Фёдор пришел к нам в хор не так давно. Видимо, кто-то рассказал ему о нас и он попросился к нам, хотя уже состоял певчим известного мужского коллектива.
Не будет, думаю, преувеличением сказать, что он ворвался в хор, растолкав всех (условно, конечно!) локтями. Лет двадцати, огромный, розовощёкий, светловолосый крепыш с грустными глазами под бровями-домиками и с архидиаконским басом. Сначала мне подумалось: а что он с таким голосом в нашем-то самодеятельном хоре забыл? Но постепенно стало ясно, что с этим богатством Федя не очень знает, что делать. Не хватает ему умения интонировать, слышать аккорд, попадать в общий ритм, не говоря уже о том, чтобы чувствовать стиль исполняемой музыки. Однако, какие наши годы, Федя, всему еще можно научиться!
Ещё через некоторое время выявилась проблема, что Федя не видит никакой необходимости чему-то учиться. Голос есть? Есть! Вокалом он занимается? Занимается. Так чего ж вам еще-то? Благодарите судьбу, что у вас есть такой Федя!
Когда мы начали учить хор "Зорю бьют" Свиридова на стихи Пушкина, Фёдор оживился. В этом произведении основной текст поёт солирующий бас. Хор создаёт настроение - тревожное, ожидающее, - строгим хоралом без слов. Солирующее сопрано из-за кулис имитирует далёкие зовущие, безразличные к человеческой судьбе, звуки трубы. Зорю бьют. Это означает - подъём, призыв к битве. В какой-то момент звуки трубы перестают быть далёкими, врываются в реальность, передаются всей партии сопрано в мощный унисон. А потом затихают. И бас задумчиво повторяет: "Зорю бьют...", принимая в себя необходимость этого нового утра, несущего неизвестность.
Фёдору очень, ну ооочень хотелось спеть это соло. Он бегал за хормейстером, уговаривая, выпрашивая, убеждая того, что лучше он никого не найдёт. В конце концов, было сказано: " Да достал уже, пусть поёт..."
И вот Федя начал готовиться. Стал учить соло с педагогом по вокалу. Стал приглашать друзей на "свой" концерт. Мы пытались мягко донести до нашего прима-баса, что надо бы поточнее попадать в ноты и ритм, чтобы хору и "трубе" было понятно, что петь. Но благие советы печально тонули в цунами архидиаконского гласа.
Перед концертом Федя заметно нервничал. Он стал еще более румян, он ходил по сцене, выбирая наиболее выигрышное место, он двигал бровями и размахивал руками, пробовал голос то тут, то там, пока, наконец, дирижёр не велел ему петь из хора.
- Как из хора? - не понял Федя.
- Да на свое место вставай, оттуда лучше звучит!
Федя влез на станок, покрутился между двумя Андреями и выдал:
- Мне тут пространства не хватает!
Потом он залез на самый высокий станок, где никто не стоял.
- Может, отсюда?
Но оттуда ему не разрешили, и пришлось ему удовлетвориться своим обычным местом в хоре.
... Когда пришло время исполнения номера "Зорю бьют", все мысленно перекрестились. Федя набрал побольше воздуха и -
- Зооооооооо...
Я стояла как раз перед ним, одним рядом ниже.
Первая нота всё не кончалась и не кончалась. Хор держал свой аккорд на цепном дыхании, не зная, что делать. Я уже забеспокоилась, в порядке ли Федя, не кондрашка ли к нему подбирается. Но, наконец -
-....рррррю бьют!!!!
Мы выдохнули. И дальше все пошло уже более-менее. Конечно, ритм соло был более, чем "свободным", но опыт и профессиональность дирижёра сделали свое дело - мы не разошлись, чёткой трубе удалось поймать расплывшееся соло и номер сорвал бурные аплодисменты и крики "браво". Федя раскланивался направо налево, и, надеюсь, был счастлив.

Когда на следующей репетиции Федя робко спросил, будет ли он солировать на грядущем большом отчетном концерте, ему сказали, что солист будет другой.
Но какие наши годы, Федя? Всё еще впереди! Было бы желание...