Помните песенку волка и зайца? Ага… Я тоже помню. Запомнил на всю оставшуюся жизнь. И даже совсем недавно с внучками поставили целое новогоднее представление на фоне заводной мелодии, конечно, совсем даже в интересном виде, а не в таком, когда произошёл со мной этот случай в те самые девяностые.

Девяностые… Не рынком единым жив человек. Хотя, вряд ли… Мы идём необыкновенной, причудливой, навязанной на нашу шею дорогой. Мы с добрым сердцем, чистой совестью и благородными помыслами честного потребителя живём для того, чтобы непременно и постоянно посещать рынок, думать о нём и купаться в рыночных отношениях.

До Нового Года совсем немного оставалось. Ох, уж эта предновогодняя распродажа! Торгаши хотят продать побольше и подороже. При этом – постараться всунуть завалявшийся товар, а так же почаще обмануть и побольше обвесить. Они невинно улыбаются и говорят «спасибо», ни сколько не краснея за доставленное фальшивое удовольствие. Покупатели тоже хотят купить побольше, а заплатить поменьше. Строят из себя великих умников, но на этом–то сами же и попадаются. И всё под музыку: музыка эстрадная, музыка шансон, музыка из любимых мультиков.

«Расскажи Снегурочка, где была? — грохотало из громкоговорителей на весь Богучарский рынок, — расскажи–ка, милая, как дела?»

На душе хорошо, прекрасно, чудесно, великолепно. Такое ощущение, что не зима впереди – это апрель на три месяца пораньше пришёл. Пришел и решил, вопреки законам времени, устанавливать свои весенние порядки. Я шёл, весело и непринужденно, подпевая знакомой песенке. Но, наверное, кому–то не очень хотелось видеть мою радостную физиономию. А ведь съел на входе аппетитный чебурек.
Нескромно об этом говорить, но приспичило очень здорово. До полного безобразия. «За тобою бегала, Дед Мороз», — стучало по башке уже бестолковым звуком. А я… Я быстрее мысли перебежал через дорогу и, с громаднейшим желанием получить немного счастья, помчался к цели – к деревянному туалету, находящемуся в таком отвратительном состоянии, что лучше бы пробежать мимо на пустырь, но времени, как говориться, в обрез.
«Бах! Бах! Бах! — рвались со всех сторон петарды, — Пролила немало я горьких слёз, — давило на уши».

Одна петарда бессовестным образом рванула прямо у моих ног.

— Ух, хулюганы! Вот я вам щас! — орал я на местных пацанов, которые разыгрались не на шутку. — А ну, брысь отседова!

К счастью, деревянное учреждение было не занято. Оно с «великим гостеприимством» впустило меня в свои «очаровательные» – вонючие объятия.

— Слава Богу! Слава Богу! — возрадовался я.
— А ну–ка, давай–ка, плясать выходи! — прямо в тему подзадоривала песенка.

Ваш покорный слуга, извините, рывком успел снять штаны, но вдруг…

Дверь сама передо мной потихонечку приоткрылась и… Всё, что угодно можно было подумать, но только не это. Короче говоря, залетело в зловонное помещение, прямо к моим ногам, самая мощная петард (гадские китайцы), которая только продаётся на рынке.

— Ба–а–а–баххх!

Да, это рванула петарда: с оглушающим на смерть разрядом, с не выносимым грохотом, разваливающегося туалета, а так же с диким испугом главного отдела организма от бурного и внезапного нервного проявления.
Хорошо, что штаны успел снять. Во–время наступившей внутренней паники я всё же услышал топот ног, убегающих малолетних преступников; дикий хохот детской толпы; безумные выкрики про месть фашистским оккупантам. Чуть было, не побежал за ними, но…

— Нет, Дед Мороз, нет, Дед Мороз, нет, Дед мороз, погоди… — опять, по новому уже кругу, звучала песня.
— Куда ж деваться? — бестолково бормотал я. — Не побегу же без штанов.

Бедные мои волосы. Они от великой неожиданности, как по команде, синхронно встали на голове, на руках, на ногах и даже, кажется, немного поседели. В ушах заложило, в глазах помутнело и заслезилось. Из носа потекли сопли, а на душе ужасно и паршиво заскребло. Чуть не заплакал А самый главный механизм заднего места выдал месячную норму плановых осадков. Тем самым, дал благоприятную тему для дальнейших размышлений.

Хочешь смейся – хочешь плачь. Какими только словами я не клял всех этих пацанов, цыган, собак, рыночных мошенников и свинский туалет… А так же весь этот – замучивший в доску моё бедное самосознание и нежную душу, ненавистный, гадкий, мерзкий и пакостный рынок!