Когда прочитала рассказ Андрея Яковлева «Пожар», поняла, что познакомилась с сильным автором. Настоящим. Наверное, нужно определиться, что такое «настоящесть» вообще - и писателя в частности. Для меня настоящий – значит, честный, на него можно положиться. Не соврет. Ни себе – потому что пишем мы прежде всего для себя. Ни читателю.

Потом прочитала «Такой большой мальчик» - и Андрей снова не соврал.
"Я не хочу быть похожим на кого-то, даже ради того, чтобы маме было хорошо!", – эта мысль возникла у меня тогда. Возникла впервые в жизни, осознанно и чётко. В ней было что-то предательское, я чувствовал, что она не правильная, ужасная, но ничего не мог с собой поделать, не получалось у меня думать иначе. Да так и не получилось никогда. И ведь я и тогда понимал, что имела в виду мама, что вовсе не о том я думаю, но всё равно отторгал и не принял эту фразу.» http://litgalaktika.ru/publ/48-1-0-5412
(Такой большой мальчик)

Потом - «Чудо». И здесь столкнулась с такой правдой, которую лучше бы не знать совсем. Тогда я задумалась над тем, как трудно быть читателем. Писатель – это призвание. Но быть читателем, который себе не врет, но живет с этой писательской правдой – тоже талант. А призвание не может быть легким.

Тема рассказа «Пожар» - необъятная, она касается всех нас, всей страны, а может быть, и всего человечества. И каждого отдельного индивидуума – так или иначе - обожжет.

«Сергей и потом, почти каждый раз, спрашивал у мамы о причинах этого, совершенно дикого, не укладывающегося ни в какие рамки, крика, но мама не отвечала и только говорила: «Так бывает. Так иногда плачут мужчины». И только через полтора года, когда крики уже стали совсем привычными, когда Сергей слегка подрос, мама внимательно посмотрела на него, задавшего свой вопрос в очередной раз, помолчала и сказала: «Пётр Андреевич с тридцать седьмого года, а потом во время войны, да и после – работал в охране лагерей для заключённых. То, что ты слышишь, сын – это кричит совесть». http://litgalaktika.ru/publ/48-1-0-1771
(Пожар)

И драма «Такого большого мальчика» - драма отцов и детей – проживается всеми нами в тех или иных вариациях. У кого-то переосмысление отношений с родителями длится всю жизнь.

Рассказ «Чудо» зацепил меня так, что мысленно все еще возвращаюсь к нему. Пожелать врагу своему – не смерти, ни горя – но вычеркнуть его из собственной жизни, положившись на волю божью… Это плохо? «Мне отмщение, и аз воздам…»

«Вернувшись домой, Танечка прошла на кухню, встала перед иконой и тихо сказала: "Господи, сделай чудо, сделай так, чтобы всё было хорошо! Пожалуйста!", – и заплакала, не зная, поможет её просьба или нет, и даже не зная, верит она в Бога или нет, но больше обращаться было не к кому.» http://litgalaktika.ru/publ/48-1-0-1110 (Чудо)

Вспомнилось, как сотрудницы, вынужденно увольняясь, говорили:
- Пусть у них (нового начальства) все будет хорошо… Только подальше от нас… Пусть на повышение пойдут…

Писатель не отвечает на вопросы, но ставит их. Причем не ждет немедленного ответа. Он и сам живет с этими вопросами в душе. «Душа обязана трудиться…»* Духовный труд – как послушание в монастыре. У Игоря Мухина есть притча «Мысленный обход» - о том, как отшельник каждый день мысленно обходил Жигулевские горы с дозором. С молитвой. И пока был жив этот отшельник – «ни тататры, ни монголы, ни литовцы, ни другие народы, промышлявшие разбоем на Руси, край жигулевский разорить не могли».
В свете этого мне кажется важным отметить еще два произведения Андрея Яковлева: стихотворение «Палыч» и повесть «Дракон. Творческие коллизии поэта Наливайкина» http://litgalaktika.ru/publ/48-1-0-9410

Пал-Палыч живёт в аптеке –
жена его "чёртов доктор".
Ещё он живёт в сарае –
там гвозди и кузов "Волги".
Супруга, Тамар-Петровна,
живёт в гараже у мужа.
А летом живёт на грядке
той дачи, что спит в овраге.
Их Петька – "способный мальчик",
но "олух, каких не сыщешь" –
питается интернетом,
где можно дрочить ночами.
Всё это на фоне дома,
который пробит подъездом,
окрашенным синим цветом,
собаками и котами.
При доме живут деревья
в облезлых чугунных юбках,
под тусклым кислотным небом,
а небо блюёт заводом.
Вокруг затаился город,
живущий дорожкой в парке
и урнами у скамеек.
А в парке живут поэты –
они там вкушают вечность.
Глаза их закрыты настежь.
И пишут они о небе,
о звёздах, дожде, деревьях,
о доме, прекрасных чувствах…

На Палыча им насрать. http://litgalaktika.ru/publ/8-1-0-9576 («Палыч»)

Оба произведения посвящены теме предназначения писателя. Причем «Дракон…» - еще пишется, и в процессе написания каждая глава выносится на суд читателей. Смелый для автора шаг. Можно выбрать стезю попроще, скромно назваться графоманом – и графоманить в свое удовольствие. А можно взрастить в себе дракона… Впрочем, судить о «Драконе», наверное, будем, когда повесть будет закончена.

Но у Андрея есть еще один дракон…

Всё чаще кошмары, дракон живуч. И как-нибудь ночью не будет туч. И кончится удача. И станет всё иначе. Дракон, завершая свою игру, меня уничтожит, и я – умру. И, скован пустотою, дракон умрёт со мною в последнюю минуту...
В последнюю минуту... http://litgalaktika.ru/publ/8-1-0-1568 (Кошмарный сон)

И как-то исподволь, подспудно понимаешь, что творчество – это встреча с собой истинным…

Мои впечатления – это я…
огромный набор впечатлений. http://litgalaktika.ru/publ/8-1-0-1248 (Впечатления)

Со своим черным человеком…

И тут проснулся я. Бьёт полночь. Весь в поту
пишу сейчас я молча эти строки.
Там, за окном – зима. И снег глубокий.
Балкона нет, а в комнате есть дверь.
С какой то жалостью я думаю теперь:
Мой чёрный человек... какой он одинокий!

Вот допишу сейчас и снова... в темноту. http://litgalaktika.ru/publ/8-1-0-2737 (Черный человек)

«Читая сказки» - продолжает тему поэта и поэзии, первостепенности Слова…

Только вот оно, что беспокоит и гнетёт:
а вдруг случайный текст в момент какой-то станет
бессвязным,
скучным богу?

Что тогда?
Чем нам тогда предстанет жизнь?
Замрёт ли?
Закончится коллапсом?
Точкой?
Чем?

И вот ещё что интересно мне:
а сколько их всего, мартышек этих?
И где они сейчас, те строки, что –
в бред воплотились?..
в брак?..
в недоуменье?..

А, может, мы и есть тот самый бред?
А, может, мы прочитаны давно?
Пылимся... где-то там... на антресолях…

Мне иногда приходят эти мысли… http://litgalaktika.ru/publ/8-1-0-5409
(Читая сказки)

Где они – наши строки – в бред воплотились?.. в брак?.. в недоуменье?..
А может, мы и есть тот самый бред?
Поневоле задумаешься – о сопричастности – Творцу… Пусть будут чисты наши помыслы. И слова. И дела – не расходятся со словами.

У Андрея – нет проходных стихотворений. Каждая строка – продумана. Прочувствована. Оплачена жизнью. И даже молчание… исполнено смысла…

И был портал… и вышел некто – в сиянье крыл.
И два вопроса, два ответа:
"Грешил?.." – "Грешил".
И было всё-то как в Начале: текла река,
сидели… и – пока молчали
два старика. http://litgalaktika.ru/publ/8-1-0-9783 (Два старика)

И где-то совсем рядом, близко:

Когда у слесаря Степана
фреза сорвалась – и в висок,
а он очнулся, как ни странно,
и, хоть с трудом, но выжить смог –
тогда Степан поверил в Бога.
Молиться начал и говеть.
И говорить: – Мы все микробы,
когда вплотную видим смерть.
Он больше не глушил водяру,
ругаться матом перестал…
Жена в восторге повторяла:
– Ну, прям не жись, а идеал!..
...
А через год Степан скончался.
Инсульт – и всё… прощай навек.
Но был подарен год – на счастье.
И не микроб жил – человек. http://litgalaktika.ru/publ/8-1-0-2034 (Когда у слесаря Степана...)

Закончить рассказ о творчестве Андрея Яковлева хочется стихотворением «Игра в бисер»… «Ну кому он, скажи, нужен – твой стишок, что написан ночью?» Помните притчу о каменотесах? Кто-то бессмысленно ворочает тяжелые камни, а кто-то строит храм…

Ну кому он, скажи, нужен –
твой стишок, что написан ночью?
Никому. И тебя, мужа,
укорят, что не спал – точно.
Друг прочтёт – и забудет тут же
(другу проза и кино ближе).
А в сети есть стихи лучше…
И на полках твоих книжных…
И, конечно, – игра в бисер.
Только бисер тот – дар божий.
Нынче время больших чисел.
Время стало людей дороже –
расплодились… А время сжато,
и потрескивает пружина.
Чтоб стихи сочинять, надо
аскетичным быть и двужильным.
Аскетичность – полёт птичий.
И цветы. И роса в поле.
Синтез чувства и безразличия
в маске слов. А слова – с болью.
Вот и делишься этой болью.
Мечешь бисер и сеешь бисер
с мыслью: в петлю залезть, что ли?
Или, может, в висок – выстрел?
Сколько их, кто решил проститься,
бисер свой разбросав без счёта!
Здесь остались роса, птица…
Там привратник, засов, ворота…
Там упрёк: не ценил Дар мой,
разорвавший твой мозг – в клочья…
…И кирпич там в стене Храма –
тот стишок, что ты стёр ночью. http://litgalaktika.ru/publ/8-1-0-149 (Игра в бисер)

* Н. Заболоцкий. Не позволяй душе лениться