По закону подлости зуб разболелся в самый неподходящий момент. Раздулась щека, врач сказал, что надо бы удалить его, но не сейчас, а после того, как опухоль спадёт. Легко сказать – подождать, когда путёвка на руках и выезд уже послезавтра. И путёвка -то бесплатная, наградная, на казённом языке -за активное участие в художественной самодеятельности.
Правду сказать, сначала я хотела отказаться от неё. Но мама сказала: «С ума сошла? Бесплатно! На море! Кто же отказывается от такого подарка?»
Мои доводы о том, что сынишка у меня ещё мал, и я опасаюсь отправляться с ним неизвестно куда, маму не убедили, и я сдалась.
Единственное, что меня немного успокаивало, так это то, что поеду не одна, а с коллегой, которой так же, как и мне дали путёвку в тот же чаеводческий совхоз Чакви. Кстати, и она хотела взять с собой сына, который был немного старше моего. Её Алёше - шесть, моему Витюшке – три с небольшим.

В результате, в поезд я садилась в весьма экзотическом виде – в летнем платье и в платке, прикрывающим мою разросшуюся щеку. Соседки по купе потом поделились впечатлением, которое я на них произвела:
- Появилась какая-то странная тётка, замотанная в платок. Муж, провожающий её, вроде, нормальный, а она бормочет не пойми что, да ещё и ребёнка с собой маленького везёт.»

Чтобы закончить эту стоматологическую эпопею, скажу, что зуб мне всё-таки по приезду в Чакви удалил местный врач - грузин огромного роста и такой же силы. Сначала я робко попыталась напомнить ему о возможности рентгена, но он охладил мои познания коротким: «Тогда вам в Батуми». На этом наш медицинский консилиум закончился, и я смирилась. У меня было ощущение, что он вытащил моего мучителя так же легко и непринуждённо, как морковку из грядки. Я рассыпалась в благодарностях за безболезненность и быстроту операции, на что он ответил:
- Хорошая анестезия. А вот сейчас я буду удалять зуб мужчине без обезболивания. Он сам так захотел.
Уходила я под дикий рёв бесстрашного мужчины.
Кстати, единственное, что запомнил мой сын из поездки на море, так это самосвал, на котором мы доехали от медпункта до съёмной квартиры. Пришлось голосовать на шоссе, поскольку автобусов в посёлке не было, а идти с ребёнком далековато.

Итак, как вы уже поняли, разместили нас по квартирам, которые предоставляли туристической фирме местные жители. Причем, как мы узнали позже, не вся оплата доходила до владельцев квартир, часть оседала в карманах организаторов. Но протестовать местные квартиросдатчики не решались, поскольку непокорные оставались без постояльцев.
Мы с Инной поселились на втором этаже двухэтажного частного дома, к которому вела тропинка, увитая «лианами», с висящими на них бутылкообразными тыквами. Мой сын почему-то боялся их и называл «рыбы – давщицы». Что это за диковинные «давщицы», было непонятно, но объяснять их происхождение Витюшка не захотел.
Вообще природа вокруг была для нас удивительна и непривычна – заросли бамбука, пальмы, удивительно прозрачное море с песчаным белоснежным берегом, чаквинцы пили чай, собранный с плантаций в сотне шагов от ворот, а в суп клали лавровый лист, сорванный с дерева рядом с домом.

Плавать я люблю, но мой сыночек всякий раз устраивал истерику, как только я заплывала чуть подальше. Сам же он вообще в море не заходил. Пришлось купить ему надувной бассейн и налить в него морскую воду. В нём он и просидел на берегу все две недели, удивляя окружающих своим необъяснимым упрямством..

Несмотря на разницу в возрасте, дети наши подружились. Вечерами мы рассказывали им сказки и загадывали загадки, а иногда и сами сочиняли их. Помнится, мой Витёк однажды сочинил такую «На зелёном на лужочке растёт зелёная сосиска». Вот уж мы посмеялись! Да и потом «зелёная сосиска» стала у нас притчей во языцех.

Питались мы в столовой. Был слух, что кормят кенгурятиной, поставляемой из Австралии. Правда это или нет, не знаю, но после того, как у наших мальчишек одновременно расстроились животы, мы отказались от столовой, получили взамен сухой паёк и стали готовить еду дома. По вечерам покупали необыкновенно вкусный, ноздрястый, пышный, как взбитая подушка, лаваш, испечённый в настоящем тандыре, и с наслаждением съедали его, запивая молоком.

Были в нашем расписании и экскурсии. Больше всего запомнились аттракционы с дельфинами. До чего же умны и красивы эти замечательные животные! Глядя на их сложные трюки, исполняемые с весёлым шиком, невольно начинаешь верить в дельфиний интеллект.

В Батуми туристов организованно отвозили на автобусе, но иногда мы и сами ездили туда, в результате чего у нас накопилась целая куча игрушек, купленных мальчишкам в каждой поездке. Ребёнку в таком возрасте непременно нужно именно то, что есть у товарища, поэтому все игрушки покупались в двойном экземпляре. Иногда за них платила Инна, иногда – я. Рассчитаться друг с другом решили перед отъездом, и потому завели целый список, куда и заносили свои траты.
Однажды мы возвращались в электричке. Напротив нас сидела, опираясь на трость, пожилая грузинка в тёмной длинной юбке и просторной, тоже чёрной, блузе. Мой сын некоторое время внимательно разглядывал её, а потом шепнул мне:
- Мам, а у Бабы-Яги нос крючком?
-Да, - ответила я, понимая, куда он клонит.
- А волосы седые?
- Да, но…
- А у неё есть клюка?
Я замешкалась с ответом, потому что женщина, на самом деле, уж очень напоминала сказочный персонаж. Мне было и смешно, и неудобно из-за того, что она могла услышать наш разговор. Ничего не оставалось, как сбежать на другую скамейку, подальше от «страшной» соседки.

По моим наблюдениям, восточные люди в молодости очень красивы, но к старости сильно меняются. Такое происходит и с другими национальностями, но у кавказцев эти перемены более контрастны.
На меня тогда большое впечатление произвела случайная встреча с необычной восточной красотой.
На фоне смуглых лиц и жгучих брюнетов немного странно было увидеть светловолосого мальчика лет девяти. Он не был блондином, ближе к шатену. Серые глаза, опушённые длинными ресницами, тоже выбивались из кареглазового большинства. Но больше всего меня поразили его брови. Я сто раз слышала это сказочное определение - соболиные, но только в тот момент поняла, как они выглядят. Мягкие, тонкие, волосок к волоску, хорошо очерченные, чуть темнее молочного шоколада, они, действительно, напоминали соболиную шубку. Говорят, такая внешность часто встречается у осетин.

Перед отъездом мы дружно порвали наш список «игрушечных трат», а сами игрушки отправили посылками домой.
На обратном пути нам с Инной достались в купе верхние полки. Мы с детьми молча подчинились провидению и забрались на предназначенные нам места. Дамы с нижних полок тоже промолчали. Собственно, брать детей с собой – это чисто наша затея, и никто не обязан жертвовать своими удобствами ради нас. Но я думаю, что случись мне, будучи молодой и здоровой, оказаться в такой ситуации, я бы предложила хотя бы на ночь своё место матери с ребёнком. Может быть, и поворчала бы про себя, и была не очень довольна, но всё равно поменялась бы с ней местами.

. По возвращении нас с сыном ждал ещё более далёкий путь – семейная командировка во Владивосток, где мы прожили почти четыре года, до Витюшкиного семилетия, то есть, до его поступления в школу.
Когда-нибудь я расскажу и об этом, не менее интересном крае и о моей жизни там.