** * **

    Так уж случилось, что пару раз его записали Феодором, пару раз – Феофилом. Родителей своих парнишка не знал, сызмальства при монастыре жил. Рыбку ловил на речке, скотину помогал пасти. Отец протодиакон обычно звал его Федькой, пару раз даже Феденькой. Больше всего любил Федька помогать иконописцам краски разводить. Чуднó получается – вроде и лазоревая краска, а свет под другим углом упал – и она зеленью отливает. Тут, как говаривал горбоносый седой Афоня, «главное – колóр навести». Афоня, хоть всю жизнь был простым служником и редко когда больше полтины имел за душой, привечал мальчишку – то дудочку вырежет ему, то припасённое откуда-то стекло увеличивающее подарит. Учил грамоте, звал по-своему – Филей, учил куском угля на доске или на холстине какой ненужной эдакое что-нибудь рисовать. Нередко, когда они вдвоём ходили рыбачить на дальние озёра, Афоня, поставив удочки, быстрыми движениями угля зарисовывал красивый вид – то берёзу и белку на суку, то дятла на сосне… Один раз даже кошку здоровую пятнистую – рысь – нарисовал. Два раза её Филя с Афоней случайно видели, а рисовал Афоня по памяти, и здорово. Эту манеру – носить с собой куски угля и сложенные вчетверо холстины или даже обрывки пергамента – Федька тоже перенял у Афони. Монастырь-то был не шибко богатый, трудниками и крестьянами при нём душ сорок или даже побольше трудились, а пятеро монасей иконописью занимались, даже из Лавры из самой Сергиевой архимандриты приезжали за иконами, или бояре из Ярославля или Твери. Федька и иконописцам помогал – где разрешали, детали костюма прорисовывал. Один раз даже парсуну* отца протодьякона, когда тот ругал одного послушника, нарисовал – уж больно смешно нос и верхняя губа у дьякона морщились. Отец протодьякон увидел тот портрет, нахмурился. «Ох, сейчас перепадёт мне!» - мелькнуло в мыслях. Но… погладил бороду протодьякон раза два, и вроде как хмурость смыл с лица. Улыбнулся и показал рисунок иеромонаху Геннадию, старшему из иконописцев. Тот рассмеялся:
- Ты глянь-ка, один в один! И нос, и глаза… Мальчонка, что ль, постарался? Федька, ты писал?
- Я, - парнишка наклонил на всякий случай голову, но чуял, что гроза стороной пройдёт.
- Вострый глаз у тебя, всё усмотрел! – иеромонах сунул руку в карман подрясника, достал пряник и пару алтынов. – На, держи. А ты, отец протодьякон, посмотри, где обрывочки холста или бумаги в четверть этак размером найдёшь, и давай рисовальщику потихоньку, чтоб каждый день хватало. Талант это от Господа, а талант взращивать надо.
- Будет исполнено, - прогудел протодьякон.
С тех пор Федька то перерисовывал роспись со стен, то какие сам виды по памяти или с натуры рисовал, божью коровку на травинке или пчелу, например. То три, а в иной день и семь рисунков выходило. Правда, бывали и такие дни, что ничего не шло. Но тут отец Геннадий или Афоня успокаивали его, мол, такое тоже бывает. И отправляли или рыбку половить, или ягод и грибов пособирать.
А уже когда рыжий лист стал землю ковром закрывать, да заморозки ночные приударили, отвёл отец Геннадий Федьку к эконому и велел справить подрясник добрый суконный, шубейку и сапоги.

(продолжение следует)
* парсуна - портрет (устаревшее слово)