В Амазонии, чёрной, как дно самых бездонных морей,
И мокрой, как дно всё тех же морей великих,
Жил Минотавр… (Экие строки! Запишу-ка я поскорей
Пока не припёрлись поэты и не увели их…)
Там не было лабиринта, который построил Дедал,
Не было и Дедала... (Его, вероятно, сожрали.
В Амазонии, будь ты хоть греком — ты прежде всего еда
Для всех, кто стреляет, душит, кусает, жалит...)
Сытно жил Минотавр — местных вдоволь вокруг,
Вдоволь и крокодилов, хрустких, как снеки Cheetos.
Но бедняга мечтал, чтобы был хоть какой-то друг,
Чтобы, проснувшись, вдвоём ковылять на выпас.
А ещё в Амазонии (и это стране не в укор)
Где надо и где не надо бродили стада мантикор.
Стал замечать Минотавр — поубавилось дичи окрест.
Те, кто ещё живые, дрожат листвою осиновой
И орут: «Сэр Минотавр, нас чужое страшилище ест!
Мы попривыкли, что ты, и мы перед тем бессильные...».
Был бы Дедал живым, так он бы всё разрулил —
В космос, поди, летал. Туда не берут недоучек!
Аборигены несут Минотавру свои трудовые рубли:
«Не побрезгуй, сэр Минотавр… Купи оружие лучшее...».
И битва была ужасна. И дым клубами взлетал.
И чёрные грифы кружили над местом боя…
Но что-то пошло не так. Не так ли? Всё же, мечта...
Минотавр с мантикорой отныне ходят повсюду двое.