Часть 9

Глава XXIII

Посреди Карибского моря на рифере «Фламинго» произошло ЧП: у грека – главного механика случилась прободная язва желудка.
Из Пуэрто-Рико был срочно вызван вертолёт, на который, когда он завис над судном, главмех был высажен, а судно продолжало своё движение дальше, по назначению, без него. Машинную команду временно возглавил грек - второй механик.

Это был уже второй случай такого рода на памяти Тимура: однажды с судна на котором он работал уже приходилось высаживать члена экипажа, причём, старшего механика, точно с таким же диагнозом, но тогда это происходило у канадских берегов, также экстренно вызывали вертолёт и с ним отправляли больного в порт Галифакс.

После этого случая, взбудоражившего команду, жизнь судовая опять потекла в обычном порядке.
У «Фламинго» была довольно сильная машина, мощностью в семнадцать тысяч лошадиных сил, но поскольку, была она уже далеко не новой, то частенько в ней происходили поломки и механики, время от времени, просили, посреди океана, разрешения у вахтенного штурмана - лечь в дрейф, для их устранения. Но бывали случаи, правда очень редко, когда из-за каких-то неисправностей машину останавливали (или она сама останавливалась) внезапно, как это было описано в первой главе (тогда, чуть не произошла авария при заходе в шлюз Панамского канала).

Машинной команде – Тимур это видел – доставалось на судне изрядно: на кофетайм (был для этого мероприятия на судне отведён отдельный салон) мужики приходили в комбезах, вымазанных «с головы до пят», лишь один главмех важно щеголял в белоснежном комбинезоне и раздавал указания своим подчинённым.

Хорошо, если в момент отказа главного двигателя погода была штилевая, но, если штормило, то судно разворачивало лагом (бортом) к ветру и всем приходилось не сладко, особенно, занимающейся ремонтом машинной команде – бортовая качка валила людей с ног, что усложняло ремонтный процесс.

Поработав в греческой судоходной компании, в той, которой принадлежал «Фламинго» (а потом, после «Фламинго» ещё в одной), Тимур убедился в том, что греки – жуткие «экономисты», в том смысле, что экономили на всём: на деньгах, выделяемых на питание команды, спецодежде, инструментах, качественном ремонте, запчастях.

Но на фоне такой, вот, скупости, поражал тот факт, что на моющих средствах греки не экономили совершенно! Это было необъяснимо, но раз в неделю мессбои разносили по каютам экипажа туалетное мыло, стиральную пасту, туалетную бумагу в количествах в два-три раза, превышающих потребности экипажа.

У всех подкоечные ящики были забиты этим добром и, при заходах в южноамериканские порты, моряки часто меняли моющие средства у аборигенов на фрукты, спиртное или красивые ракушки.

На этом переходе капитан на вахте Тимура появлялся относительно редко. Зайдя, порой, смотрел метеопрогноз, проверял на навигационной карте направление прохождения очередного циклона, пройденное расстояние, и уточнял со штурманом предполагаемое прибытие в порт назначения.

Однажды, когда «Фламинго» уже достиг Ла Манша, кэптен Джёч затеял с Тимуром разговор, но, на этот раз не о качестве груза, а о переходе из Северного моря на Балтику.
- Как вы считаете, - спросил он Тимура, - как нам лучше перейти из Северного моря в Балтийское: Кильским каналом или балтийскими проливами? (Чтобы попасть из Северного моря в Балтийское, надо последовательно миновать проливы Скагеррак, Каттегат, затем: проливы Малый или Большой Бельт, или пролив Зунд).

- Конечно проливами! – Отвечал Тимур.
- А почему не Киль-каналом? – Спросил Георгиос - ведь экономия во времени составит сутки! Даже больше!
- А вы когда-нибудь проходили этим каналом? – Спросил капитана Тимур.
- Нет, - отвечал капитан, - был на Балтике один раз всего, несколько лет назад, у нас тогда портом назначения был Калининград. Но тогда мы шли проливами.

- А я не раз проходил этим каналом, - сказал Тимур, - и в качестве капитана тоже. И я хочу вам сказать, что с нашей ненадёжной машиной туда лучше не соваться. Откажет где-нибудь посреди канала, как в Панамском, въедем, не дай бог в какой-нибудь бык моста и, тогда, никакой арбитраж уже вам не поможет – такие убытки накрутят, что - «мама не горюй!».

- Мне не нравится, сэконд, что вы такого мнения о родном корабле! – Сказал Георгиос. – Не понимаю я вас! Как это можно: служить на судне, в надёжности которого не уверен? В Панамском канале – то был непредвиденный отказ главного двигателя. Такое может случиться на любом судне, вот и у нас произошёл тот редкий случай!

Тимур пожал плечами и промолчал, при этом подумав: «Придуривается он, что ли?».
Капитан ушёл в радиорубку, потом опять вернулся в ходовую и спросил, вдруг, Тимура:
- Ну, вы довольны, сэконд, что идём в Питер? Супруге сообщили, чтобы приехала встретить, от вашего дома, ведь, не очень далеко?

- Сообщил, надеюсь – встретит, - сказал Тимур, и, попутно, спросил: - ну что, мистер кэптен, выходит, начальство претворило в жизнь мою идею по поводу фрахта на бывший СССР?

- О чём вы говорите, сэконд? Какая ваша идея? – возмутился капитан, - это мне пришла мысль в голову подсказать руководству, тем более я знал, что у нашего коммерческого департамента есть «завязки» в Санкт – Петербурге! И вот ещё: я принял решение следовать Кильским каналом, так что, извольте сделать соответствующую прокладку курсов по Северному морю до входа в канал и после выхода из него - по Балтике до Питера ! – приказал сердито капитан и покинул мостик.

Глава XXIV

Приняв лоцмана и двух рулевых Киль-канала (а по правилам канала на крупнотоннажных судах рулевые должны быть канальные), пройдя шлюзование у города Брунсбюттель, «Фламинго» двинулся по каналу, протянувшемуся на 98 километров по германской территории с юго-запада на северо-восток до пригорода порта Киль – Хольтенау.

И, где-то, примерно посреди канала произошло то, чего опасался Тимур: отказала машина!
Причём, произошло это на вахте Тимура, в дневное время. На мостике, кроме Тимура , лоцмана и рулевых канала присутствовал и кэптен Джёч. Судно небольшим прижимным ветерком понесло на торчащие в этом месте у кромки канала деревянные сваи.
Тимур, не дожидаясь команды капитана, как на автомате, «сыграл аврал» колоколом громкого боя, тут же вызвав по трансляции боцкоманду на палубу, сделал капитану знак большим пальцем вниз и вопросительно посмотрел ему в глаза.
Капитан кивнул и Тимур буквально скатился вниз по трапам, выскочив на верхнюю палубу в районе второго трюма, где боцман с матросами уже тянули швартовый конец.
Тимур сходу включился в работу. Подтянув гашу (петлю на конце) швартова к бортовому клюзу, моряки пропустили его через клюз, и придержали, пока матрос Влодек перебравшись через фальшборт и повиснув на этой гаше не нащупал ногами одну из свай, к которым уже прижало судно левым бортом и оно потихоньку сдрейфовывало назад, где эти сваи кончались и существовала вероятность навала на каменную стенку канала.
Тимур лично страховал Влодека и после того, как тот набросил гашу на одну из свай, моряки, закрепив конец на кнехте, помогли тому забраться на борт.

Тимур глянул вверх: капитан с крыла мостика сделал ему знак, что пока одного швартова достаточно и позвал на мостик.
На мостике немец-лоцман выражал своё недовольство капитану, заявляя, что, если в кратчайшее время машину не запустят или, если такой случай повторится ещё раз, то он доложит о происшествии порт-контролю и судно будет задержано и поставлено к аварийному причалу, где начнутся разбирательства по полной схеме и всем, как говорится, мало не покажется.

Капитан выглядел весьма обеспокоенным, даже побледнел, но не прошло и двадцати минут, как героическая машинная команда запустила главный двигатель, матросы сбросили конец со сваи и выбрали его на борт, а «Фламинго» сначало самым малым ходом, а потом всё быстрее и быстрее двинулось по фарватеру канала, достигнув, наконец, необходимой канальной скорости.

Затем, судно прошло оставшуюся часть канала без происшествий; по выходу из канала произошла высадка канальных рулевых и смена лоцманов в Хольтенау и «Фламинго», пройдя около двух часов по заливу до Кильского маяка и, высадив около него лоцмана на лоцманский катер, продолжил своё движение дальше, уже по Балтийскому морю, самостоятельно.

Ещё через двое суток перехода рифер «Фламинго» ошвартовался в торговом порту Санкт-Петербурга .
На борту вовсю работала комиссия: таможня, пограничники, санитарные власти, когда старпом вызвал Тимура в свой офис.
Зайдя к Аполлону, Тимур увидел следующую картину: старпом сидел за своим письменным столом, а напротив него сидела и строила ему глазки миловидная женщина – врач санэпидстанции порта, входившая в состав комиссии, оформлявшей приход судна в порт.

Аполлон молодецки топорщил усы и иногда ей подмигивал. Между делом, он предъявлял ей для просмотра бумаги: международные судовые медицинские свидетельства и сертификаты , медкнижки экипажа и прочую документацию по медицинской части, поскольку на судах, где отсутствует медицинский работник, его обязанности исполняет старший офицер, который раз в пять лет проходит трёхнедельное обучение по оказанию неотложной или первой помощи и, в случае чьей-нибудь болезни, во время нахождения судна в море, эту помощь больному оказывает, руководствуясь при этом специальным пособием для моряков.

Глазки у обоих, как заметил Тимур, характерно блестели и по всему видно было, что после оформления прихода, вполне вероятно, последует неофициальное продолжение этого знакомства.

«Ну, Аполлон, ну сукин сын!», - подумал Тимур, но тут старпом сделал серьёзное выражение "морды лица" и подозвал Тимура подойти к ним поближе.
- Знакомьтесь, Валентина, это наш второй офицер, ваш соотечественник, между прочим, - представил Аполлон Тимура докторше.

- Очень приятно – Валентина, - кокетливо улыбнулась женщина Тимуру.
- Взаимно – Тимур, - ответил тот, и вопросительно посмотрел на старпома.

- Вот что, Тимур, - сказал Аполлон, - Феликс подготовил судовую роль для посетителей, возьми её и, как пройдём все формальности, топай на проходную порта: там находятся в ожидании жёны – твоя и электромеханика. Сходи встреть их и проводи на судно. Ну и Андрея, полагаю, надо предупредить. Если он не занят, можешь взять его с собой.

По-окончании работы комиссии, Тимур, предупредив Андрея, спустился на верхнюю палубу, собираясь сойти на причал и двинуться к проходной, столкнулся на выходе из надстройки с боцманом Казимежем.
Кивнув ему, Тимур намерился идти дальше своим путём, но тот придержал его за рукав и сказал:

- Слушай, сэконд, к тебе, ведь, жена приехала, так?
- Ну, приехала, а что?
- Мы тут трюма начинаем открывать, стрелы настраиваем, а у тебя, получается – жену встретишь и сразу вахта начинается, шесть часов! Давай, встречай супругу и не заморачивайся: я готов тебя подменить на эту вахту, мне ведь все дела эти знакомы: грузовые стрелы настроим, откроем трюма и твиндеки, а если, вдруг, какие вопросы возникнут, то я тебе позвоню в каюту. Но, думаю, всё обойдётся!
- Спасибо, Казимеж, - Тимур пожал руку боцману, - век не забуду! С меня причитается!

Боцман, лишь, рукой махнул и только Тимур ступил на верхнюю площадку парадного трапа, как к нему подскочил Феликс:
- Тимур, погоди секунду!
- Так, чувствую, сегодня жену мне встретить не дадите, - пробурчал Тимур, - ну чего ещё?

- Слушай, кэп в ярости! Постарайся на глаза ему не попадаться, по-возможности!
- А что случилось?
- Ты ведь знаешь, что при заполнении судовых ролей на приход, в них вносятся данные с сименсбуков экипажа всех, кроме греков – греки, хотя и имеют сименсбуки, вносят данные лишь со своих паспортов?
- Ну и что?

- А то, что это дело в Питере, да и в Прибалтике, вообще, не «канает»! В других странах проходит, а тут-нет! И по этой причине с судна сходить им запрещено!
А кэп орёт, что он – сын греческого коммуниста, пострадавшего от «чёрных полковников», а ему запрещают посетить «колыбель революции», вместе с другим греческим пролетариатом с революционного рифера «Фламинго»!

- Ну, так, собери у них сименсбуки и переделай судовые роли, в чём проблема? – спросил Тимур.
- Да в том-то и дело, что у них, в Греции, налоговая отслеживает работу моряков в частных судоходных компаниях по записям в сименсбуках, а, коль записи нет, то и налог платить не надо. Андестенд?

- Ну понятно, теперь. Чую, отольётся нам теперь с тобой, Феликс, это дело... И что, нет никакого выхода?

- Да агент пытался связаться с генералом – здешним главным погранцом, чтобы тот, в виде исключения, дал «добро» на увольнение на берег наших греков, так сегодня пятница, уикенд и генерал свалил к себе на дачу на карельский перешеек и связи с ним нет. Так что, молим Господа, чтобы в понедельник, хотя бы, их выпустили на берег, иначе за эту стоянку Джёч нам все кишки вымотает, как «особо приближённым».

- Ну ты меня обрадовал! – грустно сказал Тимур и пошёл встречать жену к проходной порта, а вслед за ним уже грохотал по парадному трапу электромеханик.

( Продолжение следует )