Знакомство с Татьяной Ивановной Тимониной сохранилось у меня в памяти не подробно, а фрагментами. Увидела ее впервые из окна коридора второго этажа Дворца культуры "Тольятти", там большие, почти панорамные окна. Она шла быстро, стремительно, как человек, которому интересно жить.
Вероятно, мое волнение передалось ей на расстоянии, Татьяна Ивановна остановилась на долю секунды, подняла голову вверх, и мы встретились взглядами.

(Несколько раз пыталась вымарать этот эпизод из текста, что за глупость, в самом деле, дешевый замах ни мистику. Но нет, не вымарывается. Кажется важным).

Я пришла тогда на собеседование на должность администратора театра, прихватив с собой флешку с игровыми программами, которые писала для группы аниматоров. Вероятно, подспудно догадывалась, не признаваясь даже самой себе, что хочу заниматься творчеством, а не "вот этим вот всем". Режиссер пролистала тексты:
- Это весело, - и взяла отрывок одной из программ в первосентябрьскую постановку "Алиса в стране Букварии".
- Здорово! - подумала я, но так нервничала, что не ощутила радости в полной мере. И сколько потом было полноценных постановок, удачных, успешных, однако в сердце не звучал победный марш, праздновать я не умею. Стесняюсь, в буквальном смысле чувствую себя стесненно, даже дышу вполвдоха. Тем не менее, через год или два невзначай обронила:
- Прижилась.
Татьяна Ивановна вскинула на меня лучистый взгляд:
- Прижилась!
"Лучистый взгляд" тут у меня не для красного словца. Помню этот взгляд. И для нее, вероятно, было важно, что я, перекати-поле, укоренилась в театре. В "Секрете" администраторы не задерживались, их там просто не было, ибо театр выживал.
Я позволю себе писать не о театре, не о режиссере, а о себе в театре, о своих взаимоотношениях с Татьяной Ивановной Тимониной. Столько лет прошло, а я помню, как засияли ее глаза и она сказала:
- Прижилась.
Приколола листок с моими каракулями над своим столом:
- Пусть я не театральный человек, но я с театром связана навек...
Через несколько лет я сняла и выбросила этот лист, стихи вдруг показались мне несовершенными. Татьяна Ивановна мне ничего не сказала, может быть, не заметила.

И еще о взгляде Татьяны Тимониной. Однажды она решила подготовить меня к выступлению на городском родительском собрании. Я тогда искала возможные пути выхода на зрительскую аудиторию. Итак, я рассказываю статью для выступления на городском родительском собрании, которую написала накануне, а она меня слушает. Как Татьяна Ивановна умеет слушать, как смотрит! Как на самого удивительного, самого дорогого человека в мире! Я потом остро завидовала актерам, что они каждый день репетируют, а режиссер вот так на них смотрит. Но ребята только пожимали плечами, как так по-особенному она смотрит? Привыкли, не замечали. Татьяна Ивановна отправила со мной на выступление юную актрису. Мы вышли вместе, я с текстом статьи, которую знала наизусть, а девушка в ростовой кукле рыжего котенка. Котенок помахивал лапкой уставшим после рабочего дня родителям. Люди улыбались меховой игрушке, как своему детству, и благосклонно меня слушали. Вспоминаю это, как сказку.

Потом было много всякого-разного. Рутинной администраторской работы - помню, что первые годы меня преследовал образ груженой баржи, так тяжело было. Беспредела администрации (случались и достойные уважаемые руководители, но не буду сейчас подробно останавливаться на противостоянии театра и власти). И редкие периоды творческого сотрудничества, которые мне давались - нелегко. Ибо я пишу по наитию, тексты вынашиваю где-то глубоко внутри, а потом они "проливаются" на лист. А тут от тебя чего-то ждут (причем, что именно, не озвучивалось, Татьяна Ивановна и сама, вероятно, это точно не знала) - но постепенно из меня вытягивалось все, что нужно. Мы сотворили "Снегуркину тайну", "Ромео и Джульетту из Кунеевки", "Черубину"... Я оставалась на репетиции спектаклей, сценарии к которым писала, чтобы вносить правки. Это очень интересно, хотя на первых читках и болезненно. Режиссер предлагала актерам сказать свое мнение о пьесе .Я фиксировала замечания, потом переписывала текст. Училась правильно расставлять акценты: главное - спектакль, а не мое авторское уязвленное самолюбие. Во время репетиций на сцене творилось великое хулиганство, выкидывались коленца, совершались открытия, взлетали Икары! И становилось понятно, зачем каждый вечер после работы или учебы актеры спешат в театр.

Естественно, я не писала для театра круглогодично, и даже не каждый сезон. Но и просмотр спектакля, и общение со зрителями - тоже акты сотворчества. Появлялись зарисовки об актерах, заметки о спектаклях. В сотрудничестве с художниками - уже в последние годы - родился новых проект "Зарисовки о спектаклях театра "Секрет". А до него в течение многих лет наш театральный художник Марина Шилехина проводила выставку "Театральный плакат". Так или иначе - я была пусть не внутри великого круговорота творчества - но рядом. Открою свой маленький секрет, который и для меня самой все еще загадка. Когда я смотрю спектакли "Секрета", мне всегда кажется, что все это делаю я. Я сама все придумала, нарисовала, и на сцене действую - тоже я. Может быть, это легкая степень помешательства, но вероятнее всего - принятие. Настолько родное все, что кажется своим.
Особенным удовольствием для меня были походы на выставку авторской куклы, я писала о работах Татьяны Ивановны. А когда мы уходили на карантин (в разгул ковида), она подарила мне свою Спящую красавицу. Вот тогда я почувствовала на себе, что значит выражение "выросли крылья", приподнялась и даже покружилась в воздухе. И до сих пор не верю, что она у меня есть, эта красавица в скорлупке, сделанная Мастером. Для меня. И картины в моем доме - тоже ее подарок. И картины в моем доме - тоже ее подарок. Невозможно помнить об этом каждую секунду, но зацепишься взглядом - и теплеет на душе. Те, что я отдавала в оправить в багет, с секретом. Подписаны внутри рукой Татьяны Ивановны. И горько, что ничего-то больше она мне не скажет, ничего не спросит.

Был период, когда она приглашала моих внучек поучаствовать в спектаклях. В Соне Татьяна Ивановна сразу разглядела актрису. Позвала ее в "Ведьму" на роль девочки, в "Хануме" Соня играла ангелочка. Татьяне Ивановне понравилось, как Анюта отнеслась к сестре, терпеливо сидела на репетициях, дарила цветы. И она позвала Анютку в спектакль "Буратино" на роль девочки и бабочки. Анюта, кстати, замечательно тогда сыграла, на весь зал кричала Карабасу-Барабасу:
- Ой-ой-ой, как страшно!
Это великое благо, что Татьяна Ивановна позволила детям почувствовать атмосферу настоящего театра, счастье работать с мастером.
Для Бабочки мне пришлось купить платье, потому что среди театральных костюмов подходящего не нашлось (в "Секрете" играют взрослые актеры). Мне хотелось, чтобы внучке было комфортно на сцене. Режиссер отметила, что я искала платье по магазинам, потратила время и деньги. Когда Милана прислала мне в период работы над "Фридой" книгу о художнице, режиссер оставила ее в театре - для вдохновения.
Наверное, Татьяна Ивановна не похвалила бы меня за эти мемуары. Но они сами просятся на бумагу, не ради конкурса. Вот еще вспомнилось. Я связала кружева для костюмов Анисьи и Феклы, театр тогда ставил "Шинель". До сих пор смотрю на них с радостью, я мало умею делать своими руками, а тут - для сцены.
С благословения Татьяны Ивановны начитала сказки про внучек. Ольга Антипова смонтировала видео, мы разместили в группе театра. В период карантина важно было показать, что мы творим - несмотря ни на что. Режиссер тогда убедила меня, что авторское прочтение ценно само по себе. Не скажу, что испытываю великое удовольствие, записывая текст на диктофон - остро ощущаю свой слабый и ломкий голос. Но дочка, просматривая ролики, улыбалась:
- У кого такое есть? А у нас - есть.
Благодаря театру - есть.

Есть и несложившиеся спектакли, всех жальче мне - "Куклы". Бывает - напишешь стихотворение, а потом оно живет своей жизнью. Как знать, может быть, и "Кукол" ждет счастливая сценическая судьба...

Конечно, самое главное в общении с гениальным режиссером - сотворчество. Но даже просто быть рядом - дорогого стоит. Мне повезло. Что однажды пришла, встретилась взглядом. И эта встреча взглядов оказалась определяющей для меня.

"Хотелось дать такое название, которое говорило бы о том, что театр как искусство - это другая реальность, это зазеркальный мир. В театре человек переживает те эмоции, которых ему не хватает в жизни. А потом, «Секрет» – это название корабля у Грина в «Алых парусах». Хотелось, чтобы наша команда была единой – как у Грина". Я собрала для группы ВКонтакте цитаты из интервью Татьяны Ивановны журналистам, среди них и эта, о названии театра. На мой взгляд, это в какой-то мере, и характеристика самого режиссера. Начиная с того, что она отмечала свой день рождения в другую дату. Вообще не любила цифры. Когда режиссер подарила мне "Спящую красавицу" , я написала "Помнишь наши детские секретики?". Татьяна Ивановна сказала:
- Мы с вами не наигрались в куклы.
Признала своей, взяла в компанию. Хотя она с детства делала кукол и ставила с ними спектакли во дворе. Ее талант заявил о себе сразу и мощно. А я умею только восхищаться. Помнится, Татьяна Ивановна сказала мне:
- Ваше предназначение - открывать таланты и пробивать им дорогу.
Это запомнилось, вместе с осознанием, что предназначение легким не бывает.