«Борей», не новая, но еще крепкая бригантина, была оснащена восемью парами весел. Команда насчитывала сорок человек. А вот вооружение — шесть вертлюжных трехфунтовых пушек, — по мнению Арно было недостаточным, чтобы отбиться от пиратов. Он даже завел разговор с Миландосом, но тот недовольно буркнул, что до сих пор Странник их миловал. Арно пожал плечами — миловал, так миловал.

Впрочем, плавание шло даже удачнее, чем ему представлялось: штиль не захватил корабль в удушливый плен среди Сарадских островов, и команде не пришлось гнуть спины на веслах. И посему настроение на борту бригантины царило благодушное. И даже лицо капитана, хмурое в начале плавания, разгладилось.

В отличии от угрюмых контрабандистов, матросы Миландоса были по-южному говорливы, безалаберны и не сторонились нового штурмана. Сыграло роль и то, что его не относили к «благородным», и даже капитан предпочитал не допытываться, кем на самом деле является Фальго, особенно убедившись, что тот знает свое дело. Арно быстро — быстрее, чем ожидал — свыкся и с простотой в общении, и с выбранным именем. Он отпустил бороду и даже внешне теперь мало чем отличался от остальных: бронзовый загар, парусиновые штаны до щиколоток, башмаки и синяя блуза. Одежда не стесняла движений и казалось ему куда удобнее офицерского мундира.

Бездонное небо и яркие краски Срединного моря завораживали, манили неведомой ранее, шальной свободой. Временами ему казалось, что иной жизни у него не было. Шпага, завернутая в плащ и обвязанная бечевкой, лежала на дне рундука в его крошечной каюте. Открывая крышку, Арно касался свертка, слово напоминая себе, что он все еще Арно Брикасс, из древнего рода Брикассов.

Утром четвертого дня впередсмотрящий закричал, что видит землю. Арно взошел на нос: протяженная береговая линия вырисовывалась впереди, восходящее солнце подсвечивало башни огромного города на холме.

"Из Джинеры до звезд ближе", - эта фраза вошла в присловье как олицетворение достатка и удачи. Выгодное расположение - на пересечении дорог, соединяющих восток юг этруррского полуострова с остальным Орнеем, вместительная гавань в бухте Медзалуна, Полулунной, где могли стоять одновременно до полусотни больших кораблей в сочетании с традиционно прагматичной политикой джинерских дуков позволяли Джинере уже три века являться самым влиятельным городом в Этррурском Альянце.

Около полудня бригантина бросила якорь на внутреннем рейде Джинеры. От берега отошла шлюпка, и вскоре на борт, отдуваясь, поднялся таможенный чиновник, важный, как сахрейнский эмир. Близоруко прищурился, читая коносамент, который с поклоном протянул ему Миландос. Арно заметил таллеру*, мелькнувшую меж пальцев капитана и перекочевавшую к таможеннику. После чего тот извлек из кармана деревянную бирку и вручил ее Миландосу. Формальности были улажены.

Брикасс хмыкнул и, отвернувшись, стал смотреть на город. Белостенные домики лепились друг к другу, взбирались по склонам Гранде-Коллины к стенам, опоясывавшим Читтавеккья, где селились аристократы и богатейшие купцы. На самой вершине высилось величавое Палаццо д'Аурора, утопающее в темной зелени сада. Резиденция джинерских дуков. Здание, построенное из розового карерского мрамора, представляло из себя квадрат с высокими угловыми башнями и внутренним двором. Стрельчатые окна, эркеры и резные балконы — дворец считался одним из красивейших во всем Орнее.

— Фальго, — раздался голос Миландоса. — В расчете!

Арно оглянулся на капитана. В руках у того был кожаный мешочек.

— Но я бы тебя и на обратную дорогу взял. Человек ты дельный. Что сам думаешь? Через неделю загрузим товар, а пока гуляй да девок тискай.

Что он думал? Пожалуй, отцу, для которого фамильная честь была превыше всего, и в кошмаре не привиделась бы подобная сцена. Оставалась надеяться, что свет Предела застит ушедшим дела мирские.

— С тобой пойду, капитан, — ответил Брикасс, ловя кошелек.

— Вот и лады. Лучшие — в «Розовом бутоне», — Миландос подмигнул. — Скажешь, что от меня, маман скидку сделает.

***

На берег с ним увязался Микеле Ринетти, старший матрос, который был родом из Джинеры. Арно не возражал против компании коренастого этррури. Микеле начал с того, что привел его к «Розовому бутону». Стоящая на пороге размалеванная девица зазывно улыбнулась им и обнажила грудь. Арно отвел взгляд и шагнул прочь. Он был уверен, что матрос останется в борделе, но тот спросил:

- Не по нраву, что ль? Давай, отведу тебя к своим. Матушка фьорентину** готовит - ум отъешь.

Проталкиваясь сквозь пеструю толпу, наводняющую припортовые улицы, Арно невольно вспоминал предыдущее посещение города. Ничего не изменилось и - изменилось все.

Улица вильнула, и на повороте они чуть не столкнулись с паланкином, несомым четырьмя дюжими носильщиками в богатых ливреях. Рядом шел стражник в куртке из плотной бычьей кожи и шлеме, вооруженный тесаком и этррурским кнутом, коим, как было известно Арно, отдельные умельцы могли с равной легкостью смахнуть слепня с уха коня или перебить позвоночник человеку.

- Прочь с дороги!

Микеле с поклоном попятился, а в Арно будто распрямилась яростная пружина. Он надменно вскинул голову.

- Фальго, не дури, не видишь -кто?! - дернул его за рукав Микеле.

На дверцах паланкина пламенели три красных лепестка в синем круге — герб дука Конти, такой же знак был нашит на куртку стражника. Тот положил руку на рукоять кнута:

- Кнутом погладить?

Возле них понемногу собирались люди, держась, правда, на почтительном расстоянии.

- Джинера перестала быть вольным городом? - громко спросил Брикасс.

Стражник побагровел и шагнул к нему. В воздухе раздался свист, однако Арно гибко отклонился назад и влево, и граненный наконечник чиркнул по стене дома.

- Северино! - Отдернулась занавеска и из паланкина выглянула девушка. - Что происходит?

Стражник потупился:

- Оборванцы, дона Лара.

- Разве дуки Джинеры уподобились солнцеликому эмиру Эль-Аяту,чьи подданные лобызают оставленные им в дорожной пыли следы?

Девушка гневно свела брови: слова Арно ей не понравились. А он в упор разглядывал ее.



нейроарт от Наталии Медянской (Лара здесь без чадры, но в дальнейшем носить ее и не будет)

Шелковая чадра закрывала ее лицо до черных, оттененных длинными ресницами, глаз; под полупрозрачной тканью можно было различить точеные скулы и пухлые губы. На плечи из-под золотого обруча струились вьющиеся волосы, тонкие пальцы сжимали костяной веер.

Но яркая красота доны Лары не тронула Брикасса.

- Должен ли и я припасть губами к камням мостовой, благородная сьера?

- Нишкни! - прошипел Микеле. - Простите моего товарища, сиятельная дона, он чужеземец...

- Видимо, те земли населены дикарями! - резко произнесла та.

- Дикари чтут установленные ими для себя обычаи, — не остался в долгу Арно, - в отличии от...

Микеле наградил его чувствительным тычком в бок, а стражник взревел, вновь занося кнут.

- Стой, Северино! - велела дона Лара. - Я прощаю этого человека. Он и вправду прибыл издалека, так пусть знает великодушие джинерских дуков.

- Аве дук Конти! - послышалось из успевшей собраться толпы.

- Кланяйся! - рявкнул Северино.

Арно поклонился с безукоризненной учтивостью, которой позавидовали бы придворные шаркуны в Аридже, и, выпрямившись, с ноткой иронии произнес:

- Аве, дона Лара.

Девушка, ничего не ответив, откинулась на стенку паланкина и стукнула сложенным веером, подавая сигнал двигаться вперед.

Северино, сматывая кнут, смерил Арно угрюмым взглядом:

- Я запомню тебя, чужеземец.

- В тебя Запредельная Тварь вселилась, а, Фальго? - зло бросил Микеле, когда они отошли на несколько шагов. - Повезло, что это старшая дочь сиятельного дука, ее мать тоже была чужеземкой. А если бы оказалась его нынешняя жена или еще кто... поркой бы не отделался.

Брикасс оглянулся на удаляющийся паланкин.

- Повезло, - усмехнулся он.

- Рисковый ты... - продолжал бубнить Ринетти, - Но со стражей дука шутки плохи. Так что давай-ка быстро к моим, а потом на «Борей». Нечего тебе по городу шляться.

* двойная крона

** бифштекс на косточке

***

Несмотря на предостережение Микеле, Арно выбирался в город. Джинера полюбилась ему еще в прошлый раз: тонкий аромат пиний, все оттенки розового и лилового цветущих олеандров и азалий, неистовое солнце, журчание фонтанов на площадях и протяжные крики продавцов свежей воды. Но теперь город открывался ему и с другой стороны — переулки, где стравливали свирепых огненно-рыжих эррурских петухов. И поединок между двумя яростными птицами нередко заканчивался не менее яростными драками их хозяев. Харчевни, куда не заглядывали «благородные», и где подавали умопомрачительные пончики, жареные в свином жире, а полуголые зингарские танцовщицы отплясывали прямо на сдвинутых столах под аккомпанемент кастаньет и тамбуринов и гортанные выкрики. Заходил он и в Читавеккью, хотя к Палаццо д'Аурора все же не совался. Ринетти, с кем у него сложились приятельские отношения, ворчал, что из-за прекрасных глаз доны Лары Фальго сам пропадет, и его под кнут подведет, но почти всегда сопровождал товарища.

Арно отшучивался, приглашая Микеле на свадьбу. Но вовсе невозможность еще одной встречи с красивой дочерью дука влекла его в аристократические квартал. Произошедшее наглядно показало пропасть, отделившую его от прежнего мира, и глухая тоска поднималась в душе...

Однажды Ринетти неодобрительно спросил, указывая на пиррскую татуировку:

- Зачем тебе это? Ты же не из дикарей.

- Они не дикари.

- Ну да, слыхал я твои дерзости. Ох, не прост ты, Фальго, не прост...

Через седмицу, как и говорил Миландос, бригантина с грузом специй и оливкового масла отправилась в обратный путь. Брикасс обратил внимание, что капитан был сильно не в духе: то поносил всех и вся последними словами, то закрывался в каюте с бутылкой виноградной водки. Ринетти, у которого Арно поинтересовался насчет дурного настроения капитана, пробормотал нечто маловразумительное. Напряжение нарастало, выливаясь в потасовки среди команды.

На второй день «Борей» достиг Сарадской цепи. Они лавировали межу крошечными островками, идя лишь под фоком и триселем. Солнце стояло почти в зените, когда марсовый заорал:

- Парус слева по носу!

Матросы из палубной команды оборачивались и замирали, глядя,как из-за лежащего в четверти лиги островка выдвигается шебека под полосатыми желто-красными парусами.

«Сахрейнские пираты!» - пронеслось в голове Арно. - «Так близко от Этррури?!»



Шебека шла им наперерез, но он прикинул расстояние и направление ветра: у них еще была возможность вырваться в открытое море.

- Капитан, проскочим! - крикнул он.

Однако стоящий на корме мрачный Миландос только мотнул головой:

- Лечь в дрейф!

Брикасс на миг растерялся, ведь купцы использовали малейший шанс для бегства, понимая что им не выстоять в бою с хорошо вооруженными сахрейнцами. И тем более, что «Борей» был достаточно быстроходен. Но капитан, судя по всему, собирался сдаться.

- Мы проскочим, если ты прикажешь добавить парусов!

Миландос поморщился:

- Тебя это не касается, Фальго.

Они что, не знают, что их ждет? Арно огляделся и заметил на лицах странную покорность. Похоже, напротив, это он чего-то не знал. Ринетти с другого конца палубы делал ему отчаянные знаки, призывая молчать. И все-таки он попытался еще раз:

- Посади людей на весла! Или в рабство захотелось?

- Здесь я отдаю приказы! - рявкнул Миландос.

Пока они спорили, шебека приблизилась, отрезая им выход в море. Матросы уже брасопили к ветру паруса, но словно этого было недостаточно, носовая пушка дала предупредительный выстрел поперек курса. Рука Арно непроизвольно потянулась к бедру. Капитан верно истолковал его жест:

- А ну, заприте-ка его в трюме, пусть охолонет!

К ним придвинулся один из рулевых, Саджио, многозначительно поигрывая кинжалом. Сильный, но не самый умелый боец. Если сейчас броситься к трапу, он доберется до оставленного в каюте оружия и тогда... Брикасс сгруппировался, поднырнул под руку взмахнувшего кинжалом рулевого и врезал ему кулаком под подбородок.

Глаза Саджио закатились, но в этот миг сзади на голову Арно обрушилось что-то тяжелое, и наступила тьма.

Миландос, опуская вымбовку, буркнул:

- Вы не в королевском флоте, благородный сьер. Тащите его вниз. Я потом с ним потолкую.

Саджио, отупело встряхивая головой, приподнял Арно за плечи, как вдруг раздался хриплый голос:

- Приветствую тебя, Рем. А я уж и заждался.

На палубе шебеки, скрестив руки на груди, стоял невысокий поджарый мужчина в красном тюрбане, шароварах и кожаной жилетке. Десять пушек правого борта его корабля нацелились на бригантину.

- Прости, Эль-Сауф... - со страхом пробормотал Миландос и склонил голову. - Торговля была неудачной...

- На все воля Сейд Тахрира*, - пират коснулся левой рукой лба. - И что же, даже на Лунную траву не нашлось покупателей?

- Леруа заплатил лишь половину, а потом пригрозил, что выдаст меня гвардейцам Конти. - он извлек из-под куртки увесистый кошель, заискивающее глядя на сахрейнца: - Но я уже приготовил твою долю, вот она!

- Я огорчен, - ровным тоном произнес тот. - Ведь это только половина доли...

Миландос съежился, остальные матросы глухо зароптали.

- Отработаю... Странником клянусь!

- Что мне до северных божков! - Эль-Сауф презрительно фыркнул. - Конечно, отработаешь... А сейчас я отправлю к тебе Мусайеда, он сам все посмотрит.

Миландос угрюмо наблюдал за тем, как с шебеки спускают шлюпку.

Вскоре на борт бригантины поднялся бородатый верзила Мусайед в сопровождении шести вооруженных мушкетами пиратов. Они скрылись в недрах «Борея». Миландос страдальчески скривился: вмешиваться было не просто бессмысленно, но сулило еще большие неприятности.

- Кстати, кто это у тебя такой прыткий? - Эль-Сауф кивнул на все еще лежащего на палубе Брикасса. - Не припомню его.

- Один бездельник, - неохотно ответил Миландос, досадуя на себя, что не был достаточно расторопен. - Высажу его в первом порту. Или рыбам на корм кину.

- Мне нужны гребцы, а он выглядит сильным. Отдай его мне.

Миландос замялся: лишится штурмана в самом начала плавания не входило в его планы. С другой стороны, после того, как Фальго затеял свару на виду у всей команды... В этот миг Мусайед высунулся из люка и поднял над головой шпагу. Солнце блеснуло на золоченном эфесе.

- Ах, Рем, мой дорогой друг! - тонкие губы сахрейнца саркастически змеились. - Не вздумал ли ты обмануть меня? Благородный сьер из королевского флота... - он возвысил голос: - Мусайед! Забирай все, что сочтешь нужным! И всю казну! А ты, Миландос, должен мне еще одного гребца. Сам назовешь или мне выбрать?

- Сам... Его! - доведенный до умоисступления свалившемся на него бедами, Миландос ткнул пальцем в Ринетти. Тот отпрянул, растерянно озираясь: - Да, Микелито, ты вроде дружок Фальго? Так составь ему компанию!

* Дарующий освобождение, бог священной ярости, жизни и смерти, которому поклоняются сахрейнские язычники