СССР — страна блата. Блат — это такая форма взаимовыручки. Когда тебе дают что-то, что другим не достаётся, в обмен на твою услугу или просто по знакомству.

Мой дядя был парторгом на химическом заводе, довольно долгое время. Я помню первое упоминание этого слова «парторг», когда мне понадобилось новое пальто. Это был, наверное, 1975 год, мне 10 лет, скоро осень, а у меня руки и ноги выросли из всей одежды. И если с ногами не возникло никаких проблем, то с руками были одни неприятности. Нужно было срочно купить новое пальто и новую форму, а в магазинах «ничего на неё нет», так сказала мама, дяде Рюрику. Прошла неделя. Это был обычный день, я гуляла во дворе и очень сильно удивилась, когда мама появилась и сказала: «Мы спешим». Она отпросилась с работы, чтобы свозить меня в магазин, который был на территории химического завода. Нас пропустили на проходной, и я впервые попала в какой-то другой мир. Огромные площади завода произвели на меня впечатление. Мне показалось, что я попала в тайный город. Нас отвели в магазин, и надо мной долго колдовала милая продавщица. Пальто было очень красивым. Это было не серое, прямое, тяжёлое пальто, а ярко-песочного цвета «колокольчик». Лёгкое и тёплое! Пальто настолько сильно отличалось от всего того, что я видела раньше, что я сразу в него влюбилась и готова была идти прямо в нём! Но мне не разрешили его носить до сентября. Школьную форму мне купили в «Детском мире». Такие магазины были, наверное, в каждом городе. Форму немного укоротили, и я сама пришила белый воротничок. Теперь я была готова идти в школу. Позднее у нас дома появилась югославская стенка, а потом — стиральная машинка и современный холодильник. Всё это появилось у нас благодаря дяде Рюрику. Неплохо жила партократия в советское время. Умела делиться.

Моя мама, после того как она ушла из учительниц, стала работать в Е-йском управлении речного пароходства, секретарём. Для работников, на территории пароходства, были построены магазинчики. Поэтому у нас дома периодически стали появляться: сыр, сгущёнка, шоколадные конфеты, кофе, какие-то компоты и консервированные огурцы из Болгарии… Даже когда дефицит был тотальным, нам хоть что-то перепадало из госпоставок на Север. Е-йское управление речного порта всегда жило немного лучше остальных, в городе.

Запомнился случай, когда мы с мамой зашли в обувной магазин и долго ждали, когда к нам выйдет какая-то «заведующая». А потом, мама просила позвонить ей, когда поступят туфельки на каблучках. У неё был редкий — тридцать третий размер. Заведущая магазином забрала коробку конфет и улыбнулась мне.

Мама была хрупкой женщиной. Она любила акробатику и танцы. Поэтому меня пыталась записать сначала в музыкальную, а потом балетную школу. Моя сестра-погодка с детства занималась акробатикой, я тоже старалась не отставать и легко вставала на мостик и делала шпагат. Давно это было, сейчас, кажется, что и не было этого ничего. Но вот что замечательно и это отложилось в памяти – все дети были чем-то заняты. Кто-то занимался искусствами, кто-то спортом, кто-то ходил в кружки творчества. Классное было время.

У папы не было никаких возможностей скрасить домашний быт. Он никогда не мог принести со своей работы даже обычную ручку. Работал он в Н-скгражданпроекте, начальником сметного отдела. Правда, когда я перешла в девятый класс, папа принёс домой настоящую огромную готовальню. Она была новенькой, циркуль был металлический, а не та куриная ножка, в которую надо было вставлять простой карандаш. Папа научил правильно затачивать карандаш, чтобы он оставлял чёткую линию. Мне это очень пригодилось, когда я поступила на должность инженера-конструктора, но это было позже, а пока я наточила все карандаши на своём столе и была счастлива, потому что папа посмотрел на меня с одобрением.

В десятом классе, папа принёс с работы мягкий белый ластик — это было что-то фантастическое. Я даже попробовала его пожевать, но поняла, что всё же он не для того нужен. Этот ластик был истёрт до копеечного размера. Откуда у папы появлялись эти предметы, я не знаю, скорее всего, это были подарки архитектурных мастерских. В папином отделе ничего кроме огромных справочников, ручек и калькуляторов не было. А сначала и калькуляторов не было, а были такие громоздкие счётные машинки — «Феликсы». Почему, интересно, «Феликсы»? Один такой Феликс поселился у нас дома, на папином столе. Папа брал домой работу и называл это «халтурой», но я точно знала — папа не халтурил. Обычно, с самого утра он обкладывался разными справочниками, и целый день сидел за столом. Его нельзя было отвлекать. Я была непослушной. Но один раз мне было сказано, что если сделать ошибку в самом начале, то когда закончишь работу и поймёшь, что что-то не сходится с реальностью, всё надо будет повторить с самого начала. Такая трудная была работа у папы. Но я запомнила главную мысль, что любое дело надо выполнять очень хорошо и быть внимательной. Сколько раз меня это выручало потом — не сосчитать.

В детстве я любила, когда меня не отводили в садик, тогда папа брал меня с собой на работу. Там был лифт, на котором можно было два-три раза прокатиться. Немного кружилась голова, но я всё равно каталась. Детство казалось бесконечным…