— Варпет Ованес, ты тут, что ли? — Вараздат без стука толкнул тяжёлую дверь.

Мастер вздрогнул и от неожиданности выпустил из рук тяжёлый свёрток. Какое-то время мужчины молча ползали по грязному, давно не метёному полу, собирали инструменты.

Варпет, лишь несколько минут назад отстучавший на новом надгробье недостающий завиток виноградной лозы, заново упаковал свой инвентарь и только после этого мрачно поинтересовался:

— А ты что на кладбище забыл в такой час?

— Да вот решил дорогу срезать, — не вдаваясь в подробности, объяснил Вараздат.

Мастер молча кивнул. Угрюмый, неразговорчивый, он никогда не ввязывался в праздные разговоры. Все вокруг считали его высокомерным, побаивались, но и уважали. Ведь не приведи Господь обидеть варпета. Либо останешься вовсе без надгробья, либо с таким, из-за которого пожалеешь, что умер.

Варпет Ованес был для всех вроде небожителя. Шутка ли, ведь именно он в конце концов увековечивал своих односельчан, в положенный час покидавших бренную землю. Для кого-то было достаточно только выбитой на граните информации о том, кто и в каком возрасте обрел вечный покой, другим было принципиально указать, насколько искренне скорбят родственники об усопшем.

Варпет Ованес выполнял заказы добросовестно. Хотя иногда вносил некоторые коррективы, когда не в меру разыгравшаяся фантазия приехавшего с заработков любящего сына, предлагала изваять над фигурой отца — пропойцы, гуляки, в молодые годы нещадно колотившего свою быстро увядшую жену — парящего ангела, который будет охранять его последнее пристанище.

— Это технически невозможно, — объяснял мастер, — с нашими ветрами, и резкими перепадами температуры ангел через год-другой рухнет на памятник.

— Ладно, — соглашался любящий отпрыск, которому заработанные деньги отчаянно жгли карман, — тогда сделай так, как здесь, — доставал он из нагрудного кармана фотографию вождя мирового пролетариата, указывающего путь в светлое будущее. — Только лицо пусть будет подобрее, и рукой чтоб в сторону нашего дома показывал.

Варпет Ованес уже несколько минут поглядывал в сторону незваного гостя. Обычно мастер после всех дел вынимал из висящего на гвоздике у двери пиджака крепкие папиросы, садился на кушетку, отряхивал с ладоней каменную крошку и закуривал, медленно выпуская едкий дым через ноздри. Привычно окидывал взглядом мастерскую, где всё было на своих местах. Прокручивал в голове прошедший день, расстроенно почёсывал нос, вспоминая лишний скол, который никто не заметит, но всё равно обидно. И только докурив, перебрасывал через плечо тяжёлую сумку с инструментами, гасил свет, запирал дверь на висячий замок — не от воров, а от отбившейся от стада скотины — и отправлялся домой. А теперь принесла нелёгкая этого Вараздата. Стоит посреди комнаты — ни туда, ни сюда.

— Ты сейчас домой? — Ованес нарушил молчание. — Или здесь какие дела остались?

— Где? — встрепенулся Вараздат.

— Ну тут, на кладбище, — махнул рукой варпет.

— Упаси, Господи, — прошептал Вараздат. — Домой, конечно.

— Ну тогда пошли, что ли.

Закурили по дороге. Шли молча. Потом Вараздат не выдержал:

— Я же вот зачем в город ездил. Нашей Бавакан хотел подарок купить.

— А Бавакан — это кто? — неожиданно для себя поинтересовался варпет Ованес.

— Внучка, — вздохнул Вараздат.

— У которой из твоих дочерей так много девочек? — удивился варпет.

— Это у сына, — тихо ответил дед.

— Так он же совсем недавно женился. — Ованес ничего не понимал. — Когда успел? Или я что-то путаю?!

Вараздат смял в руках окурок, в сердцах бросил его под ноги.

— Ничего не путаешь, Ованес джан.

И дед начал рассказывать варпету всё, что волновало его, начиная от самого рождения внучки, включая историю со злополучным холодильником, и до событий последних дней. Ованес слушал вполуха. Он вспомнил: пару лет назад в деревне, действительно, поговаривали, будто в семье Вараздата, вроде, увечный ребёнок родился. Однако мастера надгробных дел проблемы живых мало волновали.

— И ты понимаешь, — Вараздат дёрнул Ованеса за рукав, — ребёнок… девочка… а так и сказала: «не нужна мне ваша кукла».

— Может, кукол не любит, — больше из вежливости предположил мастер.

— Почему не любит? Есть у неё куклы. Одну, лысую и страшную, — так, вообще, всюду с собой таскает. А вот немецкую, новую — в платье красивом, в коробке — не захотела.

Ованес усмехнулся в густые усы: хорошо, что никто не слышал, о чём говорят два немолодых, и вроде, не очень глупых человека.

— Наверное, не понравилась? — вставил он.

— Как могла не понравиться? — возмутился Вараздат. — Знаешь, каких денег стоила?

— Ну тогда почему? — варпета начал утомлять этот непрошенный попутчик.

— Так кто ж её знает, — Вараздат достал из кармана курево и протянул собеседнику. Тот не отказался. — Маленькая ещё, толком и не разговаривает, — Ованес чиркнул спичкой и прикрыл пламя от ветра ладонью. Затянулись. — Вот я и решил ей пока копилку купить, — продолжил Вараздат. — С каждой пенсии буду её пополнять. Со временем, глядишь, приличная сумма набежит.

— Что ж, хорошо придумал, — варпет протянул руку, чтобы проститься.
Но Вараздат, словно не заметил этого жеста.

— Придумал-то хорошо, да вот нормальной копилки нигде нет. Все магазины обошёл — и ничего. Всё какая-то ерунда, одна страшнее другой.

— Ну купил бы ей другую игрушку. Много ли ребёнку надо?! — варпет Ованес перевесил тяжелую сумку с инструментами на другое плечо.

— Так ей и другая не понравится, — резко ответил Вараздат. — Я вот, что думаю, — он прочистил горло и продолжил гораздо тише, почти шёпотом: — О той, немецкой кукле другая девочка мечтала. А моей Бавакан чужая мечта ни к чему.

Где-то надсадно брехала собака. Порыв ветра приносил сладковатый аромат свежего коровьего навоза — это хозяйки чистили стойла после вечерней дойки. На небе мигали первые огоньки.

Варпет Ованес опустил сумку на землю. Даже собака замолчала на мгновение, настолько странно прозвучали эти слова о мечте — ускользающей, нереальной — в сравнении с этой приземлённой, смиренной и, вроде бы, понятной жизнью.

— Вот поэтому и хочу подарить ей копилку. Чтобы потом сама свою мечту исполнила, — Вараздат совсем смутился. — Пойду я.

Мастер удержал его за локоть.

— А знаешь, я, наверное, могу тебе помочь.

Вараздат посмотрел на него из-под густых бровей.

— Я сам сделаю для твоей внучки копилку. Нет, — воодушевился он, — не просто копилку, а шкатулку с прорезью для монет. У меня и инструменты для резьбы по дереву сохранились. Я же не всегда надгробья делал. С дерева начинал.