12-я глава

Бал продолжался, но Лековении в зале больше не наблюдалось. Данила время от времени выискивал ее взглядом среди танцующих, но не находил. Однако расстроиться или задуматься по этому поводу, ему не дали. Возможно потому, что принц, казалось, как-то загрустил после ссоры с принцессой, руководитель бала стал каждый танец объявлять белым, и дамы стали наперебой приглашать нашего Данилу.

Сначала отважилась жена главного мага королевства Тенирах, — жгучая брюнетка с огромной копной вьющихся волос и прекрасными черными глазами. Потом жена главного волшебника Симпании Ведавелиса, назвавшая во время танца свое имя — Биланира, — наоборот хрупкая и обаятельная блондинка.

Следом еще несколько очаровательных дам, пригласили нашего студента, и последней, как не странно была королева Тенираха, — мать Лековении — Рисения. Данила аж внутренне сжался, когда увидел, что сама королева приближается к его трону. Она казалась очень сдержанной, даже замкнутой, но еще достаточно красивой. Правда у нее не было таких, светло-голубых, невероятных глаз, как у дочери, но в целом мать и дочь были похожи. Данила так разволновался, пытаясь понять, почему она пригласила его, что даже пару раз наступил ей на ногу. Отчего покраснел и долго извинялся, после первого раза, и совсем стушевался, коротко обронив:
— Простите! — после второго. Ему казалось, что королева сейчас начнет ему выговаривать за недовольство ее дочери, но та лишь пару раз чуть заметно улыбнулась. Очень сдержанно, буквально уголками губ, при этом на секунду став молодой и очаровательной.

Сев на трон, Данила, выдохнув, взмахом руки подозвал гнома с подносом, на котором находились бокалы с вином и легкие закуски. Эти маленькие сказочные человечки обслуживали танцующих, летая по залу сидя верхом на больших, золотых, с прозрачным позолоченными крыльями, мухах. Сколько Данила не присматривался, он так и не понял, были эти мухи живыми или механическими. Уж очень послушно и ровно они летали, подчиняясь желаниям восседающим на них гномам, и не разу не задели никого из присутствующих. Кстати, и перед балом, гномы натирали зеркальным раствором цветы подлетая к ним именно на этих мухах. Ведь многие из цветов, причем самые большие и значимые для лечения обаянием, находились высоко на стенах и даже на потолке.

Выпив взятый у гнома бокал вина, наш парень немного успокоился. Он в жизни столько не танцевал, да еще такие замысловатые танцы, да к тому же с такими высокопоставленными особами. На дискотеке конечно же был, и не раз, но точно не был завсегдатаем, да и к танцам относился сдержанно.

Следующий танец был завершающим и не белым, поэтому Данила смог немного передохнуть, приходя в себя от такого небывалого для него потока женского внимания.

А в это время, запершить на ключ в одной из башен готической части дворца Тенираха, бушевала принцесса Лековения. Ее истерике вторили раскаты грома, видимо начавшейся вслед ее состоянию грозы.

У Лековении было две проблемы о которых никто не знал. Первая, это отсутствие сердца, в переносном смысле, конечно. Принцесса воспринимала это как проклятие, и, по сути, это им и было.

Еще в детстве, черный колдун Загрюмис, — ее родной дядя, у которого кстати сейчас и находился настоящий принц, предсказал ей эту сердечную проблему. Она заключалась не в физическом нездоровье сердца принцессы, а в ее холодности к окружающим. Подданные Тенираха, и даже более лояльные и позитивные подданные Симпании были уверены, что принцесса бессердечная, и принцесса знала их мнение. Загрюмис предостерег, что пока принцесса не решит эту проблему и не переменится, она не сможет выйти замуж. Все, кто будет в нее влюбляться, либо пропадут без вести, либо заболеют, либо могут даже умереть.

Загрюмис, единственный из подданных королевства Тенирах знал о том, что жители Симпании лечатся обаянием, которое тянут из цветов. Он посоветовал принцессе способ вылечить ее сердце, прибавив ему обаяния, которое можно добыть в королевстве Симпания. Те дозы, которые жители Тенираха получали на балах были для этого слишком малы, а доступ к ёмкостям с обаянием, хранившимся на специальных складах, был мало у кого из жителей Симпании. В основном только у самых высокопоставленных особ.

Когда принц Даналик запал на принцессу, он уговорил ее встретиться, и признался ей в любви. Принцесса, не имея к принцу никаких чувств, решила использовать его, убедив принести ей флакон с обаянием. Она не хотела, чтобы кто-то узнал о ее проблеме. Вернее, чтобы все поняли, что разговоры о ее бессердечии, имеют реальную основу, поэтому Даналик должен был сделать все тайно.

И принц обещал ей это, а сегодня на балу, как выяснилось, даже и не помнил ничего.

— И получается, после всего… он посмел как ни в чем не бывало припереться на бал, — истерила принцесса, мечась по полутемной зале своей спальни и пиная мебель, попадающуюся на пути. Вспышки молнии освещали эту великолепную, разъярённую «тигрицу», с разметавшимися волосами и почти белыми искрящимися злостью глазами:

— Он должен был уехать, чтобы привести волшебные зеркала! А на это должно было уйти две недели! — а зеркала были нужны для второй тайны принцессы, возможно не такой серьезной, как первая, но тоже, как ей казалось, очень важной. К тому же эта вторая тайна была продолжением первой.

— А ведь так клялся, уверял меня, что любит! Что будет любить всю жизнь! — визжала Лековения, отказываясь верить, что такое вероломство возможно, и удары грома вторили ее крикам.

продолжение следует...