Апрельское утро гудками кричит,
Бросает на город косые лучи
И лижет покаты задумчивых крыш.
На кухне взлохмаченный, сонный малыш
К посуднице лезет и хнычет:
- Ну, мам!
Поставь мою чашку на место, я сам!
Что маленький ростом - на то не гляди,
Я взрослый! - пять лет у меня позади.
- Сыночек! - смеётся счастливая мать,
Схватила в охапку, давай обнимать, -
Ты только всмотрись и прислушайся: вот,
Весна твоей жизни садами цветёт!

Июльский денёк зеленеет травой,
До знойного марева солнцем его
Нагреты покаты задумчивых крыш.
На кухне сидит бородатый крепыш
И бархатным басом вещает:
- Жена,
Вот, лето теперь, а давно ли... весна...
И время несётся, и годы летят!
Я знаю, я чувствую: близок закат.
- Да что ты, Алёша? А ну, не грусти!
Тебе, мой хороший, цвести и цвести:
Ты крепкий, ты сильный, ты полон идей.
Далёко до осени жизни твоей!

Октябрьский вечер сердца холодя,
Бросает на город потоки дождя,
И мокнут покаты задумчивых крыш.
На кухне старик, словно серая мышь,
На краешке стула сидит в уголке
С надколотой чашкой в дрожащей руке.
Бормочет, как-будто прощается:
- Дочь...
Подходит ко мне моя вечная ночь:
Я очень устал, я бессилен и слаб.
И слышится вечным ответом: "ну, пап..."

Январская полночь. Ни кухни, ни крыш.
На кладбище зимнем - безветрия тишь.
Чернеют надгробья, да падает снег.

Здесь время кончает свой призрачный бег...