Глава 18

Месяц Костров, 988 ЭС Альто-Альби*, крепость Квилиан



так нейронка увидела Квилиан - ну пусть будет

Карта долины Венаско пестрела пометками: крестиками, треугольниками и стрелками, отмечающими проходы через горы. Долина, ограниченная хребтами Монт-Арьег с севера и Эстийским с юго-запада, зазубренным клином врезалась между графством Ветанг и землями пирров. Впрочем, автономия графства после восшествия на престол Лодо осталась лишь на пергаменте договора. Инар Ветангский затворился в родовом замке, однако Оденара мало волновала судьба прежде всевластного графа, но весьма - то, что за последний год в четырех приграничных городках Ветанга были размещены части галейской армии. Галейский посланник в Альби, граф Моруа продолжал рассыпаться в витиеватых заверениях о нерушимой дружбе и самых благих намерениях короля Лодо, но принчепс не питал никаких иллюзий. Оденару ситуация напоминала события почти пятнадцатилетней давности, предшествующих вторжению галейцев в Ноорн, и ему все сложнее удавалось придерживаться дипломатических рамок при встречах с Моруа. Кроме того, после полувекового затишья усилились воинственные настроения среди пирров. Весьма относительного затишья, но все-таки угон овец или похищения вздумавших прогуляется, куда не следует, девиц не шли ни в какое сравнение с участившимся проникновением в долины Альто-Альби разбойничьих шаек и грабежом деревень и купеческих караванов, а особенно — с нападением на Аржуан в прошлом месяце. Он нашел на карте черный треугольник, обозначающий копи. Пять лиг к югу от крепости Квилиан, запирающей путь в долину. Далека дорога. Как же передвижение довольно крупного отряда осталось незамеченным ни дозорными, ни кем-то из местных? Этим утром Оденар приехал в крепость, чтобы на разобраться на месте. Он поднял взгляд на коменданта, майора Тоне:

- Вы уверены, что в последней вылазке принимали участие галейские солдаты?

Грузный, багровый от жары Тоне повертел головой, слово пытаясь ослабить тугой шейный платок и пробасил:

- Выживший рудокоп слышал, как они разговаривали на общем. И откуда у пирров мушкеты?

- Охрана копей усилена?

- Так точно, сьер полковник.

- А это что? - Оденар указал на обведенные красным названия деревень на западе Венаско

- Об этом я хотел с вами поговорить. Здесь население подозревается в симпатии к горцам — почти все с ними в родстве. Долина лишь в прошлом веке отошла к Альби, и границ толком не было, пока не нашли селитру. Уверен, враги просочились возле Гуардена, — толстый палец коменданта ткнул в один из крестиков, затем в соседний, - или Мартеска. Надо выжечь разбойничьи гнезда!

Оденар покачал головой:

- Не самая удачная идея, сьер Тоне. Этим мы не добавим любви к себе, и отвратим тех, кто до сих пор был лоялен.

На круглом потном лице Тоне отразилось внутренее несогласие, но он смолчал. Оденар посмотрел на рисунки, обозначающие пиррские кланы по ту сторону границы: сокол, ласка, горный кот. С которым же из них сговорились галейцы? В любом случае, это весьма тревожный знак.

- Я хочу взглянуть на окрестности со стены, - сказал Оденар.

- Конечно, месьер.

Они вышли во двор. Стоящий возле крыльца сержант эскорта вытянулся и коснулся рукой шляпы.

- Бестье, скоро выезжаем.

- Сьер Оденар, раньше вечернего гонга вы до Карды не доберетесь, - вставил комендант. - Не откажите ли мне честь отобедать? Распоряжусь накормить ваших людей.

Раймон посмотрел на солнце. Полдень давно миновал, а он и солдаты с рассвета в седле. Наверняка, у майора не сухари да солонина в погребе и на столе.

- Благодарю, сьер Тоне. Не откажусь.

Бестье так и расцвел: перспектива дороги на голодный желудок явно его печалила. Он быстрым шагом отправился к навесу, под которым рядовые коротали время, играя в кости.

- Сюда, прошу, - Тоне махнул в сторону ступеней, ведущих на западную стену.

Позади послышался звук бьющейся посуды.

- Ослеп?! - возглас сержанта заставил Раймона обернуться.

Бестье держал за плечо мальчишку лет двенадцати, на брусчатке двора, в растекающейся луже молока валялись осколки глиняного кувшина. Сержант замахнулся, намереваясь отвесить оплеуху, но подросток, вопреки ожиданию, не сжался в страхе, а гибко уклонился от увесистого кулака.

- Паршивец!

- Сержант, оставить, - велел Оденар.

- Так несется, зенки задрав, сьер полковник...

Оденар заинтересованно оглядел взлохмаченного мальчишку, исподлобья зыркающего темными глазами. Почти сошедший синяк на левой скуле, белесые шрамы на предплечьях. Одежда, не по росту и ветхая, но на удивление чистая.

- Сьер Оденар, приношу свои извинения, это досадное недоразумение, - сухо проговорил Тоне. - А ты сгинь, Хотс.

- Погодите, сьер Тоне, - Оденар обратился к «досадному недоразумению»: - Ты пирр?

- Не-а... Прозвали так. Хотс по-нашему Волчок, грят, мамка с дикарем путалась, а токмо брешут. Отец у меня самому принчепсу служил...

- Не мели, - прервал его Тоне и добавил, заметив вопрос во взгляде полковника: - Волчок значит приблудный. Он полукровка, из деревни, что внизу. По доброте душевной позволил ему молоко в крепость носить.

Оденар перехватил взгляд Хотса, устремленный на висевший у него на груди медальон — ощеренную волчью голову - и усмехнулся:

- Как по мне, храброму зверю нанесено оскорбление, Хотс.

- Простите, добрые сьеры, не нарошно я...

Порывшись в кармане, Оденар кинул мальчишке медяк. Тот недоверчиво улыбнулся и в мгновение ока спрятал монету за щеку.

- Смотри в следующий раз, куда бежишь. Пойдемте, майор.

Квилиан, строительство которой завершилось всего двадцать лет назад, представляла из себя почти правильный пятиугольник с угловыми башнями. Крепость занимала господствующее положение на холме. У подножия лепились друг к другу домишки — видимо, та деревня, оттуда родом Хост. С востока холм омывался бурными водами реки Арьег. Со скалистым Монт-Арьегом крепость соединял единственный на десяток лиг мост; тот берег выглядел необжитым: острые гранитные пики возносились на головокружительную высоту, перемежаясь с осыпями и расщелинами, из которых сбегали белые нитки горных потоков. Более пологие склоны Эста заросли лесом; среди темной зелени виднелись серые островки деревень, вырубки и ярко-желтые поля. И лишь на Пике Ането, самой высокой горе хребта лежали вечные снега. Скорее всего, враги прошли через потаенные тропы этой стороны. Как и предполагал комендант, у них есть поддержка местных жителей.

- Вон Мартеск, - показал Тоне на большое селение в четверти лиги к западу.

- Я пришлю подкрепление, - Оденар поднес к глазам подзорную трубу. - Устройте постоянные посты здесь и здесь, - указал он на две возвышенности Эстийского хребта: - Пусть держат запас хвороста, чтобы подать сигнал.

- Эх, еще бы оружия, - вздохнул Тоне. – Видел у ваших солдат карабины, сьер полковник, - не то, что с фитилем маяться…

- Будет и оружие. Десяток новых мушкетов, но только для лучших стрелков.

- Благодарю, - просиял комендант.

- Кстати, вы сказали — сжечь деревни. А я предлагаю — изыскать пути договорится с вождями пирров, по крайней мере, соседних с нами кланов.

Комендант скептически пожал плечами:

- Для них мы все — завоеватели. От века не было, чтобы договаривались, только Альдаберту Великому удалось перемирие заключить в 950...

- Договорились однажды – договоримся и впредь. Очевидно, что эмиссары Лодо уже добились многого и нашли себе союзников, в том числе — на нашей земле. Вызовите к себе старост деревень, узнайте настроение. Возможно, найдется толковый торговец, и тех, кто постоянно ездят через Пиррей.

Раймон убрал трубу в футляр и задумчиво потер указательным пальцем висок. До них доходили сведения о пиррейских прорицателях и колдунах при галейском дворе, но военный союз с кланами - весьма неприятное открытие. Следует как можно скорее обсудить это с месьером Эрнаном, придется ехать в столицу. Тоне слишком прямолинеен и категоричен, вряд ли он справится с подбором нужных людей. И... свадьба, Тьма раздери его и чадолюбивого джинерского дука! Совсем из головы вылетело. Оденар нахмурился и сжал губы. Только молодой жены ему не хватало! И кто - избалованная девчонка, привыкшая совсем к другой жизни, чем та, что может он предложить. Он с трудом представлял себя обремененным супружескими узами. Но раз уж дал согласие, что проку сожалеть. Пусть ее. Будет жить в его доме в Талассе, а у него других забот полно.

Комендант Тоне изо всех сил старался угодить с обедом. Пирог из зайчатины, сыры, еще теплый хлеб с деревенским маслом и добрый эль — незамысловатая, но сытная и вкусная еда несколько примирила Раймона с текущими неприятностями и грядущими изменениями в его жизни. Солнце клонилось к западу, когда обед завершился. Оденар вышел из дома коменданта. Конюх держал под уздцы гнедого жеребца, солдаты уже сидели в седлах. Однако обычно предупредительного до назойливости сержанта не было видно. Раздраженно хлопнув по бедру перчатками для верховой езды, Оденар оглядел двор. Забухали сапоги и из-за угла комендатуры вылетел Бестье, на ходу оправляя мундир:

- Виноват, сьер полковник! По нужде отлучился, живот прихватило...

- Жрецы советуют быть умеренее в пище, сержант, - бросил Раймон, садясь в седло. – И они правы. А то как бы враги не застали тебя со спущенными штанами.

Среди солдат послышались смешки, однако быстро смолкшие, едва полковник поднял руку — знак начала движения.

- Милость Странника в пути, сьер Оденар, - попрощался стоящий на пороге Тоне.

- И остающимся, майор. Ждите гонца и дополнительные силы.

Караульные открыли ворота и небольшой отряд выехал из крепости. Дорога вилась вдоль берега Арьега, а где-то через пол лиги свернула в лес. Оденар пустил коня размашистой рысью, торопясь до темноты успеть вернуться в Карду. Державшийся рядом сержант вдруг натянул поводья, переводя свою кобылу на шаг. Оденар тоже придержал коня и удивленно оглянулся: Бестье повернул лошадь, загораживая дорогу остальным.

- Сержант, в чем дело?

На лице у того проступила странная смесь страха и торжества. Внезапно раздался протяжный громкий треск и сразу две ели — впереди и позади, в паре туазов, начали валится на дорогу, отделяя Оденара от отряда. Испуганные кони вскидывались на дыбы, сбрасывая солдат.

Раймон выдернул из седельной кобуры пистолет и развернул жеребца. Из кустарника с гудением ударили арбалетные болты, пронзительно заржали лошади. Сквозь переплетение ветвей он увидел, как сержант выстрелил из карабина в одного из солдат и схватился на саблях с другим. Предатель!

- Бестье! - прорычал Оденар, нажимая на спусковой крючок. – Тварь продажная!

Сержант дернулся и осел. В этот миг гнедой с визгом взвился свечой, и тут же обжигающе резануло правое плечо. Раймон левой рукой выхватил второй пистолет и едва успел высвободить ноги из стремян, как конь рухнул на землю. Он глянул на метательный нож с черной рукоятью, торчащий из плеча. Новый набег? Или галейцы таки начали войну?

Впрочем, враги, кем бы они ни были, не обнаруживали себя, лишь сухо щелкали выстрелы, да вспарывали воздух болты и крики обрывались хрипами, там, за упавшей елью. Оденар шагнул к завалу. С ним творилось Тьма знает что. Рука перестала слушаться, от раны огненной волной растекалась боль. В невесть откуда взявшемся тумане деревья кружились в тошнотворным хороводе. Шатаясь, он водил стволом пистолета перед собой:

- Покажись!

- Отчего бы и нет. Побеседуем, Ноорнский Волк! - прозвучал незнакомый голос. Из тумана выступила темная фигура, но различить лицо он уже не смог. Затем все исчезло.

* Высокогорная область западе и северозападе Альби, примыкающая к Пиррею

Глава 19

Сознание возвращалось неохотно. Вспышками боли в плече, саднящим ощущением веревок, стягивающих запястья за спиной. Близко капала вода, пахло мхом и мокрым камнем. Звякнул метал, кто-то подошел к нему, с силой надавил на челюсти, вынуждая открыть рот. В горло полилась приторно-сладкая жидкость с привкусом корицы. Поперхнувшись, Оденар проглотил пойло. Застилающая зрение мгла рассеялась, и он понял, что находится в небольшом гроте. Перед ним стоял человек самой непримечательной внешности, увидишь такого в толпе — через получасие позабудешь.

- Пора бы. Ты Волк или сомлевшая от утех шлюха?

- А ты... кто такой? - прохрипел Оденар. - Галеец?

- На твоем месте меня бы волновали другие вопросы.

Оденар, приподнявшись, привалился спиной к камням:

- Поменяемся?

- Избавь меня от казарменного остроумия, - поморщился мужчина. - И не будем терять время. Мне нужно кое о чем расспросить тебя.

- Ничем не могу помочь.

Галеец усмехнулся:

- Мне приходилось иметь дело с высокородными чаще, чем ты думаешь. Уверяю, вы точно так же визжите под ножом, как и презираемая вами чернь. Но у меня другой приказ. Только я что дал тебе яд. Шаманские штучки. И теперь ты сам расскажешь.

Оденар сморгнул. Ему кажется или в гроте прибавилось народу?

- Итак. Ты Раймон Оденар, бывший капитан роты мушкетеров ноорнской армии?

Он хотел презрительно сплюнуть, но вдруг ставшие чужими губы вымолвили:

- Да.

- И ты был восемь лет назад в арморийском храме?

Вот оно что! Дыхание перехватило. Не об этом ли предупреждал хронист? Для Лодо и впрямь мифические артефакты крайне важны, раз галейцы пошли на рискованную авантюру — устроить засаду. Зря он не стал выяснять, что же такое нашел в целле...

- Да... - как со стороны он услышал свой голос.

- Ты стрелял в принца Лодо во время атаки на храм?

Сопротивляться. Оденар стиснул зубы. Или только хотел стиснуть?

- Д...да.

- Перейдем к более важным вопросам. Храм. Что ты видел в храме?

Оденар скользит по обледенелому склону, где не за что уцепиться. Пришедшее извне сокрушает волю, холодные щупальца вторгаются в разум, шарят, выдирают из памяти давно забытое. И то, что он хотел бы забыть.

- Деревья...

- Дальше.

Он снова идет по пружинящему ковру из мха и ветвей, покрывавшему пол храма, над головой, в закатном небе парят ажурные арки.

- Целла.

- Дальше.

Все быстрее спуск, все ближе край. Сопротивляться! Капает вода. Кап - вдох. Кап - выдох.

- Саркофаг.

«Здесь был похоронен Одаренный», - говорит сьера Ивэн, и в полумраке мягко сияют ее глаза. А в уголках губ притаилась улыбка, и ему хочется дотронуться до ее щеки...

- Что было внутри?

- Тлен и запустение...

- Перстень? Другая цацка? Обыскал тебя, думал ты спрятал камень в медальоне.

Покачивается голова волка на серебряной цепочке, скалится влажными клыками. Волком его прозвали позже.

- Вспоминай! Что было в саркофаге?

Враг теряет терпение, и это хорошо. Но отчего-то неважно. Важно другое. Он проводит рукой по волосам Ивэн.

- Простите меня, сьера Ивэн, я должен был предвидеть...

- Что ты несешь?! Звезда Странника. Ты нашел Звезду?

Звезду? Может, и нашел, да потерял, сам того не поняв. Горечь от того, что не сбылось и не сбудется, и щемящая тоска. И безграничный свет, который плавит душу. Если бы вернуться... туда.

- Не стоило связываться с зельем, - бормочет галеец.

На лезвии ножа восьмиугольники и зигзаги, насеченные черным бриеннским серебром. Точно такой же он вытащил из груди Ивэн. Он впивается зубами в нижнюю губу и кровь наполняет рот. Ненависть и боль будто проясняют сознание.

- До тебя не дошло. Ты все равно умрешь, не от стали, так от яда. Но у смерти много ликов. Выбирай — я без затей перережу тебе горло или ты сдохнешь, подвешенный на собственных кишках.

- Кишки, конечно.

- С удовольствием докажу тебе, насколько ты ошибся в выборе.

Рядом, в паре инчей** от виска есть острый каменный выступ. Хорошо...

Тяжело дыша, Оденар перевел взгляд на галейца:

- Это ты убил ее. Как поживает твой повелитель? Вырастил себе новый глаз?

- Сейчас узнаешь, как быть без глаза. Или без двух. На то время, что тебе осталось, они без надобности. Где ты спрятал артефакт? Ведь ты же его нашел!

Острие ножа приблизилось. Оденар улыбнулся окровавленными губами:

- Увидимся за Пределом! - и с размаху ударился головой о выступ.

Уно по прозвищу Хотс любил бывать в Крепости. Знал, что есть и другие, в полдне пути или даже ближе. В Карде есть - с двумя кольцами стен и множеством башен. Или в Талассе, та, говорят, еще больше. Но для него Таласса все одно как Изнанка Мира, а Крепость — вот она, над головой. Сьер комендант изволил платить по три центима** за кувшин молока и терпел, вернее, не обращал на него внимание, а конюх Ньер разрешал почистить коней и заплести им гривы. Сегодня и вовсе был повод в Крепость наведаться: из Карды высокие гости пожаловали.

Войдя в боковую калитку, Уно так и застыл, глазея на солдат в бордовых мундирах, бряцающих амуницией. И лошадки справные да сытые. Любил он лошадок. А больше всего его поразил сьер командир - не старый еще, взляд строгий, и сам как снаряженный лук. Про луки-то он знал, дед, пока жив был, лесовничал малость, приносил то дикого гуся, то куропатку. А на груди у сьера - поди-ка, - медальон с волком! Волков в деревне не любили, от того и приблуд волчками звали, да только, по мнению Уно, иные люди похуже зверей бывают.

И вот непруха! Нанесло на него дюжего сержанта! И вовсе он не бежал, а этот боров своим брюхом в него воткнулся, кувшин выбил и чуть кулачищем не вмазал. От кулака Уно уклонился; частенько драться приходилось, что мать с отцом над Священным Огнем руки не держали, что никому из ребятни прозвище свое позорное не спускал, да мало ли какая причина найдется. Но быть ему битому, если бы сьер командир не вмешался.

От изумления Уно забыл, что перед сьером надобно глаза долу опускать... И вовсе диво, что тот не разгневался, а медным пятаком одарил. На радостях Уно решил в деревню не идти. Лучше подняться на Монт-Тесту, заодно в ельнике грибов наберет.

Взбираясь по склону, он то и дело касался языком монетки, словно проверяя, на месте ли. Про отца мать ничего не хотела рассказывать, но вдруг примечталось, что был бы он похож на давешнего офицера. Нет, не знатностью да богатством, куда тут, а... даже не сообразить чем. От дерзких мыслей Уно запнулся и, остановившись, оглянулся на Крепость.

С лесной прогалины — как на ладони. Меж зубцов южной стены сверкнула искра. Раз, другой. Потом еще раз. Солнце блеснуло на нагруднике дозорного? Так не видать никого. Почудилось, верно. Он залез на гранитный валун, ожидая, сверкнет ли еще. Но нет, только ворота медленно раскрылись, и из Крепости на рысях выехал отряд Волчьего сьера. Уно спрыгнул с валуна и побежал тропке вдоль гребня Монт-Тесты. То ли проводить хотелось, то ли — отложить момент возвращения домой к вечно тревожащейся матери.

… Он услышал негромкие голоса и замер: говорили на общем, но иначе. Чужие. Метнулся к лиственнице и осторожно выглянул из-за ствола. Мужики в чудных коричнево-зеленых одежах возились возле ели. Приглядевшись, Уно заметил, что комель подрублен, и удерживается ель баграми. Сердце затрепыхалось и ухнуло в пятки. Ох же ты, Странничек, не выдай! Донеся конский топот, скозь ветки мелькнули размазанными тенями всадники. Ель рухнула, преграждая им путь, рядом - еще одна.

А на дороге началось побоище. Уно бы и рад был зажмуриться, да не смог. Вот и смотрел, закусив руку, чтобы не скулить, как погибали люди и кони. И как упал Волчий сьер, а потом чужаки его на уцелевшего коня взвалили, да в сторону Ледяных гротов повезли.

Стихло все, тогда только Уно отлепился от дерева. Трясло как в лихоманке: вдруг не все ушли, злыдни?! Не даром староста стращал, чтоб в леса не совались. Бежать надо, в Крепость, солдат поднимать.

«А может, ну его? — спросил внутри тоненький голосок. - Да и не поверят тебе. Никогда своим не станешь. Забыл, как мать плакала, да судьбу кляла, когда на последнем сходе припомнили твоего отца?»

Он потрогал скулу. Ну а Волчий сьер как? Живым ведь увезли, навряд ли добра ему ждать от чужаков.

«Что сьер? - не унимался голосок. - Ушел за Предел. А не ушел, так о тебе точно не вспомнит!»

Уно сердито всхлипнул и заставил подлюку замолкнуть. Вспомнит или нет, не его забота. Он прислушался. Тишина, только пичуги лесные пробуют голоса. Значит, ушли. Что же Странник не заступился? Или недосуг ему на мир смотреть? Ну да некогда теперь сетовать и жаловаться! Уно скатился на дорогу и припустил в сторону Квилиана.

***

Солнце уже царапало краем гору Ането, когда спотыкаясь, размазывая по лицу слезы и пот, он одолел крутой подъем и кулаками забарабанил в ворота. Из пересохшего горла вырвалось сипение:

- Засада... в лесу... Волчий сьер!

- Что городишь, Хотс?! - Недоуменный часовой выглянул из караулки.

Уно запоздало сообразил, что назвал командира выдуманным именем.

- Напали на отряд... А сьера командира к Ледяным гротам увезли...

Комендант грозно брови сдвинул, не врешь мол? Уно аж испугался – не поверят, да как самого бы подсылом не объявили. Однако поверил сьер Тоне. Собрал солдат, велел одному взять Уно на коня. Трясясь на крупе, он то у Странника прощения просил, за то, что усомнился, то молил, чтоб успели они. Вот и упавшая ель. Захрапели кони, затем и до людей, перебивая запахи летнего вечера, дотянулся смрад крови и смерти.

Среди эскорта живых не осталось, а по кустам на пять мертвяков наткнулись, чужих. Не сразу заметили, потому как на куртки из дайма были нашиты зеленые и коричневые ленточки. Сколько всего было врагов, Уно толком не мог сказать, дальше десятка счета не знал, но выходило — больше. Комендант мешкать не стал, выбрал с собой самых бывалых, что не ломятся через лес кабанами, благо, до Ледяных гротов не так и далеко. Остальным позади держаться приказал.

К гротам они подошли в сумерках. Уно глянул и приуныл — нагромождение камней, поди, пойми, куда могли уволочь сьера. Тоне махнул Дюрану, Уно его знал, из местных охотников в солдаты пошел. Тот крадучись двинулся по неприметной тропке между скальных стен и вдруг отпрянул, прижавшись к выступу. На тропе появился чужак, и Дюран, метнувшись вперед, прижал его к камням, надавливая на горло. Глаза часового расширились, он открыл рот, когда кинжал вошел под дых, но вскрикнуть не успел.

- По верху пройдем, - прошептал Дюран. - Там они все.

... Амарра в бешенстве пнул бесчувственного пленника. Кто бы мог подумать, что Волк выкинет такую штуку? Сначала решил, что прикидывается, на инч всадил ему нож в бедро. Нет, без дураков. И что, ждать, когда очухается? Или подохнет. Они и так задержались и пошумели, того и гляди гарнизон переполошится. Не стоило полагаться на туманные обещания шаманов, надо было действовать привычными и проверенными методами. Шорох осыпающихся камешков привлек его внимание, и он выглянул наружу.

- Ирем, что там?

Часовой не отозвался. Амарра вышел на площадку перед гротом.

- Ирем!

Снова нет отклика.

- Дери тебя демоны!

Звериное чутье не говорило, а кричало Гидо, что следует уносить ноги. Вернуться и добить Оденара или это сделает яд? Зашуршало на скальном карнизе над головой. Он скатился в подлесок за миг до того, как пуля выбила в валуне ямку — ровно напротив, где полагалось быть его голове.

* дюйм

** центим - одна сотая кроны