В сопровождении свиты и охраны во дворец торжественно прошествовал царь Персии Ксеркс. Церемониальный наряд персидского царя был великолепным – пурпурное нижнее одеяние с широкой белой полосой ниспадало от шеи до подола, из-под него видны штаны ярко-красного цвета, а сверху накинута пурпурная мантия, расшитая руками цариц золотыми изображениями соколов и ястребов, посвященных высшему божеству Ормузду. С левой стороны роскошная ткань подобрана и уложена ниспадающими складками. Широкие рукава давали свободу движению. Башмаки на толстой подошве были богато украшены. Голову царя венчала великолепная высокая тиара, украшенная золотом и драгоценными камнями. В руках владыка держал символ власти – золотой скипетр. Браслеты, ожерелья и букет цветов в руке дополняли его образ. Длинная борода, завитая по ассирийскому обычаю, спадала на одежду. Такую бороду имел право носить только царь. Торжественный выход царя сопровождали знатные придворные, телохранители, а также носители царского зонтика и опахала.

В зале стояла тишина, потом послышались негромкие голоса:
– Властелин… высший… могучий… царь царей…



Когда он опустился в большое кресло – трон царя и окинул взором собравшихся, вельможи поняли, что сегодня произойдёт что-то очень важное и начали строить разные догадки, а некоторые были уверены, что знают намерения царя и хотели извлечь из этого наибольшую пользу для себя.
Богатый трон под синим балдахином свидетельствовал о величии, о мировом значении державы «царя стран». Ниже ступеней лежал огромный рыжий пёс, похожий на льва. Вооружённая охрана окружила царя. Неумолимым блеском сияли копья и мечи. Кожаную одежду покрывали железные чешуйки, у некоторых были надеты нагрудные латы и шлемы из железа и бронзы, воины защищали панцирем голову, грудь, бока и ноги лошадей, они опирались на высокие четырехугольные щиты. Стоило царю взмахнуть скипетром, как его воины расправились бы с любым, кто станет перечить повелителю. Вельможи стояли чуть поодаль.
Подданные царя в империи, привыкшей к войнам и всяким проявлениям силы царской власти, зная непредсказуемый характер царя, стремящегося к новым завоеваниям, готовым к подавлению восстаний неугодных, чувствовали, что впереди много грозных событий. Ксерксу было тридцать семь лет, наступил третий год его правления, и молодой царь, наделённый природой могучими силами, гордый, надменный, своенравный, так же, как и его знаменитые предки стремился увековечить свое имя и добиться того, чтобы на барельефах стен дворцов были перечислены и его великие победы.

Будучи потомком династии Ахеменидов, в жилах которого текла только их кровь, Ксеркс родился царём и унаследовал те черты характера, которые помогали править его предшественникам и ему самому. Царственная осанка была, прежде всего, потомственной осанкой воина, способного мгновенно понять замысел противника и отразить удар.

Но Ксеркс ещё обладал ценным даром – он умел выжидать, не торопился действовать, не обдумав всех деталей и не взвесив последствий, хотя не мог избежать ошибок. Для того, чтобы удержать огромную империю в подчинении, царь умел разговаривать со всеми на нужном языке. Он хорошо знал своих вельмож и слушая то, о чем они его просили, восхваляя его, он понимал и то, о чём они не договаривали.

Ксеркс начал своё правление с больших побед. И он не был намерен останавливаться. Подданные считали его равным богу и поэтому царь должен ставить перед собой великие задачи, которые одобряет сам Ахура Мазда.

В воздухе давно уже витал дух войны. И это знали приближённые царя. После своего воцарения на престол Ксеркс хотел продолжить дело отца и покорить себе греческие города-государства. Решение царя ещё не было объявлено и неопределённость создавала напряжение, терзающее умы вельмож.

В огромном зале, где собрались его придворные, полководцы, министры, восседая на троне, Ксеркс произнёс речь, обращенную к вельможам своего царства:

– Персы! «Ныне я собрал вас, чтобы открыть мой замысел. Я намерен, соединив мостом Геллеспонт, вести войско через Европу на Элладу и покарать афинян за всё зло, причинённое ими персам и моему родителю. Вы видели, что и отец мой Дарий также снаряжался на войну с этим народом. Но его нет в живых, и ему не дано уже покарать виновных. Поэтому в отмщение за него и за остальных персов я не сложу оружия до тех пор, пока не возьму и не предам огню Афины, которые начали творить зло мне и отцу моему. Сначала они пришли в Сарды и предали пламени священную рощу и храмы. Потом всем вам, вероятно, известно, что они сотворили нам, когда мы высадились на их земле под предводительством Датиса и Артаферна. Поэтому отныне я и готов к походу на них, причём этот поход, я думаю, принесёт нам дальнейшие выгоды. Если мы покорим афинян и их соседей, обитающих на земле фригийца Пелоса, то сделаем персидскую державу сопредельной эфирному царству Зевса. И не воссияет солнце над какой-либо другой страной, сопредельной с нашей, но все эти страны я обращу с вашей помощью в единую державу и пройду через всю Европу. Но, чтобы вы не думали, что я поступаю по своему личному усмотрению, я предлагаю этот вопрос на общее обсуждение и повелеваю каждому желающему высказать своё мнение.»*

Такими словами он закончил свою речь. Вельможи были поражены тем, что Ксеркс самолично решил выступить во главе персидской армии. Он не доверил это своим полководцам. Это значило, что победа над Грецией была и его личной задачей. И многие подумали о том, что отсутствие царя даже на не очень продолжительное время можно использовать в своих целях.

Взоры вельмож обратились к Артаферну, младшему брату Дария, сатрапу Лидии, воину могучего роста, с крепкой развитой мускулатурой, проступающей под одеждой. Его лицо было суровым и в голосе чувствовалась воля, закалённая в битвах и борьбе с опасностями. Во время Ионийского восстания греками была занята столица его сатрапии Сарды и он подавлял мятежные греческие города. Он восстановил городам их законы и наложил подать в соответствии со способностью её выплачивать. Первому говорить по такому сложному вопросу было очень трудно, но Артаферн был влиятельным человеком, его провинция располагалась близко к греческим островам, и он заговорил сначала тихо, а потом его голос зазвучал громче и увереннее:

– Всем известно, что малоазийские сатрапы, несмотря на существовавшие между ними распри, всё же ведут политику, имевшую целью ослабление Афин, считая их главным врагом персов. После подавления восстания ко мне был направлен послом Гекатей из Милета, чтобы договориться о приемлемых условиях мира, и его миссия завершилась успешно. Он спросил по какой причине я не доверяю малоазийцам и озабочен тем, что ионийцы будут копить недовольство из-за потерь в поражении. Но Гекатей сказал: «Хорошо, если страдание от плохого обращения приводит к недоверию, то доброе отношение наверняка вызовет расположение наших городов к персам». Малоазийцы заверяют, что окажут поддержку царю и уверены, что на этот раз победа будет обеспечена. Ведь и Кир, и сын его Камбиз, и Дарий стремились к тому, чтобы весь мир стал единой ахеменидской державой! Великое предначертание ждет царя Ксеркса, и все прошлые победы придадут ему уверенность в новой победе!

Артаферна поддержал Гистасп – сын Дария и Атосса, дочери Кира, сатрап Бактрии.

– Царь не зря напомнил нам о восстании (500 г) в Милете под предводительством Аристагора! Хотя он проиграл, но восставшие направились в Сарды, захватили и сожгли город! Гарнизон Артафена остался жив, потому что укрылся в акрополе! Хотя позже летом около горы Эфес (498 г.) персы нанесли поражение грекам, но только через четыре года, весной (494 г.) они захватили Милет, когда осадили его с моря и суши. Семь лет потребовалось, чтобы подавить восстание! (493 г.) Это позорное пятно, и греки должны быть наказаны.

В воздухе повеяло яростью приближающейся войны. Учитывая нестабильность в империи, сатрап Египта Ахемен, брат Дария, (484 г.) назначенный со всей строгостью управлять этой богатой страной и недавно подавивший мятеж, призвал свои дипломатические способности и осторожность, и произнёс, обращаясь к верховному жрецу:

– Здесь есть человек, который знает волю богов, пусть же он огласит её!

Готовый к этому вопросу Бурхандин ответил с большой уверенностью в голосе:

– Боги дали знаки и многие предсказания – положение небесных светил, кровавые внутренности животных, приносимых в жертву, гадания на воде, магические зеркала и видения в хрустальном шаре – говорят о близкой победе и именно его, Ксеркса, –продолжал он, – ждёт эта великая победа, которая должна завершить завоевания отцов и дедов. Царский скипетр протянет рука великого правителя от Индии до Эфиопии и накроет Грецию, зажатую наступающей со всех сторон Персией.

– Реформы Солона дали равные права и больше свобод афинским гражданам. Простые торговцы, ремесленники, бедняки одержали победу над аристократами и крупными землевладельцами. Дух демократии может долететь и до персидских областей! Тогда снова вспыхнут восстания! Империя может развалиться от междоусобных войн! Этого нельзя допустить, – громко и уверенно сказал Артабаз сын Фарнака, сатрап Фригии – он был в числе людей, пользовавшихся наибольшим влиянием на царя Ксеркса.

Немного в стороне от остальных вельмож в тени колонны, стоял знатный вельможа Габриас. На его тонком лице с бледно-жёлтой кожей выделялись полукруглые и сросшиеся брови, длинные волосы были убраны под капюшон, козлоподобный взор и чёрная борода придавали его облику жёсткость, тщательно скрываемую под благодушной улыбкой. Как и у многих вельмож на поясе у него висел широкий кинжал с короткой рукояткой без гарды. Окинув взором приближённых царя, он промолчал, зная, что сейчас многим богатым сатрапам выгодна война. Но не все об этом скажут.

Габриас посмотрел сына Оретеса, ожидая, что тот скажет, но Меностан, опасаясь гнева царя, молчал. Сатрапия его отца раньше занимала огромное пространство, но сейчас осталась одна Иония. Оретес позволил себе убить царского посла за то, что получил от него неприятное известие. Габриас хорошо помнил, что Дарий был вынужден снести эту обиду, так как он сам ещё нетвердо сидел на престоле, а у Оретеса один конвой состоял из тысячи солдат. Для того чтобы отделаться от столь опасного губернатора, Дарий подкупил офицеров из свиты Оретеса, которые убили его. Он знал, что Ксеркс этого не забыл.

Опираясь на украшенную изысканными узорами позолоченную трость, седой Мемухан задумчиво произнёс:

– Во времена Дария и Кира не знали никакой демократии, теперь всё изменилось. Там, в Греции, даже женщинам даны такие права, что они командуют мужчинами и указывают им, как и с кем воевать. Если все вопросы решать на собраниях толпой народа, зачем тогда нужен царь и его советники, вельможи и князья? У них нет почитания царя и страха перед ним. Нужно навести порядок в этой стране! Царский престол Персии должен возвышаться над всем миром! Царь Персии должен быть для них богом, потому что он назначен Ахура-Маздой, а Ахура-Мазда недосягаем!

Мемухану из-за болезни разрешалось сидеть в присутствии царя и его поддерживал верный слуга. Князь пережил нескольких царей и считал, что имеет право указывать молодому царю, как ему поступать. Обширное княжество Мемухана находилось всего в трёх днях и ночах не слишком скорой езды от престольного города, но старый князь прибыл позже всех, он всегда приезжал во дворец самым последним из почётных гостей, чтобы все увидели, что ему позволено больше других.

Мемухан принадлежал к очень древнему роду и считал себя главным после царственных Ахеменидов, он был старше всех остальных князей по возрасту. Перед другими вельможами Мемухан держался, словно давал понять всем, что он царь, а не князь. Вельможа ходил по дворцу с надменным видом, опираясь на свой позолоченный жезл, как будто в его руках был царский скипетр, а не трость, украшенная драгоценными камнями, на которую он опирался, чтобы не упасть. Он был очень стар и уже не спешил, и не старался, как другие вельможи, угодить царю.

Надменность Мемухана только раздражала Ксеркса, но он принимал старого вельможу, как великого князя, хотя и не выделял его из толпы вельмож. Ксеркс был молод и не хотел возвращать старые времена, поэтому выслушивал советы старого мудреца, знавшего прежние права и законы, но не следовал им. Ксеркс понимал, что во времена Дария и Кира всё было иначе и, хотя ему достались все завоевания прежних царей, время наступило другое. Ксеркс хотел, чтобы все знали, что он царь и будет поступать так, как считает нужным.

Сатрап Фригии Фарнабаз, сын Артобаза молча слушал доводы говоривших сатрапов и сначала не вмешивался. Изящный и стройный, он выделялся благородной осанкой. Правильные черты, овал лица, окаймленный чёрными вьющимися волосами, тёмные яркие глаза, большие и глубоко прорезанные, дугообразные брови, немного не сходящиеся над переносицей, неширокий подбородок, густая, шелковистая и волнистая борода выдавали в нём природу настоящего перса. Он делал вид, что задумался, рассматривая росписи на стенах дворца и, казалось, соглашался с теми, кто уверен в победе. Но когда он заговорил, это было для всех неожиданностью:

– Вам известно и прискорбно, что два похода Дария против греков были неудачными. Надо налаживать торговлю, договариваться с греками, это выгодно.

Цари Фригии вели свой род от Фарнака и Атоссы, дочери Кира и сестры Камбиза. Отец Фарнабаза Артабаз был в числе людей, пользовавшихся наибольшим влиянием на царя Ксеркса.

Сын Артаферна, также Артаферн, известный, как один из военачальников битвы при Марафоне не удержался:

– Греки повели себя, как безумцы! Они помчались на наше войско, стремясь уклониться от стрел и задержать конницу персов. Их было в десять раз меньше, но греки схитрили! Они разделились и ударили с флангов, затем бросились к центру, восстановили расстроенные ряды его и сделали общее нападение. Нашей армии пришлось отступить, греки захватили семь кораблей и разграбили лагерь с добычей. Афиняне потеряли в бою полемарха, двух предводителей и многих знатных граждан, но их потери были меньше.

Теперь, после слов Фарнабаза, когда нашёлся вельможа, который осмелился возразить царю и придворным и высказаться против войны с греками, и Масист, брат Ксеркса, сатрап Бактрии выступил против войны, называя это намерение необдуманным шагом.

– Война подорвёт благополучие державы. В походах против Афин персы потерпели поражение. Это взбодрило греков, несмотря на распри, они могут объединиться и тогда мы можем потерять армию, – решительно заявил он.

Артобазан, брат Ксеркса, был вторым человеком в государстве. Царь дал ему высокий командный пост в армии, но брата до сих пор мучила досада, что не он стал царём. Тайный претендент на престол, он понял, что царя могут переубедить, владыка прислушивался к мнению Масиста. Подняв над головой блестящий на солнце меч, Артабазан громко заявил:

– Я не верю в единство греков! Афинский полис сейчас раздирают раздоры между демократами и аристократами! Мелкие землевладельцы не могут договориться с крупными и средними! Греция не сможет должным образом подготовиться к войне. Нам нужно не упустить удобный момент!

Но тут Ахемен, брат Ксеркса, сын Атоссы, сатрап Египта, поддержал Фарнабаза, и заявил:

– Хотя Персия во много раз больше Греции, большую часть территории она завоевала не войнами, а путём дипломатии. Персы не причиняли особого вреда городам или людям. Они побеждали войска, которые преграждали им путь.

Артабазан же чувствуя, что может наступить перевес мнений против похода в Грецию и его путь к власти будет снова закрыт, добавил весомый аргумент:

– Сейчас цель персидской армии – Афины. Греки сожгли столицу персов – Сарды, а персы должны разрушить Афины. Дарий поклялся отомстить афинянам и эвбейцам, но планы его были грандиознее – он стремился покорить всю Грецию. Нашему царю нанесено неслыханное оскорбление! Греки убили наших послов! Это предательство! Персы на это неспособны! Персы учат своих детей сохранять достоинство и говорить правду! Мы должны наказать Афинян и Спарту! Мы должны жестоко покарать греков!

В большом зале дворца стало шумно. Вельможи переговаривались друг с другом, спорили. В зале словно повисла тяжёлая напряжённая пелена. Солнце спряталось в тумане. Плато с возвышающимся на нём дворцом обступили горы, как гигантские воины, только ждущие знака, чтобы начать великое сражение.

Ксеркса распалили доводы Артабазана. Приподнявшись на троне, Ксеркс резко заявил своим советникам:

– Персы! Наше господство на востоке достигло северо-западных границ Индии, южных отрогов Гиндукуша и бассейна реки Сырдарьи. После того, как нами подавлена Вавилония все западные страны до границ Египта – Сирия, Палестина и Финикия – подчинились персам добровольно. Дарием захвачены острова Эгейского моря, Фракия, Македония и часть Индии. Кроме того, Дарий держал под контролем отдалённую северную Африку! И Персия стала величайшей империей! Вот итоги завоеваний Дария, Камбиза и Кира! Но Дарий не успел покорить Грецию, хотя до своей кончины не оставлял меча!

Вельможи загудели, кто-то громко поддерживал царя, кто-то ещё прислушивался и раздумывал. Артабан, дядя Ксеркса, старался сохранять спокойствие и подумал, что Ксерксу встать вровень с Киром и Дарием было непросто. Но Ксерксу всегда помогало умение подготавливать свои действия и выбирать подходящий момент. И он уже сделал первые шаги. Сначала он подавил восстание в Вавилоне, потом в Египте и лишь теперь заговорил о войне с Грецией. Было понятно, что он хотел завершить дело, начатое отцом. Если войны не избежать, то Ксерксу нужно заручиться поддержкой Карфагена и атаковать греков с моря. Артабану было понятно, что мир стоит на пороге второй персидской войны, от исхода которой зависит дальнейшая судьба империи, да и всего мира.

Ксеркс ждал, что скажет Артабан – его дядя, по решению которого он получил персидский трон, и Мардоний, главнокомандующий его армией. В разговор снова вступил сатрап Геллеспонтской Фригии Артабаз – сын Фарнака. Он снова напомнил о марафонском сражении и попытался убедить Ксеркса, что обстановка для проведения войны не совсем благоприятная.

Меч Мардония, украшенный драгоценными камнями, жёстко блеснул в крепко сжатой руке полководца. Его честолюбивая цель, казавшаяся совсем близко, ускользала и он решил сыграть на чувствах персов, не решающихся на начало войны. Его до сих пор считали виновным в поражении в первом походе на греков и Мардоний, убеждённый, что сможет склонить царя к своей точке зрения, громко возразил ему:

– Для заносчивых греков даже небольшая удача на Марафоне – это великая победа, но для персов – неприятная неудача. А потеря флота из-за разыгравшейся стихии у Афонского мыса – просто досадное недоразумение.

Артабану уже не помогло его обычное спокойствие, он не выдержал и стал возражать:

– Сражение было проиграно, и теперь греки уже не боятся персов! В Афинах большим влиянием стал пользоваться политик Фемистокл. Надо сказать, он талантливый и энергичный и спасение Греции он видит во флоте. Недавно в Аттике открыли богатое серебром месторождение, и Фемистокл предлагает доходы от его разработки потратить на постройку военных кораблей. Похоже, что греки готовятся ожесточённо защищать свою родину и независимость.

Ахемен, который должен был возглавить морские силы, начал возражать, но Артабан строго посмотрел на него и продолжал:

– Большая часть нашего войска состоит из подневольных наёмников, армия разнообразна, нет единого вооружения. Каждый воин в тяжёлых защитных доспехах сражается, как сам может. Греки всё же лучше вооружены и обучены. Хотя в храбрости и силе персы не уступят эллинам, они не могут равняться с греками в боевом искусстве. Приготовления к войне займут много времени, слухи о наших планах распространятся, и греки смогут лучше подготовиться к обороне.

Постепенно царь успокоился и без возражений выслушивал вельмож. Дарий научил его не выдавать своих чувств и сохранять доброжелательный вид. Он понимал, что высказываясь здесь вельможи преследовали свои цели. Сейчас они думали о том, кто останется управлять империей в отсутствие царя, когда он отправится на войну и что можно успеть сделать для своей сатрапии в это время. Здесь останется Атосса, его мать, и его дядя Артабан, они будут управлять империей.

*Геродот. История.

Для увеличения картинки надо дважды кликнуть на фото.

2009 г.

Продолжение книги 2 "Накануне войны" можно посмотреть здесь https://proza.ru/avtor/orchudeya