Глава 3

Блад, несмотря на позднюю ночь и сильнейшую усталость, сидел за столом в своем кабинете. Надо бы лечь спать, но... Сон накроет его глухим покрывалом, а вскоре он проснется: ему покажется, что нежные пальцы жены прикоснулись к его лбу.

Они поссорились в то утро, и прощание вышло прохладным. Спустя неделю ему сообщили, что «Пегас» попал в жесточайший шторм. Немногих выживших, оказавшихся в воде еще до того, как бриг выбросило на рифы, и цеплявшихся за обломки мачт, подобрал другой английский корабль, который шел на Ямайку. Арабеллы среди них не было.

Он поборол искушение отправиться к месту крушения «Пегаса», слишком хорошо зная, что море не отдает назад то, что взяло. Днем, в череде бесконечных и всегда важных дел ему удавалось – нет, не забыть, но думать о случившемся отстраненно, как будто это произошло с кем-то другим. Но ночью! Боль потери ни на миг не отпускала его, и к ней примешивалось чувство неизбывной вины. Доводы разума не имели никакого значения. Он должен был запретить Арабелле ехать. Они бы помирились, потом...

Блад придвинул к себе стопку финансовых отчетов и попытался сосредоточиться на рядах цифр. Однако осознав, что несколько раз пробегает глазами одну и ту же строку, собирался уже оставить это бессмысленное занятие и немного отдохнуть, как вдруг его слуха достиг неясный шум. Он встал из-за стола и подошел к окнам, выходящим на площадь перед парадным входом. В круге света от фонаря сержант охраны, оживленно жестикулируя, разговаривал с незнакомым человеком. Кто-то прорывается к нему на прием? В весьма неурочный час! Блад распахнул окно и крикнул:

– Доусон, что там у тебя?

– Ваше превосходительство, это бродяга, причем безумный. Он утверждает, что у него есть сведения о миссис Блад, вашей супруге, упокой Господь ее душу!

Сердце ухнуло в бездну, и Блад, не в силах вымолвить ни слова, махнул рукой.

***

Пожалуй, сержант Доусон поторопился причислить незнакомца к бродягам, да еще и безумным. Сам сержант застыл на пороге, с подозрением следя за каждым движением неуместного посетителя. В кабинете царило молчание. Блад рассматривал стоящего перед ним человека, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, а тот в свою очередь насмешливо уставился на губернатора. Одет незнакомец был хоть и небогато, но добротно. А жесткий взгляд темных глаз больше подходил наемному убийце, нежели блаженному.

– У меня для вас послание, синьор говернаторе, но дело не терпит лишних ушей, – с сильным акцентом произнес наконец незнакомец.

– Ваше превосходительство... – попытался возразить Доусон, но губернатор властным жестом указал ему на дверь.

Сержант только крякнул и поспешил выйти из кабинета.

– От кого? – хрипло спросил Блад.

Посетитель извлек из-за пазухи плотный конверт и гибким движением скользнул к столу. Блад невольно прищурил глаза: ему была знакома подобная кошачья грация. Дойди дело до боя, это был бы очень опасный противник.

– Читайте. Мне также поручено дождаться ответа, если таковой последует, – осклабился посланец.

Блад сломал печать, и на стол выпал небольшой листок бумаги, на котором было написано несколько строк. В кабинете словно полыхнула беззвучная молния, во рту сразу же пересохло: он узнал почерк жены. Он жадно вчитался в письмо.

«Ваше превосходительство,

Бриг, на котором я плыла, выбросило на рифы, но Господу было угодно, чтобы я осталась жива. Дон Мигель де Эспиноса спас меня с разбившегося корабля, и в данный момент я нахожусь у него. Мне предоставлено все необходимое, пусть это Вас не волнует. Условия моего освобождения будут изложены в отдельном письме.
Да поможет Вам Бог.

Арабелла»

«Жива! Она жива! Но... Дон Мигель де Эспиноса... Боже, почему именно он?!»

Вместе с ослепительной радостью Блад ощутил почти отчаяние. Но сейчас было не время поддаваться эмоциям. Он еще раз посмотрел на письмо. Почерк был неровный, словно Арабелла торопилась или не вполне уверенно держала перо. И... почему она обращается к нему «Ваше превосходительство»? Что стоит за этими краткими строками, отстраненным тоном?

Посланец понял молчание губернатора по-своему.

– Возможно, синьор говернаторе сомневается? Дон Мигель предусмотрел это. В конверте есть еще кое-что.

Питер взял конверт и, нащупав в нем что-то твердое, заглянул внутрь. Кроме еще одного листка бумаги, там был медальон на тонкой серебряной цепочке. Он прекрасно помнил этот медальон, Арабелла никогда не расставалась с ним. Но все-таки Блад открыл его: на миниатюре была изображена красивая молодая женщина с лучистыми карими глазами. Миссис Бишоп. Арабелла унаследовала глаза своей матери... Он закрыл крышечку и бережно положил медальон на стол. Ну что же, посмотрим, чего хочет дон Мигель.

Испанский адмирал, в выражениях столь любезных, что это граничило с оскорблениями, предлагал Питеру Бладу сдаться ему. В противном случае Арабелла Блад предстанет перед трибуналом инквизиции в Гаване как еретичка и ведьма. Если его условия будут приняты, дон Мигель давал слово гранда Испании, что отпустит миссис Блад, не причинив той никакого вреда. Дальнейшее Бладу должен был сообщить человек, доставивший послание.

«Суд инквизиции!»

Блад откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Дон Мигель блефует, вряд ли трибунал инквизиции всерьез воспримет обвинение в ведовстве. Но Питер слишком хорошо знал, что при должных подходе и желании можно состряпать любой обвинительный приговор. А желания испанцу не занимать. На висках выступил холодный пот. Блад думал о жуткой тюрьме в Севилье, из которой ему чудом удалось вырваться. Сама мысль о том, что Арабелле грозит опасность оказаться в подобном месте, была невыносима. И чем бы ни кончился процесс, сейчас его жена находится в руках жестокого человека, обезумевшего от жажды мести.

– Что синьор говернаторе изволит ответить?

– Да, – резко бросил Блад.

Кривая усмешка исчезла с губ посланца дона Мигеля, когда он встретился взглядом с яростными синими глазами Блада. Матерый хищник безошибочно распознал в сидящем за столом человека зверя, не менее опасного, чем был он сам.

– Ты испанец? Как твое имя?

– Sono genovese*. У меня нет имени, моя мать не утруждала себя такими мелочами. Если вам угодно, зовите меня Тень.

– Путь будет Тень. Что тебе велено передать мне на словах?

– К востоку от Эспаньолы лежит Исла-де-Мона. По прошествии месяца дон Мигель будет ждать там синьора говернаторе. – Тень подошел к столу и, взяв перо, набросал очертания острова прямо на письме адмирала, затем написал координаты и ткнул пером в рисунок, отмечая нужное место. – Ваш корабль должен бросить якорь вот в этой бухте. Но на берег сойдете только вы. Ваши люди останутся в шлюпке и после обмена доставят женщину на ваш корабль. Это все.

– Ты видел мою жену?

– Да. На нее не надели кандалы и не бросили в трюм. Пока. И вот еще что – не пытайтесь препятствовать моему уходу. Дон Мигель ждет меня еще две недели. Если я не вернусь,он исполнит свою угрозу.

– А если ты споткнешься и разобьешь голову о камни? Корабль, на котором ты отправишься к нему, утонет или попадет в штиль?

– Тогда все закончится очень печально... для вашей жены. Постарайтесь точно следовать условиям дона Мигеля. Не стоит играть с ним. Помните о своей женщине. Ее жизнь может оборваться в любой момент,все зависит от вашего благоразумия.

– Я учту твои советы, Тень. Постарайся и ты... беречь себя. – Блад продолжал в упор смотреть на Тень, и тот отвел глаза, вдруг усомнившись, что все пройдет гладко, и почти сожалея, что ввязался в это дело.

___________________
* (ит) Я генуэзец.

Глава 4

– Чтобы очистить днище «Императора», понадобится несколько дней. И вот еще что, мистер Питт. Сейчас, когда эскадра стоит в Порт-Ройяле, у наших мичманов появился избыток свободного времени. Проведите с ними несколько занятий, а то половина из них не знает, что такое квадрант.

– Есть, сэр, – ответ Джереми пришелся уже в спину уходящего адмирала Крофорда.

Штурман вздохнул, раздумывая о том, не было ли ошибкой его решение пойти служить на флот Его Величества. Нет, конечно, и капитан Блад установил на своих кораблях необычайно строгую дисциплину, но по крайней мере, его люди были избавлены от муштры и никогда не подвергались несправедливым наказаниям. Вспомнился Хагторп, рассказывавший о периоде своей жизни, проведенном на кораблях Королевского флота, а вместе с этим пришла грусть.

Нат погиб за миг до победы, и Джереми виделась в этом огромная несправедливость. В том бою за Порт-Ройял они потеряли очень многих, но он долго не мог свыкнуться с мыслью, что его сурового и резкого в суждениях, но всегда надежного друга больше нет. Из бывших каторжников кроме его и Питера на Ямайке оставался лишь Огл, который не пожелал разлучаться с пушкам и вовсю теперь гонял своих комендоров, и Дайк. А вот Волверстон предпочел «волю». Джереми отправил с оказией весточку на Тортугу и недавно получил ответ, из которого узнал, что Нед по прежнему командует «Атропос» и «щиплет перышки» испанцам. Письмо было проникнуто ностальгией по прошлым лихим временам, и, как показалось молодому человеку, Нед страшно тосковал по своим старым товарищам и особенно по Питеру Бладу, но расставаться с жизнью корсара был не намерен. Джереми почти не удивился, что Волверстон не написал Питеру. Судя по всему, старый волк был обижен на их капитана, считая, что тому следовало послать лорда Уиллогби ко всем чертям и в первую же ночь уйти из Порт-Ройяла.

А самому Джереми надо было бы принять приглашение Дайка, который звал его штурманом к себе. Ник на призовые деньги обзавелся новенькой шхуной и вроде как занялся фрахтом. Зная неугомонный характер своего товарища, Джереми не был так уж уверен, что дело ограничивается лишь этой достойной всяческого уважения деятельностью – достаточно было взглянуть на его быстроходную «Морскую звезду», являющуюся по сути шхуной-бригом. Боже упаси, конечно, Дайк и не помышлял о разбое в каком-либо из его видов – губернатор Блад бы не потерпел такого, и тем более – от своих бывших соратников. Но конструкция «Морской звезды» позволяла при желании увеличить вдвое то количество пушек, которые были необходимы для самообороны шхуны. Да и призовых денег вряд ли бы хватило для покупки такой красавицы...

– Мистер Питт! – его размышления перевал звонкий голос.

На причале, рядом с пришвартованным «Императором», появился темнокожий мальчишка. Тимоти, сын конюха из губернаторского дома. Обычно Питер присылал с ним записки, когда хотел видеть своего бывшего штурмана. До недавнего времени.

Вот ведь беда какая... Джереми был потрясен известием о гибели Арабеллы Блад. Питер держал свое горе глубоко внутри. За последние три недели они виделись пару раз, не более. Когда Джереми, узнав о страшном несчастье, примчался в губернаторскую резиденцию, Питер, глядя сквозь него, отстранено выслушал неуклюжие и сбивчивые слова утешения и вежливо поблагодарил. И только по тому, как его пальцы временами стискивали подлокотник кресла и выражению неимоверной муки, мелькавшему в синих глазах, Джереми мог понять, что пряталось за спокойствием друга...

– Мистер Пи-ит! – Тимоти даже подпрыгивал от нетерпения.

Неужели и в самом деле записка?!

– Чего тебе, Тимоти?

– У меня есть кое-что для вас!

Сердце екнуло, Джереми одним прижком оказался возле сходен, перекинутым на пристань с борта «Императора», и сбежал на берег.

В записке, которую протянул Тимоти, было лишь несколько слов:

«Приходи, когда освободишься».

На палубе «Императора» показался вахтенный офицер, и Джереми крикнул ему:

– Мистер Райленд! У меня срочное дело в городе.

***


Джереми почти бегом достиг губернаторского дома. Молоденький часовой отсалютовал ему и без звука пропустил вовнутрь.

Блад стоял у больших окон, выходящих на залив, он обернулся на звук открывающейся двери, и Джереми опешил – такого свирепого взгляда у Питера он не видел со времен Картахены. И в тоже время в егоглазах было что-то еще... надежда?

– Она жива, – сказал Блад вместо приветствия.

– Ми..ссис Блад? – задохнулся от изумления Питт.

– Да. Арабелла в руках моего доброго друга, дона Мигеля де Эспиносы.

– Но... как это стало возможно?

– Дон Мигель обнаружил Арабеллу на «Пегасе». В живых на борту брига осталась только она. Я не знаю, каким образом ей посчастливилось уцелеть.

– А ты уверен... – недоверчиво начал Питт.

– Я получил записку от нее и вот это, – прервал его Блад, вынимая из кармана камзола медальон.

– И, разумеется, дон Мигель желает достойный выкуп?

– Разумеется. Мою жизнь в обмен на ее, – ровным голосом ответил Блад. – Через месяц я должен встретиться с ним на... на одном острове. Там произойдет обмен. Мне нужна твоя помощь, Джереми. У меня, как ты знаешь, есть шлюп, а кому, как не тебе, я могу доверить вести его, – на губах Блада на миг появилась кривая усмешка, а в голосе неожиданно прозвучала нотка иронии: – И да, в своем бесконечном милосердии дон Мигель гарантирует, что не станет атаковать мой корабль, если никто из команды – кроме меня, понятное дело – не высадится на берег.

В губернаторском кабинете повисло почти осязаемое молчание.

– «Феникс» доставит меня на остров и заберет Арабеллу. Если я не прибуду на остров в означенный срок, дон Мигель отдаст ее на суд инквизиции, – наконец сухо закончил Блад.

– Бог мой! – охнул Джереми. – А если он лжет тебе? И у него нет миссис Блад, а это сам дьявол поведал ему о обстоятельствах ее гибели? Если, заполучив тебя, он не отпустит миссис Блад? – молодой человек в отчаянии забрасывал Блада вопросами.

– Если слово гранда Испании еще что-то значит, он отпустит Арабеллу, – пожал плечами тот. – Выбора нет, я должен отправиться туда, чтобы спасти ее. Так ты согласен? Или мне искать другого штурмана?

– Согласен, – угрюмо ответил Питт, понимая, что ему нечего возразить Бладу. – Как ты оставишь свой пост?

– Об этом не беспокойся. И о своей службе тоже. Я испрошу для тебя отпуск у адмирала Крофорда. Насколько мне известно, эскадра в ближайшее время не будет задействована в каких-либо операциях, думаю, он не будет возражать.

– Где находится этот... остров?

Блад проницательно посмотрел на штурмана:

– Я скажу тебе позже. Следует ли мне предупреждать тебя, что никто не должен знать об этом? Бога ради, Джерри, сам также не пытайся что-либо предпринимать, да еще в тайне от меня. Речь идет о жизни моей жены.

***


Ошарашенный Джереми ушел, а Блад вернулся к созерцанию линии горизонта, словно он мог силой взгляда достичь небольшого острова, лежащего за многие мили от Ямайки. Впрочем, с чего он взял, что дон Мигель уже привел туда свой галеон? Испанец мог быть где угодно. Бладу представилось, как корабль де Эспиносы скользит Летучим Голландцем по волнам, растворяясь в подернутой дымкой дали. И вместе с ним растворяется, уходит от него его возлюбленная жена... Сквозь стиснутые зубы вырвался стон. Тень подтвердил, что с пленницей хорошо обращаются, однако Питеру не давал покоя странный почерк жены и особенно текст записки. Он извлек из кармана свернутый вчетверо листочек и, развернув его, начал в очередной раз рассматривать короткие неровные фразы. Арабелла больна? Конечно, она писала под контролем дона Мигеля, но... почему все же «Ваше превосходительство», черт побери?!

«Гореть тебе в аду, дон Мигель де Эспиноса! Что ты сотворил с ней?»

Каждый день в плену усугубляет ее страдания. Небо сохранило его Арабеллу, а он должен сделать все, чтобы освободить ее. Понимая, что если не останется иного выхода, то он без колебания пожертвует своей жизнью, Блад тем не менее не собирался покорно идти в руки дона Мигеля, подобно бессловесному скоту, которого ведут на бойню. Его ум напряженно искал выход из положения, но условия, выдвинутые испанцем, практически не оставляли ему шанса.

Глава 5

Бормоча проклятия испанцам и злой судьбе своего капитана, штурман Питт спустился по широкой лестнице. Его друг уже все решил для себя, Джереми видел это в его глазах. К этому дню Блад бесчисленное количество раз мог расстаться с жизнью, и часто вопреки всему выходил победителем из самых безнадежных ситуаций. И в Маркайбо, и в Картахене, да одному Богу известно, где еще – он всегда встречал опасность, дерзко глядя ей в лицо. Но теперь, когда под ударом находился не он сам, а самый дорогой ему человек, Питер Блад был уязвим как никогда... Джереми передернул плечами, представив, с какой выдумкой подойдет дон Мигель к процедуре казни своего давнего врага. В нем теплилась надежда, что и сейчас Питер что-нибудь да придумает, и сам он велел ничего не предпринимать, но все же...

А еще Питт не верил в нерушимость слова испанских грандов. Он остановился и посмотрел на караульного.

– Как тебя звать, парень?

– Джон Риддинк, сэр!

– Во сколько ты заступил на пост, Джон Риддинк?

– В десять утра, сэр.

– И как всегда, у его превосходительства посетители в очередь стоят? – Питт соображал, как бы ему выведать интересующие его сведения и не вызвать недоумения у часового.

– Никак нет сэр, – простодушно и словоохотливо ответил солдат. – Я и сам удивляюсь, только вы, сэр. Может, раньше кто был. Так это головная боль начальника охраны, сержанта Доусона, то-то у него с утра был вид, будто он лягушку проглотил...

«Так-так, Доусон. Значит, лягушку проглотил?»

Джереми не верил своей удаче. Он знал сержанта. Мог ли тот видеть или слышать что-то? Скорее всего, послание испанца доставили сегодняшней ночью или утром. Он не представлял, что будет делать, если ему что-то удаться узнать, но попытаться в любом случае стоило.

– Так поди-ка, сержант отправился свою головную боль лечить? – усмехнулся Питт.

– Непременно отправился, сэр! Уж как водится, к Дядюшке Сэму.

– Не грусти, Джон Риддинк! Вот сменишься, сможешь и ты пропустить стаканчик-другой...

***

Как и сказал славный парень Джон Риддинк, сержант Доусон обнаружился в таверне «У Дядюшки Сэма». Сидел себе в расстегнутом мундире за столом в углу да попивал ром.

«Эх и нагорит тебе, сержант, от начальства, – подумал Джереми, заметив, что стоящая перед тем бутылка почти пуста. – С какой это радости ты разгулялся?»

Он придвинул свободный табурет к столу Доусона.

– Проклятая жара, сержант Доусон.

Мутный взгляд сержанта сфокусировался на штурмане, и он даже попытался привстать.

– Мис...тер Питт, рад вас видеть, сэр...

Попытка поприветствовать Питта как полагается не увенчалась успехом, сержант мешковато осел на скамью и вдруг скуксился.

– Неприятности, сержант?

– Т-с-с... – прижал тот палец к губам. – Об этом никто не должен знать...

– Слово моряка, – проникновенно пообещал Питт.

Сержант погрозил ему пальцем:

– Это все равно, что поручить лису стеречь курятник... Моя сестренка Дженни спуталась с вашим братом...

Джереми возвел очи горе, готовясь выслушать длинную и, без сомнения, жалостную историю сестренки сержанта, но тот спохватился, вспомнив, что проявляет непочтительность к старшему по званию, и даже слегка протрезвел:

– Виноват, сэр. Я не вас имел в виду, сэр...

– Конечно, сержант, – терпеливо вздохнул Джереми.

– Я слишком много болтаю, сэр...

«Начинается», – с досадой подумал штурман и оглянулся. Заметив служанку, он махнул ей рукой, и когда девушка подошла, бросил на ее поднос монету.

– Принеси-ка нам еще одну бутылку, милая.

Доусон воодушевился и преданно глянул в глаза Питту.

– Вот если бы все офицеры были такими... как вы. Вы понимаете... простого солдата...

– Так что стряслось, мистер Доусон?

– Вам скажу, вам можно, мистер Питт, – зашептал вдруг тот едва слышно. – Странные дела творятся.... Странные и темные.

Джереми наклонился к Доусону, стараясь не пропустить ни слова.

– Ночью к его превосходительству пришел человек... плохой человек... он утверждал, что знает что-то о покойной миссис Блад...

Питт затаил дыхание, он боялся спугнуть откровенность, посетившую его собеседника.

– Господин губернатор приказал мне оставить его наедине с тем человеком...

– Что вы слышали, мистер Доусон? Ведь вы что-то слышали? – так же тихо спросил Джереми.

– Немного, мистер Питт... вы не подумайте, разве же то годно, подслушивать... Тот человек долго не выходил из кабинета, я забеспокоился, все ли ладно, и подошел к двери... Вот и услышал про Ислу-де-Мона — будто есть такой островок недалеко от Эспаньолы. И будто его превосходительство будут там ждать... Они говорили очень тихо... Но я понял, что господину губернатору грозит опасность... Знаете, мистер Питт, я уже служил здесь и при губернаторе Моргане, прости ему Господь его прегрешения, и уж конечно, при губернаторе Бишопе. Так скажу вам, что нынешний губернатор... мне будет очень жаль, если с ним приключится беда...

Служанка бухнула перед ними тяжелый поднос, на котором стояла бутылка и две кружки, оба вздрогнули и переглянулись.

– Вы уж никому, мистер Питт, сэр. И так его превосходительство велел молчать про посетителя...

– Конечно, мистер Доусон. И вы исполняйте приказ господина губернатора. Вы поэтому сидите тут и... – Джереми кивнул на опустошенную бутылку с ромом.

– Отчасти, мистер Питт... Слаб я на это дело, вот и преподобный Джозеф меня порицает...

– Прислушивайтесь к преподобному, – посоветовал штурман, с угрызениями совести поглядывая на вторую бутылку, которая ожидала своего часа.

– Да знаю я, знаю, – огорченно пробормотал Доусон, голова его склонилась на стол, и через минуту Питт услышал похрапывание.

Взяв бутылку, он встал из за стола и подошел к конторке, за которой почтенный дядюшка Сэм считал выручку.

– Мистер Доусон устал после караула, вы уж не тревожьте его, дядюшка Сэм. А бутылку поставите ему от меня в следующий раз.

– Не извольте беспокоиться, сэр, – покладисто отозвался хозяин, – Будет исполнено.

***


Джереми вышел из таверны и огляделся. Солнце стояло почти в зените, скоро зной станет невыносимым.

«И что теперь, Джереми Питт? Что с того, что ты узнал про остров? О черт, сегодня же еще эти занятия по навигации. Самое время вернуться на «Император», наверняка адмирал Крофорд уже рвет и мечет».

Он зашагал по направлению к гавани, но адмиралу ямайской эскадры в этот день пришлось запастись немалым терпением. Не успел Питт пройти и сотни ярдов, как налетел на невысокого крепкого человека.

– Ты, никак, глаза у дядюшки Сэма оставил, штурман Питт? – прозвучал знакомый насмешливый голос.

Джереми поднял глаза и воскликнул:

– Дик! Давненько не виделись! Как идут дела в «Сундуке с золотом»?

– Идут дела, идут.

Дик Хейтон, бывший боцман «Арабеллы», остепенился, осел на берегу и даже открыл трактир. Не мудрено, Хейтон всегда отличался практическим складом ума и хозяйственностью. Джереми один раз заходил к нему, поздравить с открытием заведения, но с тех пор они не виделись, и сейчас молодой моряк обрадовался встрече.

– А ты с чего такой смурной? – спросил Хейтон.

– Есть с чего...

– Пойдем-ка потолкуем.

***

– Что, Джереми, сладка ли служба королю Вильгельму?

– Служба – она служба и есть, – буркнул Питт.

Они сидели в полутемной каморке, где Хейтон принимал своих деловых партнеров. Через стенку доносился приглушенный гул полного в обеденный час трактира. Дела и в правду шли хорошо.

– Звал тебя Дайк, а ты, дуралей, не послушался. Оно, конечно, и сейчас не поздно. Эх, вот и капитан наш... – Хейтон нахмурился. – Уж не от него ли ты такой... всклокоченный?

– От него.

– И что он? – в голосе Дика прозвучало искренне беспокойство, но Джереми промолчал, помня о предупреждении Блада.

Бывший боцман покачал головой:

– Горе-то. Как он без нее?

– Плохо...

– Зря он согласился стать губернатором. Брал бы свою кралю да ехал с ней хоть на Барбадос, — продолжил между тем Хейтон.

– Ему тогда особо выбирать не приходилось, – не глядя на него пробормотал Джереми и неожиданно для себя добавил: – Как и сейчас...

– Что – сейчас?

– Ничего, – прикусил язык штурман.

Хейтон пристально посмотрел на него:

– Джереми Питт, врать ты не умеешь, выкладывай. Или не доверяешь мне?

Джереми колебался, не решаясь рассказать ему об услышанном от Блада.

«Имею ли я право идти против воли Питера? Но... я не могу оставить все, как есть... Хейтон был с нами с самого начала и ни разу не дрогнул... Кому, как не ему можно доверять...»

Он облизнул пересохшие губы и выдавил:

– Питеру грозит смертельная опасность...