Дорогой мой читатель! Уверена, что вы не равнодушны к поэзии, и потому не раз у вас возникал вопрос – чем отличается поэзия от рифмованного текста, в чем разница-то? Почему один текст, читаешь, как просто информацию, хотя и ладно зарифмованную, а вот другой, даже иногда не рифмованный, сбивчивый по ритму, окутывает тебя облаком переживаний счастья или грусти и тоски, покоя или тревоги? В чём, в чём она – сермяжная правда, тайна слов, сплетённых в строки, превращающиеся в поэзию – высший род искусства, по словам В. Белинского?

По этому поводу написаны тома литературных исследований, философских рассуждений, сломано немало копьев в диспутах и специалистов, и дилетантов. Не претендуя на установление истины, я хочу поделиться своими мыслями по этому вопросу, возникшими у меня при знакомстве с творчеством поэтессы Елены Бородиной http://litgalaktika.ru/index/8-188.

Когда-то давно одна интернет поэтесса под ником Джемма (действительно поэтесса в стоге флудеров) поделилась откровением, которое я часто вспоминаю – она написала, что поэзия кроется в нюансах, деталях, мелочах. Не цветы, а фиалки и васильки, не деревья, а клёны и ясени, не танец, а вальс или фокстрот. Именно мелкие конкретизирующие детали позволяют передать читателю нюансы картины, которую рисует автор, и передать его переживания или переживания его литературного героя. Но, безусловно, не только они являются ключиком к поэтичности текста.

Творчество Елены Бородиной, на мой взгляд, можно причислить к поэзии, именно потому, что ее стихи, словно картины, нарисованные тонкими мазками, в которых прорисованы мелкие детали иносказания. И прорисовывая их, автор уплывает в мир своей фантазии и своих переживаний, а потом уносит в эти миры и своего читателя.

Иногда так хочется чего-то незамысловато-доброго - аж сердце замирает! И ведь случается же, правда? – это признание Елены Бородиной в комментариях к стихотворению «Воробьиное» как нельзя лучше описывает ощущения автора, с которыми написана эта осеннее-фантазийно-воробьиная лирика.

Действительно, случается же. Вот и сейчас – за окном рассеянный осенний дождь стекает каплями с еще зеленых, но уже тронутых ржавчиной листьев винограда, а за ним персика, а за ним кустов барбариса у самой ограды…. И тихо так – ни людей, ни машин, ни птиц - даже воробьи попрятались… Только кап, кап… Осень – подруга бесконечного дождя…
Но Елену такой дождь вдохновляет на полную иронии воробьиную миниатюру. Впрочем, воробьиную ли?

… и дождь не дождь,
как будто, кто-то
чихнул, и то – не от души…
но воробьев крикливых рота
уже в убежище спешит,
чтоб там, нахохлившись сердито,
отвесив нижнюю губу,
дружку чирикать – дескать, ситный,
с тобой в разведку не пойду!
С тобой могу лишь, длиннохвостый,
слетать в соседний магазин –
стрельнуть с прилавка папиросы,
а в прочем - ты невыносим:
из-за тебя вся эта слякоть,
из-за тебя дела плохи…

К его груди припасть – и плакать,
и до утра
читать стихи.

Надо сказать, что я не люблю, когда в обсуждениях стихотворения выхватывают строки из общего контекста – это как заставлять пациента «не дышите, я тут немного поразглагольствую о состоянии ваших легких, посмотрю снимки, посоветуюсь с коллегами, обсужу ваши перспективы и возможности, кофе попью… Теперь, если еще живы, дышите». Стихотворение надо читать на одном дыхании от начала до конца, только тогда можно его ощутить, прочувствовать и на последней точки посмаковать послевкусие своих переживаний и мыслей.

В красочных деталях нарисованная Еленой фантазия отношений воробьиной пары с каждой строчкой все больше и больше наводит на мысли о человеческих отношениях, и в конце концов срывается от невыносимости в многоточие, за которым уже человечески-пастернаковское «плакать», а значит, и стихи…

- О чем стихотворение? – спросит строгий критик.

О дожде? О воробьях? Я бы сказала, об осеннем настроении, раздражении, с которым мы пытаемся бороться шуткой и иронией. Но это не всегда получается, и срываемся на близких, а потом, чувствуя свою неправоту, плачем у них же на груди.

- А воробьи тут причем? – спросит здравомыслящий реалист.

- Ну, воробьи – они же всегда под рукой, т.е. под окном, на глазах, вот им и досталась роль «мальчика для битья» в убежище.

Но у этой неворобьиной истории у автора есть продолжение – снежное умиротворение, «попытка осенний сумрак забелить».

… и снег не снег, а так…
Попытка
осенний сумрак забелить –
так в черный кофе струйкой, зыбко
вплывают чудо-корабли
из молока для нас с тобою.
Не снег – немного торжества,
и в белой мантии с подбоем
кружится красная листва,
всегда права и неподкупна:
закончен лиственный сезон -
чего терять? Ложится крупно
тот снег-не снег,
и не газон
вдруг видится – несчастный Йорик:
глазницы – полные земли.

И россыпью кофейных зерен
на первом белом – воробьи.

Первый снег – всегда чудо, особенно после долгой осенней слякоти. Но это чудо происходит не только в природе – и для «нас с тобой» всплывают чудо-корабли, всплывают из сумрака чёрного пусть и кофе.

Неординарные образы один за другим складываются у Елены в единую картину торжества зимы: красный лист в белой мантии с подбоем, кружение листвы, газон, на который упал первый снег – местами стаяв, оголяя землю, словно черные глазницы белого черепа. Ведь зима – еще и пора умирания природы.

Но финал стихотворение оптимистический – на «первом белом воробьи» всё так же суетятся, дерутся за зернышки, вспархивают на ветки. Автор словно отпускает их, а с ними и осеннюю депрессию героини, – летите.

Весь подтекст переживаний автора (или героини, но в данном случае повествование от лица автора) передан в стихотворении метафорично, с помощью нескольких образных деталей, не «в лоб». Но от этого, при всей лаконичности текста, у читателя создается ощущение понимания и полноты, причастности, сопереживания и красоты искусно нарисованной словами картины.

Хочется пожелать Елене Бородиной вдохновения для новых стихов. Осень ведь за окном, и дожди…