Первый класс. Память о Свете из детского сада, с которой так мечтал станцевать, – и станцевал! – на новогоднем празднике, где она была "Первой Звёздочкой", а я "Первым Космонавтом" – растворилась как сахар в чашке чая. И вся причина – в Ане. Вон она – сидит за первой партой. Умная до невозможности! Две косички на голове… Я, кстати, тоже умный. Но сижу за последней партой. Так уж вышло, так посадили. И буквально с первого сентября, с самого первого школьного дня я оттуда смотрю на Аню – и жутко стесняюсь. Откуда взялось стеснение после детского сада – сам не знаю. Там его никогда не было. О каком стеснении можно говорить, играя "во врачей"?

Второй класс. Аня продолжает странным образом напрягать до немоты. Так-то, их три подруги: Аня, Ира и Маша. И у нас любовный многоугольник: мне нравится Аня, другу Кольке – Ира, а сам я, – с очевидностью, – нравлюсь Маше. Но ни Ира, ни Маша меня не стесняют. В отличие от… Однако держусь. Почти умираю, но не умираю. И даже интеллектуально состязаюсь с предметом обожания: и она, и я – круглые отличники. Учителя ставят нас в пример. Мы частенько, будучи этими самыми примерами, стоим у доски вместе, – нас показывают классу. Она смотрит на меня, а я на неё – нет: боюсь задохнуться от волнительных чувств.

Третий класс. И новая школа. Кольки рядом нет: он теперь живёт в Воркуте. И это почти всё, что я помню про тот год. Точнее, – знаю, поскольку что там было в третьем классе, я не помню совсем. Вылетел год из памяти. Подозреваю, что из-за Жанны. Да-да, её звали Жанна, и мы были с ней в одном лагере отдыха летом после окончания учебного года. Вот Жанну я помню хорошо: высокая, длинноногая, черноволосая и до невозможности красивая. Она послужила тем клином, который вышиб клин по имени Аня, а заодно вышиб память о целом годе жизни… Так что клинить меня не перестало: на Жанну я смотрел, мечтал… но молчал как партизан в плену.

Четвёртый класс. И снова – новая школа. И Юля. Мы сидим вместе за второй партой в среднем ряду. Но я стараюсь не смотреть на неё. Страшно смотреть-то – а вдруг не откачают? Однако примеры ей решаю. Учителя продолжают меня искренне хвалить, родители начинают выстраивать в воображении своём перспективные модели моей будущей счастливой взрослой жизни. А одноклассники, с презрением и небрежением глядя на круглого отличника, в открытые конфликты не лезут, поскольку кто им тогда задачки на контрольных решать будет? А пока их решаю я. Все варианты успеваю решить за урок, сколько бы их ни было – и рассылаю по рядам. Я, может, и не делал бы этого, но ведь Юля… у неё-то всегда другой вариант, а она делится решениями с подругами, и справедливость в моём понимании требует, чтобы если уж одному варианту помог, то помогать надо всем… Вот и помогаю… молча и еле дыша от безбрежной любви…

Пятый класс. Юля никуда не делась, сидит рядом. И что с этим делать? Не знаю. В итоге: весна, журчат ручьи, кричат грачи и, поднабравшись смелости и заколотив, как мне кажется, робость "во глуби свои", – я иду к девушке признаваться в страстной нежности моих помыслов. И вот – третий этаж соседнего дома, звонок в дверь. Её недоумённое: "Здравствуй, ты чего?". Моё, запинающееся: "Юля… Юля… я хочу тебе сказать… ты мне нравишься… и даже очень…", – и тут же быстрое-быстрое убегание вниз по лестнице, подальше от этого подъезда, дома… позора… от этого ужаса вдруг оказаться столь смешным, столь глупым. Ответа Юли я даже ждать не стал. А то вдруг ответит – и как потом?.. Короче, на следующий день я отсаживаюсь от неё – и вот, я снова "на камчатке". Народ недоумевает, но молчит – задачки-то я по-прежнему решаю всем. Мне расспросы не нужны. Юля тоже молчит. И слава богу… Ведь чуть не помер.

Шестой класс. Юля. Весь учебный год – Юля. Я обхожу её по кругу стороной. А вот летом… Аня! Нет, не та Аня из первого класса, а другая, – дочь подруги моей матери. И мы все, двумя семьями, плывём на теплоходе по маршруту "в Астрахань – и обратно". Аня младше меня на три года и это меня беспокоит. Но ещё больше меня беспокоит, что Юля куда-то исчезает из памяти… уверенно так исчезает… И мысли "она же ещё совсем ребёнок" и "а не предатель ли я?" – судорожно крутятся в голове, создают полнейшую неразбериху, а ответа на них нет. Мучительное это дело – безответно думать. И молчать, молчать, молчать…

Седьмой класс. И нескончаемые думы об Ане, которая вернулась с родителями домой, на крайний север. Муки смертные, которые всю память о годе отшибли.

Восьмой класс. И новая девочка в классе. Её зовут Элла. Она идёт мне навстречу по школьному коридору в сопровождении отца-полковника, а за её спиной светит в окно солнце. И волосы буквально сияют в этом свете. Прямо-таки – богиня какая-то идёт. Стройная, длинноногая, изящная и прекрасная богиня. Впоследствии, правда, богиня оказалась обычной девчонкой, знающей себе цену и пользующейся этим знанием, но что это меняло? Ровным счётом ничего. Жить вообще не просто, особенно когда парни на уроках физкультуры "щупают девок", уделяя особое внимание ей, такой желанной, а ты бешено ревнуешь, но молчишь… при этом видишь, что ей нравятся эти "щупанья" – и молчишь. Хотя морду набить хочешь всем. Негодуешь, но молчишь… Всё видишь, – и молчишь… И оттачиваешь искусство молча наблюдать за всеми с задней парты. Психология людская познаётся, чтоб её… А летом – вдруг! – Женя. Её яркий промельк в моей жизни и – яркий след в моей памяти. В гости девочка приехала. В качестве подруги двоюродной сестры, которая старше меня на два года… и куда мне, пацану с такой взрослой и красивой разговаривать? Причём и внимательности ей не занимать: как она бесстыже хохочет, заметив некое аномальное возвышение в известном месте мужского одеяния! Как хохочет! Провалиться бы под землю – каким бы отличным решением это было! Моё возбуждение впервые кем-то замечено! И кем?! Яду… дайте яду! Но как игриво теперь она ежедневно цепляет меня, задавая глупые вопросы, издеваясь и вгоняя в краску… В общем, думаю, Женя могла бы надолго сохранить себя во мне, если бы не…

Девятый класс. Лика. И это отдельная история. Очень отдельная. Ничего не меняющая в привычной практике молчаливого наблюдения, однако изменившая в жизни многое. Очень многое. Не хочу об этом.

Десятый класс. Лика… Забавная фраза "Жизнь – боль!", – это про меня в полной мере. Схожу с ума от любви. Но об этом никто не знает – ни родители, уже мысленно видящие моё будущее, и которых я впоследствии жутко разочарую, ни учителя, чуть ли не боготворящие многократного победителя массы районных и областных олимпиад, ни лучший друг. Никто всего того ужаса отчаяния и пустоты не знает. Более того, уверен, что даже если бы они знали, то представить бы себе не смогли силу этих чувств… Это было что-то запредельное…

И вот – выпускной. И в этот день всё поменялось. Мы плывём классом на прогулочном теплоходе. Я, неожиданно для всех, травлю анекдоты. Хохочут собравшиеся вокруг меня одноклассники и одноклассницы. Девчонки смотрят на меня совсем другими глазами, не теми, которыми они смотрели на меня раньше. И эти взгляды провожают меня в новую жизнь. "Одиночеству – конец!", – думаю я, глядя на смеющуюся Лику…

Жаль, впоследствии оказалось, что это не так, что одиночество неизбывно, но дальше оно будет другим, совсем другим. И это будет уже взрослое одиночество, а не хухры-мухры. Но детская и подростковая версии оного – действительно кончились.

Сейчас приятно вспомнить…