещё не видела такого богатого убранства в царской спальне. О его покоях ходили легенды, и я увидела наяву золотую виноградную лозу, обвивающую ложе со всех сторон. Мне представились виноградные кусты, грозди которых состоят из драгоценных камней. И там же был известный всем золотой платан. Ещё я видела табурет, сделанный из слоновой кости. На нём стояла большая золотая чаша с благовонной водой. Ксеркс возлежал на ложе. Рядом были фрукты, вина, цветы. Золотые кубки были наполнены ароматным напитком. После того, как я склонилась перед царём, он сказал, что пригласил меня, как дочь царя другого государства, чтобы оказать ему честь, но не позволил мне разделить с ним ложе. Ангизу, которая совсем не знатна, он призывает каждую ночь. И даже днём он видится с ней.

Симин, рассказывая об этом, пылала от ярости, хотя старалась это скрыть.

– Она может стать царицей! И даже жена царя, не сумеет этому помешать. Аместрида сходит с ума от ревности, злость затмевает ей разум. Но она боится Атоссы. Ведь Ангиза наложница, царь может иметь их сотни и тысячи и это его право. А было время, когда царь был увлечен Аместридой, и проводил ночи только с ней.

Феруза заметила Амардэд и ответила очень тихо:

– Все знают, что Аместрида обращалась к помощи магии. Она платила богам своей красотой и её привлекательность постепенно уходила. Потом Аместрида приносила жертву богам подземного царства, чтобы продлились годы её жизни. Все знают, что она совершала такой ритуал, когда два раза по семь знатных юношей были закопаны живьём. А сейчас Ангиза очень близка царю, она такая чистая и светлая. Царь это ценит.

Симин не успокоили слова Ферузы. Зависть, словно заноза, жгла её сердце. Симин продолжала делиться своими планами:

– Я пойду к Амардэд или к Аместриде. Смотрительница поможет сделать Ангизу такой, что царь сам от неё откажется. Она и не такие дела устраивала. Потом я не упущу случай понравиться царю.

Феруза поправила покрывало на плечах и поиграла бровями. Она слушала Симин и думала, что ничем не хуже своей собеседницы. Амардэд выполняла приказы только Аместриды и Атоссы, но никак не наложницы, даже если она знатного происхождения. Феруза была уверена, что царица пристально следит за отношениями царя и Ангизы, и не упустит случая навредить избраннице Ксеркса. Однако Фаруза не сказала этого Симин. Она стала богаче ещё на одну тайну. Глядя на Симин, она тихо сказала:

– Не забудь отблагодарить меня потом. Не то мне трудно будет долго носить в себе твои секреты.

2009 г.

Продолжение книги 2 " Накануне войны" можно прочитать здесь https://proza.ru/avtor/orchudeya