- Люди делятся на тех, у кого есть машина, и на тех, у кого ее нет! - вздыхала моя мама при малейших намеках на пренебрежение со стороны наших дальних родственников, принадлежавших к высокой касте владельцев автомобиля. Я этим не очень заморачивалась: жизнь по юности казалась прекрасной, даже с тремя пересадками по пути на работу и с работы в час пик.

Первое же успешное интервью в Лос Анджелесе наглядно продемонстрировало мне истину: в Америке безлошадный ковбой - не ковбой.

Мы приехали в США в самый разгар кризиса, от которого Калифорния пострадала едва ли не первой. Американцы заучивали наизусть новые русские слова "Горбачов" и "перестройка", не задумываясь о том, что рухнувшая на другом континенте империя похоронила под своими обломками и две основные промышленные отрасли Калифорнии: ракетную и самолетостроительную, работавшие на оборону. Ставшие ненужными правительственные заказы аннулировали; тысячи людей оказались на улице. Рестораны и бары опустели. Бывшие хозяева мелкого бизнеса перекочевали из своих офисов за баранку такси, потеснив привычных к ней эмигрантов. Нагрянувшей безработицы не опасались разве что работники социальных служб адаптации эмигрантов: нахлынувшая волна беженцев не давала расслабиться. И всем эмигрантам срочно нужна была работа, причем любая, но что было делать, если на случайное место уборщика в Макдоналдсе сбегалось по 50-ти претендентов?

Выпавшее мне интервью было манной небесной: работа чертежника, неплохо оплачиваемая, в пределах Большого Лос Анджелеса, в полутора часах езды от квартиры родителей - об этом можно было лишь мечтать. Не знаю, сколько было соискателей: в Джуйке наводили справки лишь обо мне. Вернее о наличии у меня заветной карточки водительских прав: острый глаз будущего работодателя углядел водителя, привезшей меня машины. Никакие клятвенные заверения о сдаче на права в течение месяца и намерении поселиться буквально на пороге будущей работы не помогли. В стране, где любой мексиканец водит свою потрепанную тачку, работник без прав все равно, что принцесса на балу без бального платья.

Права на вождение были тождественны правам на жизнь; я готова отдать за них все, что я имела. Но всего, что я имела, было, увы, недостаточно. Арифметика была жестокой. Государство любезно обеспечивало неимущих работой (9 дней в месяц), оплачивая ее 214-ю долларами наличными и 114-ью фудстэмпами (талоны на пищу). Деньги полностью шли на оплату жилья. Фудстэмпов едва хватало на жизнь впроголодь. Их я тоже пыталась обменять на деньги по курсу 2 фудстэмпа за доллар: проездной на автобус (50$ в месяц) за талоны на еду не купишь, учебники в школе (по 75$ каждый) - тоже. А тут еще уроки вождения по 25$ каждый!

- Ну что, кукла, поехали? Жми на газ! - весело подмигнул мне инструктор, вальяжно расположившись рядышком.
- А какая из них - педаль газа? - невинно полюбопытствовала я, и инструктор сразу понял, что хлеб его будет не очень легким. Теорию вождения в США даже двоечники сдают с первого раза, а вот само вождение... С инструктором я встречалась еще раз десять, и месяца два жила на одном консервированном томатном супе: супом снабжала соседей благотворительная организация. Соседи его не ели, а я готова была грызть и подошвы кожаных сандалий. Изредка меня подкармливали "Осики" - так я называла друзей, живших неподалеку. Осик, доктор наук, руководивший в Киеве лабораторией, нашел было какой-то контракт, но он быстро закончился; жена его тоже где-то работала. Они меня поддерживали как могли: после серии уроков с инструктором, Осик его сменил, и я училась вождению уже в его машине. Это было серьезное испытание: разбей я по неопытности его автомобиль, он сам оказался бы "безлошадным". Учиться водить мне помогал еще один мой приятель, а потом и папа. Папа сдавал на права еще в Киеве; его мучения не были столь продолжительны, как мои.

Заветную карточку водительских прав я получила за месяц до интервью на работу. Везти меня должен был папа, но его что-то задержало; он примчался ко мне взъерошенный, забыв права дома. Времени было впритык, и за руль села я. Путь пролегал через два загруженных фривэя, а я по ним ехала в первый раз. Количество лихачей и огромных грузовиков, то и дело меняющих полосы, произвело глубочайшее впечатление и на меня, и на папу. За время пути я истратила весь запас страхов и треволнений, имевшийся у меня, и на собеседование пришла буквально омертвевшей от пережитого ужаса.

- Ты была абсолютно уверена в себе. Я никогда еще не видел настолько уверенного в себе специалиста, - недоуменно делился со мной впечатлениями мой будущий вице-президент, дразнивший меня впоследствии "Мисс Вори" (Мисс Беспокойство) - куда эта уверенность делась?

- Завалила? - полюбопытствовал папа, глядя в мое все еще застывшее лицо. - И слава Богу! Такая жуткая дорога!
Я по сей день ежеутренне езжу по ней на работу. Через неделю я купила свою первую машину. Мне отныне принадлежала Америка, страна, где люди делятся на тех, у кого есть личный самолет, и тех, у кого его нет.